В соответствии с заявленной темой попытаемся обосновать необходимость социального фундамента для проведения политики модернизации в России. Для этого приведём доказательства взаимосвязи НТП и социального государства в эпоху его «золотого века», а также покажем, что инновационная составляющая прироста ВВП является главным препятствием для полного демонтажа социального государства в современных условиях
Актуальность такой постановки возрастает по ряду причин. Во-первых, в связи с новой волной реформ в социальной сфере, в первую очередь в образовании, науке, здравоохранении, направленных на перевод этих отраслей на рыночные начала, что неизбежно затруднит доступ к образованию и здравоохранению для многочисленных категорий населения.
Во-вторых, никуда не исчез тот «экономический детерминизм», которым обосновывалось отсутствие социальных амортизаторов в самом начале экономических реформ в России в 90-е гг. (a) Сейчас он явно просматривается в стремлении «оптимизировать» образование, науку, здравоохранение путём массовых увольнений специалистов (под видом повышения зарплаты) и сокращения приёма студентов.
В-третьих, для обоснования демонтажа социального государства, которым РФ является в соответствии с Конституцией, используется также постулат об «экономической невозможности и политической нецелесообразности всеобщего государственного патернализма», в выступлениях представителей власти и тех, кто влияет на выработку социальной политики, звучит антипатерналистская риторика (b).
В связи с этим обратимся к некоторым страницам отечественной и зарубежной истории, а также к современным тенденциям эволюции социального государства в социально-экономической сфере.
«Золотой век» социального государства как продукт НТП и условие для его развития
Анализ основных этапов развития, а также современных тенденций эволюции социального государства в социально-экономической сфере показывает, что НТП и социальное государство взаимосвязаны. «Золотой век» социального государства, датируемый 60–70 гг. прошлого века, – в значительной мере продукт воздействия НТП на экономику и социальную сферу, полученный не автоматически, а в результате долгой и упорной борьбы (к которой подталкивали трудящихся западных стран влияние социалистических идей и высочайшего авторитета СССР после Второй мировой войны; именно они придали новый импульс реформам в социальной сфере, способствовали наступлению «золотого века» социального государства). Однако это не только результат, но и предпосылка для нового витка НТП.
Решающее значение НТП для экономического роста получило осмысление и обоснование в теориях и моделях экономического роста. По разным оценкам, на долю новых знаний, воплощаемых в технологиях, оборудовании, образовании кадров, организации производства в ведущих промышленно развитых странах к 70-м гг. ХХ в. приходилось от 70 до 85% прироста ВВП (1). На новом этапе НТП, основанном на массовом внедрении микроэлектроники и микропроцессоров, всё большую роль в инновационной составляющей стало играть усложнение общественного труда. Сложный труд требует в первую очередь высокого общеобразовательного (на уровне полной средней школы) и общекультурного уровня, овладения основами науки, специальных знаний, умения их применять в трудовом процессе. Большое значение имеют увлечённость трудом, инициативность, готовность взять на себя ответственность, т.к. степень сложности труда во многом зависит от наличия элементов творчества в трудовых функциях, от необходимости принятия самостоятельных решений. Способности к сложному труду зависят от нервно-психических, интеллектуальных, моральных качеств личности. Особенно ценятся логические способности, память, острая реакция, волевые качества.
Выполнение сложного труда невозможно также и без большой физической выносливости, отработанной координации движений. По мнению исследователей, анализировавших развитие экономики во второй половине прошлого века, для среднего фабричного рабочего начала ХХ в. большинство тех работ, которые выполнялись в те годы, когда проводились исследования, как постоянное занятие было бы физически и психически невыполнимо.
Эти изменения в содержании и структуре общественного труда нашли отражение в исследованиях экономистов, социологов, политологов. Появились теории, рассматривавшие образование как фактор роста, теория человеческого капитала и др. Так, один из основоположников теории человеческого капитала Г. Беккер утверждал, что «человеческий капитал формируется за счёт инвестиций в человека, среди которых можно назвать обучение, подготовку на производстве, расходы на здравоохранение, миграцию, поиски информации о ценах и доходах» (2). Поэтому помимо расходов на общее и профессиональное образование, Беккер включал в человеческий капитал и расходы на воспитание детей, здравоохранение, смену работы и другие вложения, необходимые для культурного и интеллектуального развития.
Ещё более широкая трактовка инвестиций в человека у Л. Туроу. По его мнению, человеческий капитал «включает такие свойства человека, как уважение политической и социальной стабильности, что приобретается преимущественно в результате соответствующего воспитания и образования» (3). Таким образом, теоретически обосновывалось, что развитие социальной сферы становилось не только вынужденной реакцией правительства и работодателей на давление со стороны наёмных работников, но и условием научно-технического прогресса, экономического роста.
В связи с тем, что к концу 60-х гг. в ФРГ начал ощущаться дефицит квалифицированной рабочей силы, главными направлениями реформы образования в этой стране стали расширение обучения в гимназии и высшей школе. Важной составной частью общей реформы стал Закон о профессиональном образовании, принятый в январе 1969 г. В качестве цели реформы провозглашалась ликвидация социальных барьеров, «образование для всех» (такое название в современной России носит движение, выступающее против коммерциализации образования на всех уровнях, включая среднюю школу). И хотя полностью барьеры устранить не удалось, в сфере образования произошла ощутимая демократизация: доля детей рабочих в общем числе студентов увеличилась с 9,7% в 1970 г. до 19,7% в 1983 г., а удельный вес детей служащих возрос соответственно с 33,9% до 39,1% (4).
Подобные изменения происходили и в других странах Запада. По признанию Президента США Дж. Кеннеди, прорыв СССР в космос усадил Америку за парту. После полёта Ю.А. Гагарина американцы прислали в нашу страну комиссию, подготовившую многостраничный доклад, содержавший раздел «Что знает Иван и чего не знает Джонни».
Исследования американских учёных показали, что доля образования в экономическом росте страны составляет, по разным оценкам, от 20 до 40%. Не случайно расходы на образование в 1980-е гг. по сравнению с 1960-ми в США и Великобритании выросли в 3,5 раза, в ФРГ и Японии – в 4 раза, во Франции – в 5,5 раза. Практически во всех странах удлинились сроки обучения, и отодвинулся порог вступления молодёжи в трудовую жизнь. Высшее образование в значительной степени стало бесплатным. В ФРГ и Франции, например, 80–90% студентов учатся за счёт бюджета. В странах с либеральной моделью (например, в США) применяется развитая система образовательного кредитования, что делает высшее образование вполне доступным.
Сложилась и определённая структура расходов государственного бюджета социального государства, отражающая значение человеческого капитала для развития экономики. По расчётам С.М. Рогова, на современные функции (развитие человеческого потенциала: расходы на образование, здравоохранение, науку и экономическое развитие) сегодня в мире тратится через государственные бюджеты в среднем до 17,8% ВВП, а на традиционные функции (оборона и правопорядок) – 5,3%. Соотношения между этими показателями – 3,4 : 1. В ведущих промышленно развитых странах соответствующие показатели равны 25% и 3,9%, а соотношение – 6,4 : 1; в странах с переходной экономикой – показатели 22,1% и 3,8% (соотношение между ними – 5,8 : 1). Что касается соответствующих расходов и соотношений для нашей страны, то С.М. Рогов считает, что на традиционные функции у нас тратится примерно на 25% выше среднемирового уровня, а на современные функции значительно меньше. В итоге соотношение расходов на традиционные и современные функции составляет 2 : 1 (5).
Конечно, с тех пор, как были выполнены расчёты, в структуре нашего бюджета произошли определённые изменения, но общая тенденция, отмеченная авторитетным учёным, сохраняется (c).
Соревнование двух мировых систем в период «золотого века» (включая ракетно-ядерную гонку, подталкивавшую к наращиванию научно-технической мощи), выдающиеся достижения советской науки, культуры и техники, успехи в области образования подталкивали обе стороны к развитию социальной сферы, формированию системы отраслей социальной инфраструктуры, которое всё в большей степени становилось необходимым условием научно-технического прогресса, экономического роста. Это подтверждают два лауреата Нобелевской премии: российский физик Ж.И. Алфёров и американский экономист Д. Хэкман. Как отмечал в своём выступлении в аэрокосмическом институте в г. Самара летом 2013 г. Ж.И. Алфёров, «в тот период главным была востребованность научных результатов экономикой и обществом. Настоящим мотором была ядерная гонка, в которой участвовали два успешных инновационных проекта: Манхэттенский проект в США и атомный проект Советского Союза» (6). А по признанию Д. Хэкмана, «научно-технический прогресс XX в. полностью определялся соревнованием СССР и США, и очень жаль, что это соревнование закончилось» (7).
Мнения выдающихся современных учёных помогают доказать несостоятельность противопоставления намеченных мер по модернизации российского оборонного комплекса и поддержки социальной сферы, политических спекуляций «пацифистов», ратующих за сокращение военных расходов. Увеличение бюджетных расходов на «оборонку» – не только условие обеспечения национальной безопасности, но и важнейший фактор технологического рывка на новом витке холодной войны.
Важной характерной чертой «золотого века» социального государства, стало развитие различных моделей социального партнёрства, основанного на принципе солидарности, поиске взаимовыгодных решений для согласования интересов субъектов рынка труда. Это также помогало созданию благоприятной атмосферы для творчества, для личностной самореализации работников, а основанием, дающим право на социальную помощь, стали не только социальные риски, но и потребность личности во многих условиях для достойной жизни. Это означало предоставление государством медицинского обслуживания, выплату пособий семьям с детьми и т.д.
С серьёзными испытаниями западные модели социального государства столкнулись в середине 70-х гг. прошлого века, когда разразился самый глубокий за послевоенный период экономический кризис, на фоне которого произошла смена моделей государственного регулирования экономики. Однако в условиях кризиса под давлением германских профсоюзов, в число главных требований которых вошла борьба с массовой безработицей, имевшей тенденцию к превращению в застойную, на первый план в политике занятости были выдвинуты меры предупредительного характера. Такая роль отводилась прежде всего мероприятиям в области образования, профессиональной подготовки и переподготовки. Были проведены расчёты, согласно которым на долю этих мер в общих расходах политики занятости должно приходиться не менее 25% (для сравнения: в период роста безработицы в нашей стране в середине 90-х гг. доля расходов, направляемых на мероприятия профессиональной подготовки и переподготовки, опускалась до 6%).
Ещё одно важное требование профсоюзов в рамках борьбы за обеспечение занятости, которое реализовалось на практике не только в Германии, – сокращение продолжительности рабочего времени. Помимо увеличения продолжительности отпусков, речь идёт главным образом об уменьшении продолжительности рабочей недели, возможность которого Объединение немецких профсоюзов обосновывало ростом производительности труда, а необходимость – расчётами, показывавшими, насколько значительнее были бы масштабы безработицы, если бы продолжительность рабочего времени на протяжении 70-80-х гг. оставалась неизменной. Результат активных и настойчивых действий профсоюзов: если в 1953 г. продолжительность рабочей недели в ФРГ составляла 48 часов, в 1960 – 44,4 часа, то в конце 70-х гг. – 40 часов. В 1985 г. предприятия ряда отраслей промышленности перешли к рабочей неделе продолжительностью 38,5 часа. Ещё больших успехов удалось добиться французским профсоюзам – сокращения рабочей недели до 35 часов.
Данные завоевания профсоюзов не только отражали влияние НТП на экономику и социальную сферу (переход к интенсивному типу экономического роста проявляется, как правило, не в высоких темпах прироста, а в иных показателях, например, в изменении отраслевой структуры экономики и занятости, в сокращении продолжительности рабочего времени; последнее, как было показано, происходит не автоматически, а в результате долгой и упорной борьбы). Они подготовили условия для нового витка НТП, поскольку содействовали формированию условий для развития личности, способной к напряжённой творческой деятельности, требующей всё больше времени, свободного от непосредственных производственных функций. Прямо противоположную позицию представляют инициативы некоторых влиятельных российских политиков и бизнесменов, ратующих за введение 60-часовой рабочей недели.
Инновационная составляющая прироста ВВП – препятствие для демонтажа социального государства
На современном этапе эволюция социального государства в ведущих промышленно развитых странах связана с попытками его демонтажа, с атакой на важнейшие его постулаты. Это объясняется действием ряда экономических, социальных и демографических факторов, влияние которых сократило возможности для поддержания сложившихся в «золотой век» социального государства социальных стандартов и требуемых для этого государственных расходов. Пожалуй, главным препятствием для полного демонтажа социального государства является та роль, которую социальный фундамент играет как фактор экономического роста на современном этапе НТП.
Что касается ведущих промышленно развитых стран, входящих в группу лидеров, то в антикризисной программе ЕС (2008 г.) доля расходов на развитие передовых «чистых» технологий в целях модернизации экономики и инновационной активности составила в среднем 58,7%, в то время как в России не более 1,5% (при 15,6% по миру в целом). Продолжая сравнение России с другими странами, нужно отметить, что антикризисная политика нашего правительства оказалась самой дорогостоящей (расходы на неё составили 15% ВВП), а кризис – самым глубоким (8). При этом, по оценкам МВФ, расходы на социальные цели в рамках антикризисной программы были недостаточными.
Исследования, проведённые в США, в странах ЕС и в Японии, показывают, что за последние три десятилетия вклад инновационной составляющей в прирост ВВП быстро увеличивается. В условиях, когда сильно влияние факторов, разрушающих социальное государство, превращение нововведений в ключевой фактор конкурентоспособности в значительной степени удерживает от разрушения определённые составляющие этого государства. Так, сокращая помощь малоимущим и пожилым американцам для уменьшения бюджетного дефицита, Президент США настаивает на увеличении расходов на ряд отраслей, прежде всего на среднее и высшее образование (приоритет отдаЁтся точным наукам: математике, физике и др.), а также на развитие энергетики и медицинской техники. Кроме того, предлагается инвестировать в создание беспроводной сети, которая предоставит высокоскоростной доступ к Интернету 98% населения. Заслуживает внимание предложение об источниках финансирования – повышение налогов на доходы богатых американцев.
Ещё один впечатляющий современный пример стимулирования передовых технологий в политике социального государства – планы правительства Германии по борьбе за новую энергетику, за снижение выбросов в атмосферу углекислого газа. В рамках этой политики предусматривается увеличение производства электромобилей за 10 лет в 400 раз. Германское правительство сосредоточивает финансовую помощь в сфере научных исследований (в 2009–2010 гг. на эти цели было выделено 0,5 млрд евро, за три последующие года – 3 млрд евро); кроме того, планируется предоставление ряда льгот потребителям экологически чистой автопродукции.
Отмечая, что некоторые из приводимых примеров относятся к кризисному периоду, можно вспомнить, что развитие важнейших отраслей социальной сферы, без которых современный этап НТП был бы невозможен, начиналось не в самых благоприятных экономических условиях.
Самый весомый аргумент из послевоенной отечественной истории, подтверждающий этот тезис, – резкое усиление внимания к поддержке науки и образования, повышение заработной платы работникам этой сферы в то тяжелейшее для нашей страны время, когда требовались колоссальные затраты для восстановления разрушенных городов и сЁл (заметим, что установленные сразу же после войны ставки для специалистов высшей квалификации в области науки и образования практически не изменялись до конца советского периода). Именно это дало такой мощный импульс для последующих прорывов, воплотившихся в создании того экономического фундамента, который на пределе возможностей продолжает служить до сих пор.
Важнейшим условием этих поистине гигантских свершений стали те самые критикуемые сегодня патерналистские установки, которые сплачивали общество, побуждали людей работать не за страх (перед наказанием за какие-либо нарушения), а за совесть. Солидарность, взаимопомощь, готовность граждан к самоограничению, к бескорыстному служению на благо общества, жертвенность имеют особое значение в экстремальных условиях, когда требуется мобилизация всего общества. Модернизация экономики, учитывая масштаб стоящих перед страной задач – это именно такая ситуация.
Атмосфера солидарности и взаимопомощи, которые рассматривались как средство самосохранения нации, культивировалась и властями ФРГ. Идея «общества без обездоленных» была выдвинута основоположником социального рыночного хозяйства Л. Эрхардом в 1950-е годы, ознаменовавшиеся массовой безработицей и бедностью. Именно тогда стала складываться германская модель социального партнёрства, создавались наблюдательные советы с участием рабочих, контролировавшие производство и финансовую отчётность. Но самое главное – была создана та атмосфера в обществе, без которой было бы невозможно (признавая значимость для Германии плана Маршалла) «германское экономическое чудо» и преодоление острых социальных проблем. Похожие примеры можно привести также из истории первых послевоенных десятилетий других стран, относимых к числу социальных государств.
Прямо противоположный пример: резкое сокращение бюджетных расходов на образование, здравоохранение, науку, культуру и другие отрасли социальной сферы с начала 90-х гг., изменившее социальное положение многих категорий специалистов. Оно было связано не только со спадом, но и с реализацией новой концепции социальной политики. При переходе к рынку была поставлена задача – изжить патерналистский характер государства, снять с государства большую часть ответственности за социальную сферу, перевести ее на рыночную основу. В результате находившиеся ранее в относительно благоприятном положении высококвалифицированные специалисты, занятые в науке и научном обслуживании, образовании, здравоохранении, культуре, оборонном комплексе (так называемые бюджетники) по оплате труда и по другим параметрам уровня жизни оказались «новыми нищими». Тот факт, что «новая нищета» специалистов – чисто российский феномен, подтверждают международные сопоставления, при которых выясняется, что на Западе занимающиеся той самой профессиональной деятельностью, которая в нашей стране пополняет ряды «новых нищих», оплачиваются особенно высоко.
Подводя итоги рассмотрения взаимосвязи НТП и важнейших составляющих социального государства на разных этапах его эволюции, прежде всего в эпоху «золотого века», можно сделать ряд выводов.
«Золотой век» социального государства – не только результат воздействия НТП на экономику и социальную сферу ведущих промышленно развитых стран, но и важнейшее условие нового витка НТП. Этот прорыв в науке и технике был бы невозможен без соревнования двух мировых систем и сопровождавшего его соперничества в военно-технической области, что приводило к появлению новейших технологий двойного назначения и давало импульс развитию гражданского сектора экономики.
Увеличение вклада инновационной составляющей в прирост ВВП, превращение инноваций в современных условиях в ключевой фактор конкурентоспособности в значительной степени удерживает от разрушения определённые составляющие социального фундамента экономического роста.
Отечественный и зарубежный опыт свидетельствует, что развитие важнейших отраслей социальной сферы, без которых современный этап НТП был бы невозможен, начиналось не в самых благоприятных экономических условиях и продолжается, несмотря на кризисные явления в экономике. Тем более без социального фундамента невозможно решение сложнейших задач модернизации современной российской экономики. Поэтому «непопулярные» меры в социальной политике, уже принятые и намечаемые, – это путь к консервации самых архаичных форм эксплуатации и закреплению сырьевой структуры, противоположный заявленной цели – модернизации экономики.
Говоря о социальном фундаменте, нужно учитывать, что динамичное развитие общества невозможно без преодоления социальных контрастов, то есть без реализации в социальной политике государства принципа социальной справедливости – основного принципа социального государства. Особенно разрушительные для личности и для общества в целом проявления «новой нищеты», к которой относится многочисленная группа специалистов, в том числе занятых в оборонном комплексе, исключают возможность сплочения, мобилизации, без которых, как показывает отечественный и зарубежный опыт, невозможно осуществление таких масштабных задач как модернизация экономики.
Автор: Кутепова Н.И. - канд. экон. наук, доцент НИУ ВШЭ
Сноски
- a) Из «экономического детерминизма», в соответствии с которым формирование социального государства жёстко определяется возможностями экономики, следует вывод (и реализуется на практике, так было в России в первой половине 90-х гг., когда экономические реформы проводились без социальных амортизаторов) о необходимости сокращения бюджетных расходов на образование, медицину, науку и другие отрасли социальной сферы, о достаточности для населения нашей страны обязательного семилетнего образования и т.д.; лишь в отдалённом будущем, когда появится необходимый экономический фундамент, можно будет заняться социальной сферой.
- b) Патерналистские настроения населения в ряде выступлений рассматриваются как социальный недуг, препятствующий модернизации. Их критика, сопровождающаяся заявлениями об «экономической невозможности и политической нецелесообразности политики всеобщего государственного патернализма», имеет не только теоретическое, но и важное практическое значение: она используется для обоснования намечаемых «непопулярных мер», в частности для изменения пенсионного возраста и ряда других реформ в социальной сфере, связанных с уходом из неё государства. В последнее время «антипатерналистская» кампания приобрела признаки разжигания национальной розни. Из всех народов, населяющих нашу страну, главным объектом критики в качестве носителя патерналистских установок стал русский народ. По мнению руководителя Института современного развития И. Юргенса, одного из советников Президента РФ, «модернизации России мешают русские – основная масса наших соотечественников живёт в прошлом веке и развиваться не хочет… Русские ещё очень архаичны. Выпаривать из российского народа общинно-коллективистскую архаику… предстоит ещё лет пятнадцать». Негативные оценки патернализма базируются на трактовке патернализма, во многом искажающей его суть и даже отождествляющей его с поощрением иждивенчества. Они восходят к идеям английского экономиста Т.Мальтуса.
- c) В частности это касается расходов на науку. Если в 1990 г. расходы на науку составляли 5,5–6% ВВП, то уже в 1992 г. – 1,9%. В последующем существенного увеличения бюджетных ассигнований на науку не произошло. В 1996 г. вступил в действие Федеральный закон «О науке», закреплявший обязательность выделения на науку не менее 4% расходной части бюджета, но на практике этот норматив не соблюдался даже в годы экономического подъёма. В 2003 г. на науку было израсходовано 1,28% ВВП (как в СССР в 1946–1950 гг.). До сих пор доля расходов составляет около 1%, в то время как в ведущих промышленно развитых странах она примерно в три раза выше.
Список литературы:
- Денисон Э. Исследование различий в темпах экономического роста. – М.: Прогресс, 1971. – С.12.
- Becker G.S. Investment in Human Capital. Theoretical Analysis // Journal of Political Economy. Supplement. 1962. – Oct. – P.36.
- Thurow L. Investment in Human Capital. Belmont. 1970. – P.104.
- Haupt H. Die Intelligenz der BRD in Spannungsfeld politischer und sozialer Auseinandersetzungen. – Berlin: Dietz, 1986. – S.38.
- Рогов С.М. Функции современного государства: вызовы для России. Научный доклад. – М.: Институт США и Канады РАН, 2005.
- Самарская газета. 2013. – 12 августа.
- http://www.za-nauku.ru
- htpp://www.hsbc.research.com
