Кто-то призывает администрацию Обамы к ответным действиям — выйти из этого и прочих договоров по контролю вооружений. Но есть вариант получше
Соединенные Штаты Америки официально обвинили Россию в нарушении Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, поскольку она провела испытания запрещенной крылатой ракеты наземного базирования. Все чаще звучат призывы в адрес администрации Обамы нанести ответный удар, выйдя из этого и прочих договоров по контролю вооружений. Столь поспешные шаги нанесут в итоге ущерб безопасности Соединенных Штатов и их союзников, но не укрепят механизмы сдерживания и не станут наказанием для России.
Вместо этого США должны стремиться к защите этого важнейшего договора в сфере контроля вооружений, подписанного в 1987 году президентами Рейганом и Горбачевым, поскольку он до сих пор помогает сохранять безопасность и стабильность в Европе. Но Америке нужен соразмерный и эффективный ответ, который лишит Россию любых выгод и преимуществ от его нарушений, и состоит он в расширении потенциала обнаружения и сопровождения приближающихся крылатых ракет в Восточной Европе.
Уже зазвучали призывы к США начать процесс разработки своих собственных запрещенных ракет и даже выйти из договора РСМД. Но в интересах Соединенных Штатов не допустить полного краха этого договора. США не нужны крылатые и баллистические ракеты наземного базирования с радиусом действия от 500 до 5500 километров, подпадающие под действие этого договора. У Америки уже есть крылатые ракеты средней дальности, размещаемые на кораблях и самолетах. Баллистические ракеты средней дальности, если в них появится необходимость, вполне можно разместить на кораблях, где они будут менее уязвимы, чем на суше.
Россия же, напротив, целых десять лет жаловалась на то, что договор РСМД лишает ее возможности иметь оружие, которое необходимо стране для обеспечения безопасности. Вначале она выступала за «глобализацию» этого договора, недвусмысленно намекая на то, что она думает о Китае. Администрация Буша на словах поддержала этот план, но дальше дело не пошло, и Россия выступила с угрозой выйти из договора. Однако Москва не исполнила свою угрозу. Возможная причина заключается в том, что по ее мнению (которое наверняка правильное), издержки от выхода из договора будут чрезвычайно велики. Согласно сообщениям СМИ, ни одна из сторон пока не приняла запрещенные ракеты на вооружение.
Если Соединенные Штаты выйдут сейчас из договора РСМД или разработают свои запрещенные виды оружия, дав России идеальное оправдание для его аннулирования, Москва получит большие преимущества. Если договор РСМД уже не будет стоять у нее на пути, Россия сможет развернуть новые крылатые ракеты, вызвав серьезную тревогу у американских союзников в Европе, а возможно и в Азии.
Признавая такую возможность, некоторые оппоненты контроля вооружений призывают Соединенные Штаты в ответ сосредоточиться на договоре СНВ-3, который был подписан в 2010 году президентами Обамой и Медведевым. На самом деле, республиканцы в палате представителей наверняка постараются воспользоваться действиями России как очередной причиной для того, чтобы отказать в выделении средств на реализацию этого договора.
Такой подход также не даст желаемого результата и будет обречен на провал. Москва в ответ вполне может отказаться от режима прозрачности при исполнении этого договора, что она уже грозила сделать в начале украинского кризиса. Этот режим, предусматривающий проведение инспекций и обмен данными, является самым эффективным средством для понимания и отслеживания продолжающейся российской программы ядерной модернизации. Если российские аналитики из разведки могут следить за развитием ядерного потенциала США, читая американские газеты, российская пресса в этом плане гораздо менее информативна.
СНВ-3 также лишает Москву возможности начать крупное наращивание своих ядерных сил. Россия в настоящее время разрабатывает новую межконтинентальную баллистическую ракету, которая способна нести большое количество боезарядов. В случае ее принятия на вооружение Россия сумеет увеличить количество своих боеголовок с относительно небольшими затратами. Президент Обама тоже может рассмотреть такой вариант, учитывая резкий спад в российско-американских отношениях. Таким образом, вопреки политической логике, усиление напряженности между США и Россией означает, что важность СНВ-3 для национальной безопасности Америки повысилась, а не понизилась.
Вместо этого США должны мыслить более стратегически, начав процесс наращивания своего потенциала слежения и перехвата крылатых ракет в Восточной Европе. Сведя на нет любые преимущества, которые Россия может получить от несоблюдения договора РСМД, такой подход будет уместнее и эффективнее, нежели действия по принципу «как аукнется так и откликнется», характерные для маленьких детей.
В настоящее время Соединенные Штаты разрабатывают новую систему обнаружения крылатых ракет JLENS, которая состоит из сети радаров, установленных на привязанных беспилотных аэростатах. Она может показаться странной и старомодной, но это весьма разумная идея, потому что аэростаты могут находиться долгое время на большой высоте, круглосуточно контролируя большие участки территории. Планы испытания этой системы в Мэриленде в настоящее время под угрозой срыва, потому что палата представителей пытается существенно урезать расходы на этот проект. А нынешняя ситуация дает администрации Обамы благоприятную возможность.
Вашингтону следует сейчас объявить о скорректированных планах проведения испытаний системы JLENS на территории одного из своих восточноевропейских союзников, скажем, в шестимесячный срок, если Россия не исправится. Эта мера, которую может поддержать конгресс, четко продемонстрирует решимость США и успокоит американских союзников в Европе. Если Россия в конечном итоге перейдет от испытаний запрещенных ракет к их развертыванию, то в случае успешного проведения испытаний JLENS эту систему можно будет на постоянной основе разместить в Европе вместе с дополнительными перехватчиками ПВО, способными уничтожать крылатые ракеты. Это послужит интересам США, а остатки архитектуры контроля вооружений будут сохранены.
Джеймс Эктон — старший научный сотрудник Программы ядерной политики вашингтонского Фонда Карнеги за международный мир
