Потеря управления может вернуть ОПК в «шарашки»
Государство готово заниматься финансированием разработок в сфере интеллектуальной деятельности, но внедрять результаты – не его задача. После распада Госкомизобретений в России продолжается мучительный поиск оптимальной модели управления охраной результатов интеллектуальной деятельности (РИД) и возможности ее использования в ОПК.
Сейчас эта сфера «оборонки» находится в основном в ведении Минобрнауки, Минобороны, Роспатента и находящегося в его ведении ФГБУ «Федеральное агентство по правовой защите результатов интеллектуальной деятельности военного, специального и двойного назначения» (ФАПРИД). Деятельность этого учреждения не раз вызывала критику со стороны предприятий ОПК. В 2012 году отдельные основные функции ФГБУ «ФАПРИД» были переданы органам исполнительной власти, являющимся заказчиками. В результате управление РИД в «оборонке» проводится по принципу «У семи нянек дитя без глазу», а сама нормативно-правовая база, регулирующая охрану интеллектуальной деятельности, устарела. Об этом говорилось на совместном заседании сразу трех организаций, представляющих интересы отрасли: Экспертного совета по развитию предприятий ОПК при Комитете Государственной думы по промышленности, Экспертного совета по вопросам интеллектуальной собственности при Комиссии по инвестициям, инновациям и модернизации госкорпорации «Ростех», Комитета по совершенствованию законодательства в сфере оборонно-промышленного комплекса и высокотехнологичной промышленности ассоциации «Лига содействия оборонным предприятиям». Участники заседания обсуждали вопрос «О повышении эффективности регулирования отношений, связанных с управлением правами на результаты интеллектуальной деятельности, созданных и (или) используемых в организациях промышленности».
“В России нет даже методологии выявления несанкционированного использования охраняемых технических решений в продукции военного и двойного назначения”
Масштаб проблемы стал понятен из примеров. Первый заместитель председателя парламентского Комитета по промышленности Владимир Гутенев сообщил, что сейчас патентование осуществляется только внутри страны и служит в основном для разграничения прав предприятий и государства как владельцев РИД. При этом никто не защищает наши ноу-хау за рубежом. Есть примеры, когда крупные иностранные компании оформляют на себя разработки, которые фактически являются российскими. «Не единичны ситуации, – заявил Гутенев, – когда мы получаем встречные претензии по использованию нами наших же разработок».
По словам начальника Управления контроля, надзора и правовой защиты интересов государства Роспатента Андрея Солоновича, из 1035 госконтрактов, судьба которых была проверена этим ведомством, меры обеспечения правовой охраны приняты всего по 719, при реализации которых получены лишь 2048 патентов. Из них введены в гражданско-правовой оборот на основе лицензионных договоров права в отношении только 11 результатов, что составляет менее полпроцента. «Для сравнения: Госкомизобретений СССР в конце 70-х – начале 80-х годов выплачивал вознаграждения авторам изобретений, на основе которых были проданы за рубеж лицензии на истребитель МиГ-25 и танк Т-72. В самолете было реализовано около 1500 технических решений, подтвержденных авторскими свидетельствами. В танке – порядка 600», – отметил Солонович.
Председатель Комитета по совершенствованию законодательства в сфере ОПК и высокотехнологичной промышленности Владимир Кудашкин привел примеры из опыта холдинга «Вертолеты России». В 2013 году там шла баталия, связанная с претензиями главного конструктора ОАО «Роствертол», который предъявил требования о выплате ему порядка 150 миллионов рублей. Суды первой, второй и третьей инстанций принимали решения в пользу истца. Только усилиями «Оборонпрома» удалось найти компромисс. «Ситуация была просто критическая, потому что если бы он (главный конструктор) выиграл процесс, то выплаты ему ложились бы на себестоимость выпускаемой продукции. Это могло отрицательно сказаться на конкурентоспособности вертолетов», – считает Кудашкин.
Другой пример касался правовых оснований передачи технической документации от разработчиков серийным производителям. С чем пришлось столкнуться? Например, ОАО «Камов» регулирует эти отношения на основе лицензионных договоров. «Но специалисты прекрасно понимают, что техническая документация не является результатом интеллектуальной деятельности», – объяснил Владимир Кудашкин. По его словам, разработчики холдинга «Вертолеты России» за использование товарных знаков Миля и Камова на каждой машине требуют заключения лицензионных договоров и получения соответствующей оплаты. Это опять-таки повышает стоимость продукции и снижает конкурентоспособность вертолетов.
Потеря ориентиров
Похоже, с ликвидацией Госкомизобретений распалась и картина того, где находится наша страна в мировых рейтингах по охране и использованию РИД. Неизвестно, что происходит в этой области у наших конкурентов за рубежом. Так, заместитель директора Центрального экономико-математического института РАН Анатолий Козырев, опираясь на данные программы «Квестел», считает, что ситуация с патентной деятельностью и лицензированием в России не хуже, чем у таких лидеров, как Япония, США или Китай. В подтверждение замдиректора ЦЭМИ приводит такую статистику. Процент лицензируемых патентов в России – 1,39, а в США – 1,24, то есть меньше, чем у нас. Есть данные по оборонным заказам, выданным американскими агентствами. Из 20 тысяч патентов в области флота лицензировано 105, а внедрены они в четырех случаях. НАСА имеет 7389 патентов, из которых лицензировано 12, а действует два. Для сухопутных войск получено почти 16 тысяч патентов, а лицензировано только три.
Однако начальник Службы отдела по интеллектуальной собственности корпоративно-правового департамента Ростеха Евгений Ливадный придерживается иного мнения. Ссылаясь на «Отчет о деятельности федеральных лабораторий США и всех ведомств (агентств)», он рассказал, что за год госзаказчики получают около 1400 патентов и выдают до 1500 лицензий. «При этом размер собираемых государством платежей составляет 150 миллионов долларов. Это говорит о том, что цифры введения в оборот интеллектуальной собственности в оборонной сфере, по крайней мере у американских госзаказчиков, не так плохи, как это следует из данных программы «Квестел».
Ни ресурсов, ни стимулов
Вопрос охраны интеллектуальной деятельности – сфера весьма деликатная. Помнится, одной из причин поддержки горбачевской перестройки научной и технической интеллигенцией была надежда на то, что рыночная экономика создаст благоприятный климат для инициации научных разработок и их внедрения. Но результат оказался прямо противоположным. В области охраны и внедрения изобретений мы не только не продвинулись вперед, а откатились на уровень слаборазвитых. Если в 1990-м мы обгоняли Китай по числу патентов, то теперь ему значительно уступаем. Как пояснил Евгений Ливадный, общепризнанным в мире показателем соответствующей активности является число патентных триад (изобретений, в силу своей важности и глобальных перспектив запатентованных как минимум в трех основных ведомствах – США, Европы и Японии). Здесь мы отстаем от Китая в 10 с лишним раз, а от США, Японии или Швейцарии – более чем в 200 раз.
Об этом свидетельствует и резолюция заседания, где, в частности, говорится, что у организаций ОПК и авторов изобретений нет надлежащих стимулов и ресурсов для обеспечения правовой охраны даже на территории России. У разработчиков и производителей экспортируемой продукции нет прав на бюджетные РИД, в том числе на получение патентов у нас и за рубежом. Государственные заказчики не наделены функцией обеспечения правовой охраны бюджетных РИД на территории других стран. Отсутствуют механизмы финансирования этой деятельности за счет средств от лицензионных платежей предприятий. В России нет даже методологии выявления фактов несанкционированного использования охраняемых технических решений в продукции военного и двойного назначения.
Инструменты господдержки
Возникает вопрос: что собирается предпринять государство для исправления положения? Заместитель директора Департамента государственной научно-технической и инновационной политики Минобрнауки Сергей Матвеев сообщил участникам заседания в Госдуме, что Совет по модернизации национальной экономики и ее инновационному развитию, образованный при президенте РФ, обозначил основным приоритетом государственной политики в области распоряжения РИД создание частных правообладателей. Другими словами, внедрять результаты не есть задача государства.
Но поскольку из федерально-целевых программ убрали возможность финансировать любую науку, кроме прикладной, возникает вопрос: как быть с исследованиями более широкого плана? По словам Сергея Матвеева, его ведомство готовится к внесению изменений в закон «О науке и государственной научно-технической политике», согласно которому будут созданы два крупных фонда. Это, во-первых, Фонд перспективных исследований (3 млрд руб.), ориентированный на «оборонку». Во-вторых, Российский научный фонд (11 млрд руб.), который обеспечит изыскания в гражданских областях знаний. В этих фондах будут две разные модели управления правами на РИД. Все, что профинансировал Фонд перспективных исследований, закрепляется за Российской Федерацией. Это единственная новелла, где государство не уходит от управления правами. Но, как законодательно определено, фонд безвозмездно передает полученные результаты для нужд обороны и безопасности.
«Для предприятий «оборонки» это очень интересная новелла. Можно обращаться в Фонд перспективных исследований и безвозмездно брать результаты. Но бизнес, занимающийся внешнеэкономической деятельностью и не связанный с оборонной отраслью, получит их только возмездно. В этом случае деньги от распоряжения РИД должны поступать в Фонд перспективных исследований. То есть он становится самонаполняемым, строится по принципу извлечения прибыли от передачи результатов в коммерческий сектор», – пояснил Сергей Матвеев.
У Российского научного фонда другая схема работы. Права на РИД принадлежат исполнителю. РФ не имеет на них прав, кроме одного – безвозмездно получить лицензию для государственных нужд. Доход от распоряжения таким результатом, естественно, поступает исполнителю. То есть речь идет о средствах допфинансирования, сказал Матвеев.
Такая помощь себе дороже
В то же время правительство принимает такие меры по регулированию отношений между автором и работодателем, какие ставят руководителей предприятий в сложное положение. В изменениях, которые были внесены в четвертую часть ГК РФ, говорится, что отношения между автором изобретений и работодателем, в частности по выплате вознаграждения, регулируются контрактом между ними. Но если таковой не был заключен, начинают работать ставки, установленные правительством Российской Федерации. С 1 октября 2014 года вступает в силу 512-е постановление кабинета министров «Правила выплаты вознаграждения за служебные изобретения, служебные полезные модели, служебные промышленные образцы». Согласно этому документу, если работодатель не урегулировал с авторами своих отношений, то должен заплатить 30 процентов средней заработной платы за используемое изобретение и 20 процентов – за полезную модель, промышленный образец на стадии выявления результата интеллектуальной деятельности. При этом каждый из авторов получает вознаграждение из расчета его средней заработной платы, куда включаются совокупный доход за 12 месяцев, оклад и все премии.
По словам Сергея Матвеева, на заседании Ростеха, посвященного защите интеллектуальной деятельности, следующий пункт постановления вызвал ропот у представителей директорского корпуса. В нем говорится, что если организация лицензировала результат интеллектуальной деятельности кому-то вне предприятия, то 10 процентов от суммы продажи прав – прямые доходы автора. При внутреннем использовании автору должна каждый год выплачиваться 13-я зарплата (если пользоваться советскими терминами). Можно всячески приветствовать попытки создать условия, при которых профессия ученого или инженерно-технического работника была бы более престижной, чем чиновника или торговца. Но руководитель российской практики в области интеллектуальной собственности международной юридической фирмы Dentons Виктор Наумов считает, что выплата авторам вознаграждения в 10 процентов от суммы лицензионных договоров является очень высокой. Хотя «если предприятию выгодно иметь соответствующего конструктора, сотрудника и прочее, пускай договариваются так, чтобы он остался работать на этом самом предприятии», – считает эксперт.
В существующей нормативно-правовой базе в области охраны РИД очевидна попытка переложить всю ответственность по оплате, защите и внедрению интеллектуального продукта на организации. При этом не дается никаких налоговых послаблений. Согласно правительственному постановлению № 233 (2012 год) «Об утверждении Правил осуществления государственными заказчиками управления правами Российской Федерации на результаты интеллектуальной деятельности гражданского, военного, специального и двойного назначения» уполномоченная организация имеет право безвозмездно отдавать и лицензировать РИД гражданского назначения. Но на «входе» при получении таких результатов возникает налог на прибыль.
Первый заместитель генерального директора ООО «РТ-Интеллектэкспорт» Александр Имшенецкий так прокомментировал последствия постановления № 233. Получение от госзаказчика (государства) прав на РИД связано с возникновением актива, а это предполагает выплату налога в 20 процентов. «На одном предприятии предварительно оценили результаты интеллектуальной деятельности в 69 миллионов рублей. Но как оно может заплатить требуемый налог, если рентабельность производства – один, два, три процента? Деньги-то огромные. Естественно, предприятие не будет ставить на баланс эти активы, а следовательно, включать их в коммерческий оборот».
Представитель Министерства обороны Олег Воробьев считает, что правительственное постановление № 512 не сможет решить проблему адекватных авторских вознаграждений. По его мнению, их имеют возможность получать только разработчики РИД на серийном производстве. И вознаграждение скорее всего будет в форме увеличения зарплаты. «Кто платит? Работодатель? Ему это невыгодно. Я могу сказать, что в рамках ГОЗ снова все уйдет в ноль», – заявил Воробьев.
В резолюцию, подготовленную по итогам заседания, было внесено предложение изменить 5-ю статью ФЗ «О военно-техническом сотрудничестве Российской Федерации с иностранными государствами». В новой редакции предлагается запретить передачу инозаказчикам результатов интеллектуальной деятельности без определения условий их использования и обеспечения правовой охраны. Кроме того, рекомендовано включить в закон норму, обязывающую госзаказчиков осуществлять зарубежную правовую охрану РИД за счет средств федерального бюджета, выделенных на НИОКР.
Административное излишество
ФАПРИД, учрежденное в 1998 году указом Бориса Ельцина, никак не может вписаться в систему управления РИД в сфере оборонной промышленности. Функции агентства постепенно передаются заказчикам. «С ноября прошлого года отменено обязательное визирование лицензии на вывоз продукции военного назначения ФАПРИДом», – напомнил Евгений Ливадный. По словам Владимира Кудашкина, функции ФАПРИДа де-факто прекращены. Но «оборонщикам» не стало легче. Проблема в том, что у них остались лицензионные договоры, заключенные с участием ФАПРИДа. И существует комплекс проблем, возникающих между государством, заказчиком в лице агентства и предприятиями, которые должны выполнить обязательства по уже заключенным с его участием лицензионным договорам. Ситуация тупиковая. Нормативно она никак не оговорена. Владимир Кудашкин считает возможным решить проблему с учетом имеющегося опыта: «Вертолеты России» вместе с Ростехом предложили урегулировать эти взаимоотношения тройственными договорами. Минобороны нас поддерживает». Но точка в дискуссии еще не поставлена.
Говоря о лицензионных договорах ФАПРИДа, Андрей Солонович из Роспатента заметил: «Здесь обсуждались разработанные совместно или одобренные Ростехом предложения по тройственному договору. С учетом опыта заключения и сопровождения подобных лицензионных соглашений Роспатентом могу сказать, что будут трудности. Они прежде всего в том, что имеется целый ряд так называемых рамочных договоров по цене лицензиара, которые были заключены с учетом отмененного с мая 2013 года приказа № 72 Минюста России «Об утверждении форм отчетности некоммерческих организаций». Новый размер платежей государству установлен приказом № 157 Роспатента, вступившим в силу в мае 2013-го. Цена сделок распространяется на весь рамочный договор, и она, как правило, устраивает предприятия. Но если сейчас заключать тройственный договор, лицензиар переходит в новое качество. То есть и договоры должны быть новые, а ФАПРИД не имеет для этого полномочий. Минобороны же отказывается их принимать вместо ФАПРИДа».
Второе рождение Госкомизобретений?
Таким образом, предстоит потратить еще немало сил и времени для поиска оптимальной модели управления РИД. После совещания в Открытом правительстве было высказано предложение разрубить этот узел противоречий одним махом и создать службу по интеллектуальной собственности. Рабочее название – Федеральная служба по интеллектуальным правам. То есть речь идет о возрождении Госкомизобретений. По своим полномочиям она может приблизиться к советскому ведомству и даже охватить более широкую сферу компетенций (в области авторского права или селекционных достижений к примеру).
Но в одну реку нельзя войти дважды. Очередная реформа по управлению РИД не может не вызывать опасения. В частности, члены Открытого правительства обращают внимание на то, что ежегодно из более 30 000 российских изобретений за рубежом регистрируются только десятки. «С решением этой проблемы мы будем экспортировать не нефть и газ, а интеллектуальную собственность. Это можно делать путем как передачи самих патентов, так и заключения лицензионных соглашений», – говорится в пресс-релизе по итогам заседания. Таким образом, речь идет о том, чтобы наша наука ориентировалась на экспорт. Вместе с тем в научном сообществе существуют другие ожидания по совершенствованию системы управления РИД. В качестве примера для подражания приводится опыт Philips. Более 50 процентов стоимости этой компании – нематериальные активы, разработанные в ней самой. В России есть подобные предприятия. Об этом рассказал заместитель директора ЦЭМИ РАН Анатолий Козырев. Он считает, что патенты получают совсем не для того, чтобы их лицензировать. «Есть такая компания – НТ-МДТ. Она была организована в Центре российской микроэлектроники в Зеленограде с целью решать широкий спектр задач в области нанометровых размеров. В частности, НТ-МДТ изготавливает микроскопы, которые позволяют видеть все, вплоть до атома. Фирма поставляет иголки этих микроскопов в основном в Японию и США. У НТ-МДТ более 100 патентов. Их не продают, а реализуют. Это гораздо эффективнее, чем ходить на выставки, давать рекламу по телевизору и т. д.», – считает Козырев.
Алексей Казаков
Опубликовано в выпуске № 35 (553) за 24 сентября 2014 года
