Игорь Насенков об электронных войнах и технологиях будущего
Об электронных войнах, конкуренции стран за обладание ключевыми технологиями и усилиях по развитию радиоэлектронной отрасли первый заместитель генерального директора КРЭТ Игорь Насенков рассказал в интервью «Независимой газете».
– Специализация вашего концерна достаточно широкая, но наиболее любопытной представляется радиоэлектронная борьба (РЭБ). Расскажите об этом подробнее.
– На мой взгляд, точно сущность РЭБ передает название одного из наших комплексов – «Красуха». Это еще второе название травы белладонны, вызывающей галлюцинации и потерю ориентации. «Галлюцинации» и «потеря ориентации» наступают и у противника в результате воздействия комплексов РЭБ. На своего рода «одурманивании» строится вся радиоэлектронная борьба.
Представьте, что на радаре вместо одного вдруг появляется 40 самолетов. Цель внезапно начинает двигаться с инопланетной скоростью или вовсе исчезает. Или электроника эсминца вдруг перестала работать, радары ничего не засекают. А над палубой на форсаже с характерным хлопком проходит истребитель. Верить приборам или собственным глазам?
– Чем достигается такой эффект?
– Дело в том, что сейчас в основе практически любой системы вооружения находится компьютер. В этом сила и слабость современного оружия одновременно. Возможности некоторых образцов – на грани инженерного чуда, но, если появляется инородный элемент, «электронный мозг» начинает «сходить с ума». Как бухгалтер, которому подбросили лишнюю монету. Он не понимает, откуда взялось лишнее, не может свести баланс.
Электронные устройства повсюду. Все боеприпасы калибром больше 88 мм уже имеют радиовзрыватель. Такой боеприпас срабатывает в воздухе и кратно увеличивает зону поражения. Если есть меч, неизбежно появляется и щит. Например, наш комплекс «Ртуть» приводит радиовзрыватель в действие на безопасном расстоянии. Бортовые комплексы обороны могут повысить живучесть вертолетов и самолетов на 40–60%.
– Получается, современная война – это электронная война?
– Абсолютно так. Радиоэлектронные удары и операции вошли в боевые уставы многих стран. В конечном итоге противоборство войск сводится к противостоянию информационных систем на суше, на море и в небе. РЭБ в таком противоборстве является ключевым звеном, асимметричным ответом. Значительно легче построить цифровую копию и внедрить ее в «электронные мозги» противника, чем делать еще десять самолетов или кораблей. Мы на пороге эры СВЧ-оружия, разного рода е-бомб, объектами воздействия которых будут именно электронные устройства и системы.
– Что можно сказать о будущих технологиях?
– По мнению специалистов КРЭТ, в следующем десятилетии развитие техники двойного назначения определит радиофотоника. Технологии на ее основе позволят в десятки раз увеличить КПД радиоэлектронной аппаратуры. Аналогичные исследования запустили и мы, и американцы. Так что соревнование за обладание ключевой технологией РЭБ уже началось.
– Кто побеждает в высокотехнологичном бою?
– Сегодня побеждает тот, кто лучше чувствует современную технику. Молодые летчики часто переигрывают более опытных, не поверите, потому, что играли в «стрелялки». Современный самолет или вертолет – та же самая «стрелялка», где на пять пальцев руки 23 кнопки на ручке управления. Ракеты делают все сами, но летчику нужно распределить цели и нажать «пуск» за несколько секунд боевого захода.
– Разве это возможно вообще успеть?
– В самолетах и вертолетах нового поколения, для которых КРЭТ делает авионику, не только летчик наблюдает за машиной, но и она «наблюдает» за пилотом. Чувствует его состояние, следит за сетчаткой глаза, реагирует на все команды. Если пилота заинтересовал какой-то объект на электронной карте, тут же все радиоэлектронные «рецепторы» приходят ему на помощь. РЛС, инфракрасные и ультрафиолетовые сенсоры, лазерные системы и телекамеры анализируют этот участок местности, выбирают из памяти подходящие объекты, анализируют и сравнивают их, масштабируют местность или объект внимания, ищут цели, предлагают соответствующее оружие и боеприпасы для уничтожения.
– Вспоминается старая армейская шутка: «Не трогай технику, и она не подведет»...
– Что-то вроде того. Меняется сама идеология самолетостроения. Если раньше решалась задача «научить думать» летающее железо, то сегодня – обучить «умный компьютер» летать. Занимаясь интеллектуальной начинкой бортов, мы теперь изготавливаем не какие-то блоки, а законченные изделия, комплексы или даже части самолета. Технологии нам позволяют делать «умную обшивку», которая «видит, чувствует и борется», задействуя весь потенциал воздушного судна. Она уже применяется в перспективном авиационном комплексе фронтовой авиации.
Да простят меня воздушные асы, к которым отношусь с глубочайшим уважением, но главная проблема современного самолета – это летчик. Его нужно кормить, поить, оберегать от воздействия температур и СВЧ-излучения. Перегрузки, опять же. То есть человек оказывается слабым звеном, сокращающим возможности техники в разы. А вот если правильно запрограммировать самолет в беспилотном варианте, он будет способен на чудеса. Опять же, одно дело – потерять человека, другое – беспилотник. Пусть умное, пусть дорогое, но все-таки железо.
– Поделитесь, в каком режиме сегодня работают оборонные предприятия?
– В напряженном, разумеется. Конец года всегда горячий, предприятия должны выполнить обязательства по контрактам. Но можете не переживать; ничего плохого не происходит. Все идет в соответствии с программой перевооружения, которая рассчитана до 2020 года и реализуется в абсолютно плановом режиме. Тайны в этом тоже никакой нет. Например, в этом году мы поставили Минобороны продукцию на сумму около 50 млрд рублей.
Время тачанок и винтовки Мосина прошло. Безопасность сегодня обеспечивается высокими технологиями. Некоторое время назад, когда предприятиям оборонки приходилось выживать, экспортный контракт казался манной небесной. Зарубежные армии получали иногда лучшую технику, чем собственная. Технологические цепочки тем временем устаревали. Когда был образован Ростех, а затем КРЭТ, при поддержке государства мы стали переоснащать и развивать российское производство – радиоэлектронную промышленность. В нашу армию поставляются современные образцы, некоторые из которых запрещено продавать за рубеж до 2020 года. Только за последние два года Минобороны передано девять принципиально новых типов комплексов радиолокационной разведки, управления и подавления. Мы укрепляем безопасность своей страны и создаем технологии, которые затем идут в гражданский сектор. Это нормально, так принято в цивилизованных странах.
– Насколько успешно происходит эта модернизация?
– Сегодня треть общего объема продаж концерна составляет уникальная продукция, экспорт которой осуществляется в 60 стран. В текущем и прошлом годах провели более 350 научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ. В том числе разработали электроэнергетический комплекс, то есть «источник жизни», для полностью электрического самолета. По рентабельности КРЭТ опережает любую другую вертикально интегрированную структуру в ОПК России и таких именитых зарубежных конкурентов, как американский Lockheed Martin или итальянскую Finmeccanica.
За этот год наша выручка составит 102 млрд рублей. Только экспортные контракты принесли 1,5 млрд долларов. В следующем году за счет увеличения доли продукции гражданского назначения и увеличения экспорта рассчитываем получить 115 млрд рублей.
– Несмотря на санкции, которые против КРЭТ ввели США?
– Эти санкции мы восприняли с некоторым юмором. Компании всего пять лет, а работу нашу уже оценило правительство США. Значит, хорошо работаем и динамично развиваемся. Каких-то негативных последствий или особых трудностей в этой связи не видим. С американскими компаниями на рынке вооружений мы традиционно конкурировали. Так что сотрудничество по поставкам оборудования или комплектующих было минимальным. Каких-то активов в США у нас нет. Ни у концерна, ни чьих-то личных.
– На ваш взгляд, российская радиоэлектроника имеет шансы в глобальной конкуренции на фоне общеизвестных проблем в производственном секторе?
– Понимаю и в чем-то разделяю вашу озабоченность. Однако многое успело измениться за последние годы. В радиоэлектронной промышленности у нас есть хорошая линейка продукции. Отличные технологические решения. Вот в чем мы реально отстаем, это в качестве организации труда. Понимая это, мы работаем над повышением своей эффективности. Оптимизируем производство, сокращаем накладные расходы, переходим на международные стандарты отчетности. Например, последние два года финансовая отчетность КРЭТ готовится в соответствии с требованиями МСФО.
– Планируете побороться за международный рынок авионики?
– Наша экономика давно живет в условиях глобального рынка. Россия вступила в ВТО, и мы боремся за заказы авиастроителей не только с российскими предприятиями, но и с крупнейшими мировыми фирмами, такими как Thales, Sagem, Honeywell, Rockwell Collins и многие другие. Поэтому любой крупный авиационный проект – это конкуренция на международном уровне. КРЭТ является крупнейшим российским производителем авионики. Мы поставляем системы, комплексы и отдельные узлы для всех производимых в России самолетов и вертолетов, а также ряда зарубежных воздушных судов. Планы дальнейшей экспансии на рынке бортового радиоэлектронного оборудования для гражданской авиации, да, имеем.
– Какие именно?
– Развиваться сегодня возможно, только предлагая комплексные решения от эскизного проекта до ремонта и утилизации. КРЭТ строит бизнес-модель комплексного поставщика, рассчитав шаги по месяцам и неделям. Составляем полный ряд компетенций, чтобы нашим заказчикам в России и за рубежом представлять единый продукт и полную линейку сервисного обслуживания. Дорабатываем и сертифицируем наиболее конкурентоспособные продукты.
– Какие решения закладываете на технологическом уровне?
– Концерн уже пошел по пути создания интегрированного комплекса бортового оборудования на основе модульной авионики. Универсальность мы закладываем по всей линейке нашей продукции – от плат до законченных систем и комплексов. Например, производимая КРЭТ навигационная система может быть установлена на воздушной, морской и наземной технике. Кроме того, она обладает лучшими ТТХ и почти вполовину дешевле зарубежных аналогов.
– А кто именно займется разработкой?
– На базе своих ведущих научно-исследовательских институтов мы создаем порядка десяти дизайн-центров. То есть к радистам, которые у нас есть, добавим электронщиков, технологов. В первую очередь они займутся задачами миниатюризации, самостоятельного проектирования и создания многофункциональных микроэлектронных модулей. Вместе они будут создавать радиоэлектронику нового уровня. В Татарстане будет создан первый научно-производственный кластер, который объединит дизайн-центр и производственные мощности казанских предприятий КРЭТ. Специализацией станет разработка и производство бортовых комплексов обороны, аппаратуры навигации и госопознавания нового поколения на базе монолитных микроэлектронных модулей.
– На такие планы денег от контрактов ГОЗ точно не хватит...
– Помощь государства, безусловно, присутствует. Но важной составляющей является собственная динамика развития, частно-государственное партнерство. С помощью механизма опережающего финансирования через банковские кредиты мы планируем закончить модернизацию предприятий КРЭТ до 2017 года, то есть на три года раньше, чем планировалось. Мы вступили в гонку технологий и намерены в ней побеждать.
– Собираетесь активно осваивать рынок гражданской продукции?
– В том числе. По нашим расчетам, диверсификация и новые рынки способны обеспечить концерну дополнительно 40–45 млрд рублей выручки к 2025 году. Концерн сформировал ряд предложений по разработкам продуктов для Роскосмоса, РЖД, «Роснефти», «Российских сетей», автомобилестроительных компаний, закупщиков медицинской техники и других.
– Концерн оборонно-промышленного комплекса займется медицинской техникой?
– Если мы умеем делать информационно-управляющие системы для атомных подводных лодок, это вовсе не значит, что мы не можем делать что-то другое. Еще раз повторюсь: КРЭТ – это технологичная компания. А где применяются технологии – вопрос второй. Например, мы умеем обеспечивать жизнедеятельность пилота в условиях диких перегрузок и кислородного голодания. Это знание помогает нам создавать аппараты искусственной вентиляции легких высокого класса. Сегодня они экспортируются в 30 стран, спасают жизни взрослых и грудничков. А рынок медицинской техники мы видим как наиболее привлекательный в гражданском секторе после рынка авионики.
– Какую планку себе ставите по развитию компании?
– Стать к 2025 году корпорацией мирового класса – лидером в комплексных поставках радиоэлектронных систем с уровнем капитализации 300 миллиардов рублей.
