Реформаторский зуд достиг пика
Последствия сердюковских реформ, нанесших серьезный урон армии и оборонно-промышленному комплексу, еще в большей мере проявятся в ближайшем будущем. Бездумные инициативы, поддерживаемые военной бюрократией, кадровая чехарда подрывают и национальную безопасность, и экономику России.
ЦНИИ Минобороны всегда проводили и должны проводить исследования, содержащие обоснование и разработку:
- оперативно-стратегических принципов, форм и способов боевого применения группировок и систем вооружения с учетом всех военно-технических и технико-экономических факторов;
основных направлений развития ВВТ на 15 лет вперед с учетом возможностей отечественного оборонно-промышленного комплекса, мирового опыта и прогноза уровней финансирования;
проектов разделов Государственных программ вооружения, проектов тактико-технических требований к образцам вооружения, программ государственных испытаний;
программ фундаментально-поисковых, научно-исследовательских и экспериментальных работ в РАН и ОПК страны;
многочисленных методик оценки всех характеристик испытываемых систем ВВТ, заключений на проекты промышленности, а также заключений о возможности принятия военной техники на вооружение по результатам государственных испытаний;
систем эксплуатации и обеспечения безопасности, в том числе ядерной, и методов утилизации после завершения сроков нахождения образцов вооружения в боевом составе.
ЦНИИ Минобороны всегда решали эти задачи, и вряд ли можно сомневаться в том, что, как очень давно говорил известный классик: «Без науки построить cовременную армию нельзя», и без работы военных НИИ Вооруженные Силы не могли бы достичь боеготового состояния.
“Мы далеки от мысли, что решения по 4-му ЦНИИ МО диктуются «вашингтонским обкомом». Но его фактическая ликвидация будет встречена за океаном с большим удовлетворением”
Но наступили иные времена. В ходе сердюковских реформ вся эта отлаженная и подтвердившая свою эффективность система стала последовательно разрушаться. Реформировать НИИ Минобороны начали без всякой проработки, с непрерывной чехардой и шараханьем из одной крайности в другую. Институты то преобразовывали в полностью гражданские с увольнением сотен и тысяч офицеров-исследователей, то снова набирали в них людей.
Проследим эту вакханалию на примере 4-го ЦНИИ МО. В конце 2009 – начале 2010 года из института был уволен весь офицерский состав, в том числе по существу и все руководство. Со званиями и научными заслугами не считались. Без квартир и пенсий остались многие офицеры. Все были в шоке, в недоумении от случившегося: как могло произойти такое безрассудство, почему никто не остановил преступление? Не успело новое руководство прийти в себя и собрать остатки сотрудников для решения стоящих перед институтом задач (а их и не собирались корректировать), как в декабре 2010 года началась новая реформа: к 4-му ЦНИИ были присоединены 2, 13 и 30-й ЦНИИ (декабрь 2010-го), а в апреле 2011 года и 7-й Государственный НИИ авиационной и космической медицины ВВС на правах соответствующих научно-исследовательских центров (НИЦ). Бывший 4-й ЦНИИ МО вошел в его состав на правах НИЦ ракетно-космических систем (НИЦ РКС). НИЦ РКС пополнился некоторым числом офицеров, в разы меньшим, чем их было до «огражданивания». Естественно, поменялось и руководство. «Новый» институт перешел в подчинение председателя Военно-научного комитета Минобороны. Все это совпало с лишением функций заказчиков главкоматов видов ВС, которые лучше всех знали требования к вооружению и его состояние и были также заказчиками НИР. Все надо было начинать сначала.
Не успели опомниться, как в 2012 году очередная реформа. У чиновников – руководителей военной науки созрела новая идея: передать НИЦ 4-го ЦНИИ в военно-учебные научные центры (ВУНЦ), образуемые на базе военных академий. В частности, НИЦ РКС планировалось передать Академии им. Петра Великого. Всех сотрудников НИЦ РКС принудили написать заявления о «добровольном» переходе в академию.
В 2012 году после увольнения Сердюкова «перестроечная» инициатива затихла, НИЦ РКС остался в 4-м ЦНИИ вместе с другими центрами. Однако реформаторский зуд военных чиновников не угас: в 2013-м последовала «команда» вернуть все НИЦ по принадлежности в виды и рода войск, а НИЦ РКС разделить на две части. Ракетной составляющей НИЦ РКС вернуть прежнее название – 4-й ЦНИИ МО, а космическую – включить в состав создаваемого ЦНИИ воздушно-космической обороны.
Вместе с тем идея о передаче теперь уже 4-го ЦНИИ в Академию им. Петра Великого как структурного подразделения не покинула чиновников от науки и, судя по всему, набирает обороты. Уже прорабатываются варианты передислокации института, что приведет к его окончательному краху вместе с еще сохранившимися научными школами.
В этой обстановке сердюковские «реформаторы» отдыхают.
Мы излагаем здесь все перетряски 4-го ЦНИИ МО прежде всего в связи с уникальностью этого института, исследования которого полностью охватывали жизненный цикл систем ракетно-космического вооружения, а с 1997 года по решению правительства России – всей ядерной триады (СЯС), военного космоса и ракетно-космической обороны.
В течение всего времени своего существования (более 60 лет) институт благодаря уникальному научно-техническому потенциалу и объему решаемых задач постоянно находился на острие проблем обоснования и выбора основных направлений развития и поддержания высокой боевой готовности самых мощных в истории человечества ракетно-ядерных вооружений. Здесь разработана и внедрена в РВСН самая совершенная в Вооруженных Силах автоматизированная система боевого управления войсками и оружием, связи и информационного обеспечения.
Именно в институте группой ученых под руководством Михаила Клавдиевича Тихонравова были найдены и обоснованы принципиальные решения по проблемам создания искусственных спутников и пилотируемых полетов в космос. В институте был создан Координационно-вычислительный центр – прообраз будущего Центра управления полетами космических аппаратов.
В конце 60-х – начале 70-х в институте создается межведомственная группа в составе ученых из головных НИУ РВСН, ВМФ, ВВС, ЦНИИмаша, представителей ГШ ВС, разработавшая реализованные предложения по рациональному составу и вариантам развития СЯС в условиях договорных ограничений. Эти работы активно и профессионально проводились в СССР и в современной России. Институт обосновал необходимость создания в группировке РВСН мобильных ракетных комплексов и ориентации СЯС на гарантированный ответный удар.
Отличительной особенностью института всегда была принципиальность его сотрудников и руководства. Основные разработки по перспективам развития СЯС периодически вызывали неприятие высшего руководства Минобороны и жесткую реакцию. Трех начальников института за это отстранили от должности, однако в конечном итоге основные результаты по программам вооружения принимались практически без изменений. Так было и в 2000–2001 годах, когда вопреки разработанному и принятому руководством страны составу СЯС, в котором в РВСН предусматривалось около 400 ракетных комплексов, половина из которых мобильные, был одобрен сумасбродный проект сократить количество дивизий в наземной группировке примерно в шесть раз с сохранением всего двух дивизий стационарных ракет. Но через полгода разум все-таки восторжествовал.
Все главные разработки 4-го ЦНИИ МО не изложить в статье. Можно еще только охарактеризовать особенности ЦНИИ, как они смотрятся со стороны наших вечных оппонентов. Показательны в этом смысле слова главы стратегического командования США, четырехзвездного адмирала Чайлза во время его визита в 4-й ЦНИИ после ознакомления с тематикой института, обращенные к главкому РВСН: «Я вам завидую, генерал, ваш институт ведет исследования по всему жизненному циклу вооружений – от «люльки до могилы». Когда мне приходится решать подобные задачи, я вынужден привлекать несколько научных организаций, тратить много денег и времени на согласование между ними отдельных моделей, методик, а у вас все в одном месте».
В книге «Военная паника», изданной в США в 1997 году под редакцией А. Аксельрода, 4-й ЦНИИ МО назван главным исследовательским институтом стратегических сил, наиболее важным стратегическим мыслительным центром в России.
Мы далеки от мысли, что решения по 4-му ЦНИИ МО диктуются «вашингтонским обкомом». Но его фактическая ликвидация будет встречена за океаном с большим удовлетворением.
Вместе с тем в настоящее время речь идет о новых этапах преобразования военных институтов и вузов.
Выступая на расширенной коллегии Министерства обороны в марте 2013 года, президент Владимир Путин сказал: «Без серьезного развития военных исследований не может быть ни эффективной военной, ни военно-технической доктрины, не могут эффективно работать структуры Генерального штаба. Мы должны восстановить потерянные компетенции военных институтов, интегрировать их с развивающейся системой военного образования». И перед этим: «Идет серьезная реформа военного образования. Формируется десять крупных научно-учебных центров. Все эти учреждения встроены в жесткую вертикаль и в зависимости от прохождения службы дают офицерам возможность постоянно повышать свой профессиональный уровень».
В принципе все так. Однако реализация такой программы должна быть глубоко осмысленна и грамотно, без никому не нужной спешки осуществлена.
Теоретически объединение военных вузов и НИИ в центры, как это происходило в США и ряде других стран, представляется небесполезным. Учебные заведения могут находиться в условиях постоянной подпитки новыми научными и технологическими знаниями, создаваемыми в научных центрах, которые выполняют оборонные и гражданские заказы правительства и крупных корпораций.
Но в Соединенных Штатах для этого были достаточно устойчивые предпосылки и процесс занимал продолжительное время. Тем не менее основная часть научных центров и военных учебных заведений США осталась самостоятельной, объединение ее не затронуло. В интегрированном виде существуют главным образом американские университеты с научными центрами как составной их частью. При этом многие офицеры, включая несущих боевое дежурство на командных пунктах стратегических ядерных сил, являются выпускниками университетов, получившими одногодичную военную подготовку на специальных курсах.
У России совершенно другой опыт, во многом положительный, и спонтанно его разрушать недопустимо. Проблема даже не в том, что в последние четыре года процесс деградации научных работников институтов и профессорско-преподавательского состава вузов принял обвальный характер. Оставшиеся в военных вузах и ЦНИИ квалифицированные ученые просто физически не могли переходить из одной организации в другую, тем более переезжать из одного города в другой. Но даже при относительной территориальной близости необходимо было решить вопрос о создании стимулов для профессорского состава учебных заведений и ученых институтов.
Необходимо понимать, что ученый-исследователь и хороший (даже отличный) преподаватель – это по существу разные профессии, часто несовместимые и, конечно же, невзаимозаменяемые. Чтобы каждому освоить свое «ремесло», нужны многие годы. Негативный опыт совмещения этих профессий применительно к 4-му ЦНИИ и Академии им. Петра Великого уже был в РВСН.
То, что происходило и происходит теперь, – следствие закрытости и кулуарности процесса принятия решений, передачи их выполнения полностью в руки военной бюрократии, которая, как показывает практика, никакой ответственности за свои деяния не несет. Отсутствует реальный независимый экспертный контроль процесса реформирования в целом и военной науки в частности. Не проводятся своевременная проверка результатов и исправление допущенных ошибок – как в концепции реформы, так и в ее практическом осуществлении. Поэтому постоянно было и остается немало просчетов, нестыковок и связанных с этим больших издержек для Вооруженных Сил и экономики страны.
Последствия реформаторского зуда сказываются сейчас и в еще большей мере проявятся уже в ближайшем будущем в обеспечении обороноспособности и состоянии экономики нашего государства. Актуальность этой проблемы особенно возрастает в современных условиях.
Поэтому в качестве первоочередных шагов необходимы ответственные решения.
Во-первых, безотлагательно остановить практику непродуманных реформ в области военной науки.
Во-вторых, предпринять все возможные усилия с использованием материальных стимулов для возвращения опытных высококвалифицированных ученых в учебные заведения и институты. Не исключено, что хотя бы частично эту задачу можно решить. В дальнейшем по мере ужесточения требований к квалификации специалистов возможно будет постепенно решать задачи интеграции исследовательской и учебной деятельности. Именно интеграции, а не примитивного включения НИО в состав вузов в качестве структурных подразделений. Положительный эффект от таких мероприятий только один: без особых хлопот быстро отчитаться об очередном этапе реформирования военной науки.
В-третьих, возобновить и расширить практику создания специальных независимых комиссий при руководстве страны, Совете национальной безопасности и Министерстве обороны для выработки программ и решений по важнейшим вопросам военной политики, в том числе по реформированию военной науки. Действуя на базе широкой и достоверной информации, они способны вырабатывать альтернативные подходы ко всем проблемам безопасности, избавленные от ведомственных интересов и позволяющие президенту, профильным министерствам и ведомствам принимать глубоко продуманные решения на стратегическую перспективу.
Авторы рассчитывают на то, что данная статья будет рассматриваться как открытое обращение к руководству страны и Министерства обороны Российской Федерации.
Владимир Дворкин, генерал-майор в отставке, профессор, доктор технических наук, действительный член Российской академии ракетных и артиллерийских наук, Академии военных наук, Российской инженерной академии, Международной инженерной академии, Академии космонавтики им. К. Э. Циолковского
Владимир Остроухов, генерал-майор в отставке, профессор, доктор технических наук, действительный член Академии космонавтики им. К. Э. Циолковского
Михаил Бордюков, генерал-майор в отставке, кандидат технических наук
Опубликовано в выпуске № 31 (549) за 27 августа 2014 года
