В государственной стратегии должно найтись место ЧВК и казачеству
В «Военно-промышленном курьере» опубликована статья генерала армии Юрия Балуевского, советника главнокомандующего внутренними войсками МВД РФ, «Новые смыслы Военной доктрины». Обосновывая необходимость изменений в этом документе, автор подчеркивает, что межведомственная экспертная группа работает над уточнением отдельных положений. «Военно-промышленный курьер» продолжает тему.
Текст действующей Военной доктрины необходимо избавить от серьезных недочетов и дополнить новыми разделами, отражающими требования времени.
Согласно определению Военная доктрина (ВД) является одним из основных документов стратегического планирования. Она представляет собой систему официально принятых взглядов на вооруженную защиту государства и подготовку к ней. Во всяком случае именно так дано определение этого документа в разделе «Общие положения» ныне действующей ВД РФ.
“Для военного планирования весьма существенно, какие виды конфликтов могут быть частью друг друга”
Но из такого определения вытекает, что как руководящий документ высшего уровня, регламентирующий весь комплекс мер по обеспечению военной безопасности страны, она должна удовлетворять определенным требованиям.
Это, во-первых, конкретность. Суть в том, что ВД должна содержать точные характеристики и показатели, которых необходимо достичь, чтобы военную безопасность страны можно было считать обеспеченной.
Во-вторых, полнота. В доктрине должны быть отражены все существенные аспекты обеспечения военной безопасности РФ.
В-третьих, научная корректность. Это требование, в частности, предполагает, что иерархически связанные понятия и положения, а также разные по своей природе сущности, например процессы и объекты, не могут включаться в одну категорию, а должны быть отнесены к различным разделам.
И, конечно же, в таком предельно сжатом и конкретном документе не должно содержаться положений, не имеющих отношения к проблеме обеспечения защиты национальных интересов государства от военных угроз военными методами.
Анализ действующей в настоящее время ВД РФ, принятой в 2010 году, показывает, что она не в полной мере отвечает перечисленным требованиям.
Несуразицы и неопределенности
Прежде всего обращает на себя внимание наличие в действующем документе положений, не имеющих прямого отношения к обеспечению защиты от военных угроз военными методами. В частности, п. 4 «Общих положений» гласит: «Военная доктрина отражает приверженность Российской Федерации использованию политических, дипломатических, правовых, экономических, экологических, информационных, военных и других инструментов защиты национальных интересов Российской Федерации и интересов ее союзников». Такое положение было бы вполне уместно в Стратегии национальной безопасности, да и то в редакции директивного типа, а не в виде констатации «отражения» чего-либо. Например, «Российская Федерация осуществляет защиту своих национальных интересов с опорой преимущественно на политические, дипломатические, правовые, экономические, экологические, информационные и другие невоенные инструменты». К сожалению, в действующей ВД подобных положений достаточно много. В новой редакции их следовало бы убрать.
Нельзя не отметить и неконкретность, размытость понятийного аппарата, приведенного в действующей ВД. Прежде всего это относится к понятиям «вооруженный конфликт», «локальная, региональная и крупномасштабная война».
Из приведенных определений не следуют количественные показатели этих явлений. Как, например, понимать «вооруженное столкновение ограниченного масштаба между государствами»? Если задействованы 500 тысяч человек, это ограниченный масштаб или нет? Между тем, не имея конкретных показателей такого рода, невозможно корректно обосновывать боевой и численный состав Вооруженных Сил.
Другим аспектом, свидетельствующим о необходимости уточнения понятийного аппарата, в частности видов военных конфликтов, стоит отметить неопределенность и неконкретность их логических границ. Локальная война определяется так: «…между двумя и более государствами, преследующая ограниченные военно-политические цели, в которой военные действия ведутся в границах противоборствующих государств и которая затрагивает преимущественно интересы только этих государств». А в определении региональной войны говорится: «…с участием двух и более государств одного региона, ведущаяся национальными или коалиционными вооруженными силами с применением как обычных, так и ядерных средств поражения, на территории региона с прилегающими к нему акваториями и в воздушном (космическом) пространстве над ним, в ходе которой стороны будут преследовать важные военно-политические цели». Так в чем же, строго говоря, отличие? Ведь и в локальной, и в региональной войне будут задействованы все средства вооруженной борьбы с охватом воздушного и космического пространства, приморских направлений и водных акваторий. Если говорить об отличиях по размаху, то ссылку на то, что региональная война будет вестись в пределах одного региона, а локальная – в пределах воюющих государств, также нельзя признать исчерпывающей, поскольку нет четкого определения понятия «регион» – оно трактуется по-разному. При этом в локальных войнах территории государств-противников могут охватывать весь регион. К примеру, война в Персидском заливе 1991 года велась на значительной части территории Среднего Востока. В ней участвовали со стороны антииракской коалиции несколько десятков государств. Однако отнести ее к региональной войне никак нельзя ни по пространственно-временному размаху, ни по составу привлеченных сил и средств.
Наконец, в системе определений не нашлось места для таких понятий, как мировая война и гражданская. Возможность возникновения мировой войны сегодня признается многими. Ведь комплекс противоречий, породивший две предыдущие мировые войны, в современном мире сложился в полной мере. Более того, ситуация стала еще более острой за счет трений цивилизационного характера, а также противоречий, порожденных процессами глобализации, которых не было в предшествующие века. В то определение, которое дается для крупномасштабной войны, мировая не помещается.
Также нет понятия «гражданская война». Ее нельзя определить как «внутренний вооруженный конфликт» в силу ограниченности такового и по пространственно-временным показателям, и по привлекаемым средствам. Между тем стоит вспомнить, что Россия сама пережила гражданскую войну в начале XX века. Ее никак нельзя подвести под понятие «внутренний вооруженный конфликт». А вероятность подобного явления сохраняется.
Стоит более тщательно подходить к определению особенностей современных военных конфликтов (п. 13 текста Военной доктрины). Прежде всего вызывает недоумение положение о «непредсказуемости их возникновения». Это для кого «непредсказуемость»? Ведь квалифицированные эксперты, как правило, задолго до возникновения военного конфликта на основе анализа системы противоречий в обществе или на международной арене обозначают опасные зоны и даже описывают вероятный характер вооруженного противоборства вплоть до прогнозирования в отдельных случаях хода и результата.
Можно еще долго анализировать частные недочеты и несуразицы. Главный вывод очевиден: действующая ВД должна быть не просто откорректирована, а радикально пересмотрена.
Казачество и ЧВК – в доктрину
Ее структуру стоит дополнить некоторыми новыми разделами. Прежде всего вернуть раздел «Источники военных угроз», в число которых целесообразно включить:
- страны, претендующие на мировое доминирование в модели однополярного мира, стремящиеся в этой связи устранить Российскую Федерацию в качестве главного препятствия в достижении этой цели;
страны, имеющие к РФ территориальные претензии;
страны, в которых установлены националистические, радикальные фундаменталистские и экстремистские правящие режимы, ориентированные на распространение своего влияния на территорию сопредельных государств;
политически нестабильные страны, способствующие экспорту нестабильности на территорию РФ;
транснациональные и иностранные террористические и экстремистские организации, претендующие на отделение от России части ее территории, стремящиеся инспирировать внутренние вооруженные конфликты.
Вероятно, стоит конкретизировать пути решения ключевой задачи – территориальной обороны. Целесообразно включить в ВД создание института военно-производственных поселений (нового казачества) как рода войск в составе российских ВС, на который можно было бы возложить наиболее емкие с точки зрения требуемой численности личного состава задачи: участие в установлении и поддержании особых правовых режимов, военного или чрезвычайного положения на территории региона; охрана и оборона объектов, имеющих для государства значение в политическом, экономическом, духовном или ином отношении, содействие ВВ МВД и правоохранительным органам в поддержании правопорядка; участие совместно с подразделениями ВС РФ или самостоятельно в борьбе с диверсионно-разведывательными группами, уничтожении террористов и бандформирований.
Обязательно должны быть определены отношения военных структур с частными военными компаниями (ЧВК), обозначены роль и место ЧВК в системе национальной безопасности. На них может быть возложено тыловое обеспечение войск в зонах боевых действий и в миротворческих операциях, а также дислоцированных за рубежом, подготовка специалистов для научного сопровождения стратегического и оперативного планирования, выработки приоритетов развития военной организации государства и ее отдельных компонент, разработки важнейших руководящих документов.
В целом предлагаемые изменения могут сделать нашу Военную доктрину по-настоящему эффективным документом, играющим действенную роль в организации обеспечения безопасности страны.
Константин Сивков, президент Академии геополитических проблем
Опубликовано в выпуске № 47 (565) за 17 декабря 2014 года