1. Чтобы стратегически осмысленно и точно оценивать необходимые условия в деле создания перспективных образцов техники и технологий (что никто в мире никогда не делал) необходимо, во-первых, понять, почему это может и будет делаться именно в России, в России – с её народом, уникальной и неповторимой, занимающей своё, ей предназначенное место в мире; и, во-вторых, почему этого не удалось реализовать в постсоветское время, несмотря на относительно благоприятные для этого внешние условия. С технической точки зрения требование осмысления того, что с нами происходит сегодня, предполагает использование средств того языка, который может связать техническую культуру России и культуру экономическую – с её особенностями, переменными и константами, с её экономической географией. В то же время этот ракурс отражает взаимосвязи между материальной и духовной культурой в полноте своих проявлений.
Мы знаем о двойственной природе техники в социуме (1): : техника, с одной стороны облегчает труд человека, увеличивая его возможности, с другой стороны, человек становится зависимым от техники и вынужден приспосабливаться к условиям её функционирования. Вообще говоря, конструктивная двойственность естественно возникает на границе проявлений материального и духовного в природном мире. Вместе с тем, понимание этой двойственности по назначению и использованию должно уточняться, поскольку в ней изначально присутствует этическая не нейтральность: техника и технологии вовлечены в мир человеческих отношений, и тем самым техника и экономика не существуют сами по себе, безотносительно к проявлениям свободной воли человека. И поскольку человек и машина подчинены взаимному влиянию, то вокруг техники (в многомерности её проявлений в человеческой жизни и потенциальности объединять, либо разъединять людей) может реализоваться этический универсум отрицания этической нейтральности в виде утверждения о «самоценности добра». С эпистемологических позиций двойственный характер техники позволяет точнее оценивать возможности и ограничения собственно экономического анализа; и поскольку культура техническая, с её этической не нейтральностью (ракету можно использовать, к примеру, и в военных целях, и для вывода мирного спутника), двойственна (этой двойственностью соответствия) культуре экономической, то необходимо осознание наших экономических символов веры (с интерпретацией их возможной этической нейтральности, или не нейтральности в проявлениях свободной воли человека) на пути к целостному и высшему самосознанию; из экономических символов веры, как можно убедиться, естественным и универсальным образом следуют те или другие принципы применяемых управленческих стратегий и технических доктрин.
Понимание, к которому разумным образом мы можем стремиться (и это непосредственно связано с конструктивной двойственностью) сводится к осознанности (в комплексном управлении рисками при принятии хозяйственных решений) в выборе слов и понятий, с помощью которых выражается отношение к человеку в социуме. Развитие так называемого человеческого капитала, как это происходит ныне, либо совершенного другого – человеческого потенциала, уважение природного творческого начала в человеке, что позволяет уже поговорить на языке сохранения и спасения – о спасении самого человека. Это только кажущаяся борьба за слова представляет собой в действительности раскрытие сущностных свойств, выраженных в этической не нейтральности.
Укрупнённо (и вместе с тем эпистемологически) рассмотрим символы веры, из которых эти рассмотрения и выводы следуют. Конструктивно подразумеваемый символ веры нормативной на сегодня экономики, в конце концов, состоит в том, что деньги есть символ возрастающего капитала (с последующей фетишизацией денег как капитала). При этом сегодня не только можно показать, что те отношения, которые призван отражать этот символ, не могут описываться логически непротиворечивым образом с привлечением понятия «денежного капитала», но и доказать другое утверждение: «деньги – это не капитал, который накапливается, а энергия, которую сохраняют…». Подобно тому, как техника любит точность, необходимо постараться придать точность применяемым словам. Самовозрастающий капитал, возможность его накопления – это мысленный конструкт, который не получает теоретического обоснования на языке логики отношений и предикатов (и это становится очевидно на уровне укрупнения и анализа мировой экономики в целом, а не отдельно взятой компании) и существование которого как функционального объекта не согласуется с математическими фактами – его не эксплицируют никакие математические объекты. Таким образом, получаем общую ситуацию, в которой деньги, изначально определяемые как объект реляционный, или несубстанциональный (как отношение между товарами и услугами), не могут накапливаться иначе, как в «денежном капитале». Лишённые (в нормативной экономике) присущей им субстанциональности деньги (как функция состояния) «передают» её капиталу, создавая коллективную иллюзию его обобщённого накопления. Словесное превращение служит тому, что необходимая субстанциональность понимается в смысле накопления, но не сохранения. Противоречие состоит в том, что накапливается (как бы накапливается) то, чего нет. Противоречива вся глобальная конструкции накопления с подменой понятий вместо честного и интуитивно воспринимаемого символа веры. Соответственно этому и человеческий капитал как совокупность знаний, навыков и чего бы то ни было, не отражая никак возможность духовного действия, выраженного в сохранении, оказывается этически нейтральной конструкцией (а это уже противоречит исходному утверждению о двойственности техники и экономики). Из этого следует и то, что понятие наилучших технологий не может выражаться непротиворечивым образом, поскольку не может в полной мере учитывать социальный след (или экологический след, который учитывает социальные аспекты).
С учётом двойственности и этической не нейтральности всё встаёт на свои места, когда мы говорим, что деньги – это энергия, которую сохраняют. Для этого утверждения существует математическое выражение, в котором символом веры выступает гипотеза подобия безразмерной энергоёмкости и автотрорфно-экологической полезности инвестиций и потребления, которые параметризуют энергетическую функцию состояния мировой экономической системы. Интересно, что, даже пользуясь словами естественного языка, мы можем равным образом применить слово «сохранение» как к душе, так и к энергии, или к душе как виду энергии, которую не знает, и, возможно, не может (в силу своих возможностей и ограничений) знать наука.
Из этих общих рассмотрений следует конкретный и важный вывод: техническая культура сохранения жизни (проектирование, создание и применение экологически гуманных технологий и техники, без явного или неявного в своей непредсказуемости принуждения им человека) согласуется именно с экономической культурой, которая определяется деньгами как экономической энергией на экологическом языке описаний. Вместо социального капитала получаем энергию социального действия. С этим непосредственно связано и другое важное обстоятельство: Россия никогда не была и не могла быть (уже в силу своего географического положения) колониальной державой, внешняя экономическая экспансия которой выстраивается именно на представлении о деньгах как о денежном капитале, что обеспечивает воспроизводство жизни «за чужой счёт». У нас другая культура. Понятие экологического труда естественно возникает в общем пространстве нашей культуры как культуре взаимопомощи и творческой самоотдачи (2). И только в экологическом труде – самоотверженном труде во взаимопомощи и творческой самоотдаче, без стремления к управлению сознанием людей и без стремления к вознаграждению (но с ежедневным вопросом «не обеспечивается ли собственное благосостояние за чужой счет») - устраняются спекулятивные прибыли, построенные на этически нейтральных и спекулятивных технологиях.
Именно представление о деньгах как о капитале с подменой несубстанциональности денег иллюзией субстанциональности капитала и формализм понятия человеческого капитала опасны для современной России. Сохранение сформированного столетиями единого пространства зависит от нашей способности придать единственный разумный смысл (в согласии с тем, что от нас «ожидает» природа) хозяйственному освоению территорий (включая неоднозначность и проблематичность шельфовых месторождений углеводородов, с планирующейся дорогостоящей и долгосрочной программой их изучения) в сочетании с задачей сохранения природного статуса этих территорий. Безусловным при этом является то, что стратегический резерв, имеющихся ресурсов должен быть стратегически использован на принципиально новые программы в результате решений, свободных от выражения каких-либо интересов (обычно принимающих вид целесообразности). Прорыв в геоэкологическое будущее становится возможен, если оцениваются альтернативные возможности по использованию ранее неоценённых ресурсов, которые требуют принципиально новой техники и технологий для их использования. Например, экологически чистой ядерной энергетики. Потенциал становления этих новых направлений в России имеется.
2. Требуется обосновать необходимость соответствия технодоктрины и энерго-экологической стратегии, но какого именно соответствия? И какой собственно энерго-экологической стратегии.
Порождающим решением для стратегически осмысленной стратегии является тезис о том, что увеличение относительного использования возобновляемых источников энергии снижает энергоёмкость (безразмерную энергоёмкость) мировой экономики, повышая её производительность. Нельзя недооценивать значение этого утверждения для России как крупнейшей энергетической державы. Принятие решений по использованию имеющихся резервов того или иного рода, без учёта этих фундаментальных факторов, не может не порождать социально-экономических аномалий и потерь. Растущие внутренние цены на энергоносители даже в условиях падения цен на мировых рынках, отражая искусственно сформированную зависимость экономики от внешних цен, являются одним из показателей неучтённых внутренних потерь и контрпродуктивного использования имеющейся природной ренты (особенно значимой для России и отличающей её экономику от западных стран, с их другими разновидностями ренты). Стратегически необходимое, которое приносится в жертву конъюнктурно воспринятому уже на уровне постановки задач, не может быть осознано в терминах навязанного извне и пагубного для нас колониального мышления. Здесь мы вновь приходим к тезису о том, что в стратегических решениях по использованию ресурсов и по созданию тех или иных образцов техники, этическое приобретает конкретный физический смысл.
С эпистемологических позиций (отвечая на вопрос о том, что и как мы может знать в экономике) предполагается этически не нейтральный подход, предполагающий преодоление конструктивной двойственности. Двойственность техники и технологий – это именно то, что не позволяет сделать непротиворечивым подход к определению наилучших технологий. Если влияние на окружающую среду и поддаётся оценке по экологическому следу, то комплексный показатель, учитывающий социальный след технологий, уже не согласуется с определением «наилучших доступных технологий», поскольку технологии, которые оцениваются в этом показателе, берутся предзаданным произвольным характером потребления, частью и средством воспроизводства которого они сами являются.
Отсюда следует, что наилучшее осознание тезиса о двойственности технологий применительно к хозяйственной деятельности происходит в порядке обобщений социальных аспектов в рамках интегрированной энерго-экологической стратегии.
Сегодня от нас требуется новое осознание происходящего с нами для того, чтобы делать то, что никто никогда не делал. Необходим конструктивный и честный подход к ответу на вопрос – что реально из всего того, что с нами в реальности происходит? Характерна взаимосвязь естественного и формального языков, которым мы пользуемся. Комплексный подход к решению проблем предполагает использование комплексных чисел в анализе, с помощью которого мы и можем приблизиться к пониманию того, что с нами в действительности происходит. Адекватная оценка наших возможностей по структурной перестройке экономики (с её перспективной независимостью от мировых цен на энергоносители), возможной и единственной комбинации факторов в успешном создании высокотехнологичных отечественных производств зависит от готовности признать, что фундаментальные связи между энергетикой, ресурсопотреблением и экологией реализуются на уровне тех обобщений, которые достигаются при последовательном учёте социальных аспектов. Другими словами, техническая культура, которую мы создаём уже в порядке формирования институциональных условий, призвана быть социально ориентированной, что предполагает (в своих основаниях) не конкурентный мотив в борьбе за ресурсы, а целостное сочетание открытия новых ресурсов (например, сырья для экологически чистой ядерной энергетики при использовании вновь создаваемых техники и технологий) с открытием ресурсов социальных, выраженных в человеческом потенциале, формах занятости населения и самой энергии социального действия – с её центральной экологической идеей сохранения.
Это и есть техническая культура сохранения жизни в её соответствии экологической этике творчества. Только в этом случае, без превращения самой жизни в игру, игру частных интересов, мы сможет, наряду со многим другим жизненно важным, уберечь себя, к примеру, от деградации общедоступного здравоохранения на фоне превращения медицины (подобно иллюзии капитала) в одну из разновидностей коммерческой деятельности и бизнеса. Экологическая этика творчества в процессе создания новой техники и технологий требует от авторов и разработчиков ежедневного ответа на вопросы, «не приведёт ли использование новой техники к общему сокращению занятости и потере рабочих мест?», «что требуется сделать для того, чтобы проектируемая техника и её использование не создавали соблазн обеспечивать собственное благосостояние за чужой счёт?»
Теория субстанциональных мировых денег, денег как энергетической функции состояния позволяет последовательно сделать эти обобщения и прийти к новому пониманию происходящего. Именно человек и человеческий потенциал – потенциал человеческого творчества в сохранении человечности, этическая не нейтральность в оценках, призваны концептуально объединить энерго-экологическую стратегию и технодоктрину. Энерго-экологическая стратегия (возможность её подготовки и реализации) как раз предполагает подобный синтез гуманитарных и точных методов c новыми «техниками мышления», позволяющими осознанно походить к комплексному решению взаимосвязанных задач. Комплексная точка зрения, предполагающая использования аппарата функций комплексного переменного в математическом моделировании, позволяет лучше видеть на макроуровне именно вещественное или действительное в том, что называется «реальной экономикой», включая учёт неопределённостей и рисков, среди которых основными для нас сегодня являются риск технико-технологической отсталости, риск депопуляции (сокращения численности коренного населения), природно-климатические риски.
Комплексный учёт этих рисков на макроуровне и может реализоваться в рамках энерго-экологической стратегии, как определяемой инвариантным образом наилучшей стратегии управления. Это понимание необходимо уже при ответе на вопрос: чему должен соответствовать и чему не должен противоречить (чтобы стать успешным) новый «технологический рывок» – без потери невосполнимого времени и имеющихся в каждый отдельный момент времени ресурсов? Равно как необходимо критически оценивать возможности только инженерного мышления с его технократической «сфокусированностью» на неких направлениях технологического развития, что может как раз и создать риск стратегической расфокусированности, связанный с воспроизводством общей среды отсутствия концептуально новых технологических задач.
Ответ же на вопрос о соотношении «инженерной экономики» инновационных знаний и «умной экономики» осмысленных хозяйственных решений приводит к необходимости использования понятия экологического труда и развитию представлений о наилучшей, в смысле оптимальности траектории, энерго-экологической модернизации – устранение как спекулятивных технологий, способных привести к технологической сингулярности, так и спекулятивных прибылей реализуется в нашем приближении к осознанию фундаментальных взаимосвязей понятий экологических денег (с поиском форм их функционирования в современной экономике) и экологического труда, этической не нейтральности одного и другого. Экологическая траектория технологического развития предполагает постепенное формирование той социальной среды, в которой осознанный отказ от стремления управлять сознанием людей будет означать реальное уменьшение коррупции и спекулятивных прибылей, принципиально новые возможности по реализации крупномасштабных технических проектов с международным участием и, по сути, обозначит возможности по созданию востребованных в мире образцов высокотехнологичной техники при одновременном управлении рисками технико-технологической сингулярности. Реальное благосостояние народа и государства в этих новых условиях не будет зависеть от цен на энергоресурсы (представление о деньгах как о капитале и создаёт подобную управленческую ловушку); само комплексное экологическое представление о деньгах и управлении рисками на уровне теории свидетельствует, что реальное благосостояние – это то, что по своей экономической природе зависит не от цен, а от соотношения цен, соотношения экологического и неэкологического в них.
Отсюда следует, в частности, и то, что и кредитно-денежная политика формирует не только условия в реализации курса на технологическое развитие, но в самой проблематизации монетарных аспектов позволяет установить важные взаимосвязи в интегрированном подходе к основным положениям технодоктрины. Геоэкологическая соборность человечества проявляется в соборном действии (3), соответственно, и технодоктрина, призванная указать перспективу технологического лидерства России в своём общемировом значении, не может не выражать своей принадлежности к геоэкологической соборности, в которой национальные интересы выражаются как интересы всечеловеческие. Реализация проектов по созданию новейших технологий, связанных с изменением подходов к ресурсопотреблению, в рамках международного сотрудничества при лидерстве России будет, безусловно, в интересах всего человечества. Этого не может не «хотеть» природа, к которой принадлежим мы сами, независимо от национальной, культурной или религиозной принадлежности. В этом состоит и адекватность положений доктрины грядущему времени, и одновременно залог успешности её реализации.
3. Теоретическое ядро энерго-экологической стратегии представлено семью теоремами с их концептуальными доказательствами, которые приводятся в полном тексте, включающем также прикладную и практическую части.
Теорема 1. «Теорема субстанциональности»
Субстанциональное представление о деньгах – как энергетической функции состояния экономической системы, параметризованной безразмерными энергоёмкостью и автотрофно-экологической полезностью, соответствует реализму согласованности и непротиворечивости.
Следствие 1. Только понимая деньги как экономическую энергию, мы начинаём различать спекулятивную и не спекулятивную прибыль, экологические и мнимые деньги. (Другими словами, только понимая деньги как энергию цивилизации, выраженную экономически, мы в состоянии ответить на вопрос: что из того, что мы называем прибылью ею не является?)
Комментарий. Проблема времени в стратегии трансформируется в свете представлений о субстанциональных мировых деньгах. Субстанциональность денег как энергии и функции состояния свидетельствуют о том, что оценка экономического роста в терминах ВВП является внутренне противоречивой. Категория прибыли не является фундаментальной. Относительный рост использованной возобновляемой энергии по отношению к ископаемому топливу уменьшают величину безразмерной энергоёмкости мировой экономики, увеличение антропогенного влияния на среду обитания не оказывается при этих условиях вредоносным – именно этого от нас «хочет» природа.
Теорема 2. «Теорема инвариантности макрорегулирования»
Принцип инвариантности макроэкономического регулирования, эквивалентный принципу эффективной занятости населения: наилучший управленческий синтез централизованных методов управления и рыночных механизмов реализуется в рамках построения экологической экономики – в соответствии с принципом эффективной занятости населения как полной занятости при восстановительном природопользовании.
Теорема 3. «Теорема о непроизвольной технологической траектории»
Стратегия экологической модернизации (индустриализации) является наилучшей в смысле оптимальности траекторией технологического развития. (При этом отдельные технологии как элементы стратегии могут быть «перестановочны» по времени).
Теорема 4. «Теорема о не спекулятивных технологиях»
Техника и технологии в социуме связаны отношениями двойственности – всегда существует двойственное пространство решений по применению технологий и использованию техники, когда наличие или отсутствие условий для образования спекулятивной прибыли определяют степень «превосходства» той или другой используемой техники (технологии).
Следствие 1. В экологическом труде устраняется возможность реализации спекулятивных прибылей и использования спекулятивных технологий.
Теорема 5. «Теорема инвариантности стратегии управления и техносингулярности»
Стратегия комплексного управления рисками является инвариантным определением стратегии управления; при этом риски технико-технологической отсталости всегда двойственны рискам технико-технологической сингулярности.
Теорема 6. «Теорема космоэкологическая и ресурсная»
Возможность мирного освоения космоса реализуется в космоэкологической экономике, условием для становления которой является осознанный отказ от конкурентной борьбы за ресурсы на планете и последовательное развитие социальной автотрофности с новыми технологиями при использовании новых видов ресурсов.
Следствие 1. Приоритетное развитие экологически чистой и обеспеченной сырьём ядерной энергетики – ядерные релятивистские технологии (ЯРТ)
Следствие 2. Реализация общепланетарных проектов по концепции обеспечения энерго-, тепло- и материалодобычи на базе расплавленной магмы – Проект ВУЛКАН
Следствие 3. Космические проекты: Программа электрификации ближнего космоса на базе системы низкоорбитальных геосинхронных космических аппаратов РУСЬ (требуются две критические технологии для её реализации – высокотемпературная сверхпроводимость уровня жидкого азота и плетение наноуглеродных нитей метровых и километровых длин).
Теорема 7. «Теорема об экологических частных деньгах и неположительном проценте»
Стратегическая осмысленность в хозяйственном действии, нацеленном на управление, возможна с осознанием экологической природы взаимосвязей денежно-кредитной и налоговой политики – императива неположительных процентных ставок (с дифференциацией технологий и продукции по экологическому признаку) и двухуровневой валютной системы (функционированием глобальной системы экологических частных денег при функционировании ассоциаций экологических фондов и трастов).
Следствие 1. Эффективное изменение мировой финансово-экономической архитектуры в интересах всего человечества имеет решение не только (не исключительно) при усилии правительств государств в их сотрудничестве, но в их взаимодействии с негосударственными, общественными организациями и институтами, формирующими глобальную структуру экологических частных денег. Здесь уместна также ссылка на теорему 2.
Следствие 2. Необходимо создание «простых или экологически гуманных технологий», которые в силу своего существования предотвратят технологии «царства прогрессирующих машин» с их роботизированной стратегией прогнозирования человеческой истории. В этом суть социальной экологии.
4. Один из главных прикладных результатов состоит в том, что возможное снижение цен на энергоносители и электроэнергию (при снижении безразмерной энергоёмкости) на внутреннем рынке посредством изменения его структуры, а также изменения налоговой политики не повлечёт за собой эффект снижения показателя отношения доходов бюджета к ВВП (и общем сохранении бюджетных доходов) при условии последовательного снижения процентных ставок по кредитам для приоритетного финансирования экологоориентированных отраслей (другим параметром оценки является здесь так называемый показатель относительной цены образования отходов (4)). Последнее возможно при создании соответствующих институциональных условий (в том числе со стороны государства) для развития двухуровневой валютной системы (при становлении экологических фондов и трастов, функционировании экологических частных денег), реформировании финансовых и товарных рынков Подобные структурные изменения в экономике и политика в области налогообложения (к примеру, новый экологический налог, из которого может финансироваться деятельность экологических фондов) будут формироваться в непосредственной связи с научно-технической политикой и техническим регулированием. Одним из возможных практических мероприятий на этом пути может стать создание межведомственного центра по глобальной энерго-экологической оценке с функцией независимой научно-технической экспертизы Комплекс мероприятий энерго-экологической стратегии представляет собой единое целое и предполагает согласование всех аспектов на этапах подготовки и практической реализации.
В целом создание принципиально новой финансово-экономической архитектуры будет не только учитывать существующие макроэкономические вызовы, но и собственно формировать необходимую уже сегодня модель хозяйственных отношений грядущей эпохи и ее культуру сохранения жизни.
Автор: Мелокумов Е.В. - руководитель семинара МОИП
Список литературы:
- Бердяев Н.А. Человек и машина (проблема социологии и метафизики техники) // Вопросы философии. – М., 1989. – № 2
- Бердяев Н.А. Смысл творчества. – М., 2010
- Мелокумов Е.В. Геоэкология и выживание цивилизации// Стратегия России. 2014. – апрель
- Мелокумов Е.В. Социальные аспекты экологии и экологическая соборность // Стратегия России. 2014. – сентябрь