Стратегическая сделка по поставкам российского газа в Китай сводит к минимуму его уязвимость при конфликте с США
Понимая, что времена холодной войны вернулись – по инициативе президента Барака Обамы при некотором сопротивлении его европейских партнеров, – представим «поле боя», на котором приходится действовать России, и возможные шаги заинтересованных сторон.
Пытаясь проследить причинно-следственные связи происходящего в мировой политике, то и дело наталкиваешься на экономические интересы, альянсы конкурирующих между собой корпораций и олигархов, зависящих от правительств, и правительств, зависящих от олигархов и корпораций, групповые и личные интересы политиков и чиновников. Дополнительной неразберихи во все это добавляют международные организации и объединения – от ООН и ЕС до НАТО. Свою роль, подчас весьма активную, играют объединения верующих – от церквей до суфийских орденов, военно-политических квазирелигиозных структур типа «Хезболлы», «Исламского государства», «Джабхат ан-Нусра» или религиозных сект.
“Экономический потенциал сегодняшней России на порядок превышает тот, которым она располагала в предшествующую холодную войну”
Весь этот политический ландшафт меняется с калейдоскопической быстротой. Отдельные конфликты существуют веками, но союзы почти всегда краткосрочны, а интересы преходящи. В связи с чем тиражируемые СМИ попытки политологов и политтехнологов использовать для описания и тем более преобразования современного мира схемы, насчитывающие десятилетия, вызывают в лучшем случае смех. Говорить о «противостоянии Рокфеллеров и Ротшильдов» или «славян и англосаксов», описывая ситуацию на Украине или Ближнем Востоке, то же самое, что пытаться выиграть войну, в которой противник применяет высокоточное оружие, спутники и авианесущие группы морского базирования, с помощью кавалерии и штыка-багинета.
При этом любое описание текущей ситуации достаточно быстро устаревает и нуждается в регулярной корректировке. Причем анализировать происходящее имеет смысл с учетом всех факторов, которые влияют или могут повлиять на ту или иную систему. Что предполагает не только поступление в режиме текущего времени огромного массива как «полевой», так и аналитической информации, но и ее беспристрастное рассмотрение, что само по себе достаточно сложно. Отсюда постоянные провалы в выводах и доктринах – от возможности построения вокруг России «славянского мира» (что особенно примечательно на примере Болгарии, Польши и Украины) до катастрофического упрощения процессов, идущих в исламском мире, включая гипертрофированное преувеличение роли арабо-израильских отношений.
Слон и Псаки
Отметим, что помимо объективных причин, которые мешают реальной оценке, свою роль играют информационные войны. Современные технологии позволяют подделывать «телевизионную картинку», не говоря уже о «свидетельствах очевидцев». Как следствие даже самые уважаемые и влиятельные СМИ зачастую используют игровой или изначально откорректированный в пользу той или иной стороны материал. Объективность же мировых средств массовой информации попросту отсутствует. Первоначально это стало ясно тем, кто пытался разобраться в хитросплетениях отношений палестинцев и израильтян, а с начала «арабской весны» и украинского кризиса фальсификации в западной прессе и на телевидении стали массовыми.
Автор не предполагает, что вся отечественная журналистика лишена пропагандистского начала, однако грубые и откровенные отклонения от истины и информационные провалы такого масштаба, как те, символом которых с начала 2014 года стала Дж. Псаки, еще недавно считались реликтом холодной войны. Понимая, что времена холодной войны вернулись – по инициативе президента Барака Обамы при некотором сопротивлении его европейских партнеров, степень которого, впрочем, не стоит преувеличивать, – попытаемся в очередной раз представить «поле боя», на котором приходится действовать России, и возможные шаги заинтересованных сторон.
При этом бесполезно апеллировать к морали, международному праву или логике. Мораль в политике – категория, отсутствующая по определению. Международное право, как ясно из военной кампании США в Ираке, гражданских войн в Ливии и Сирии – в первом случае фатальной для режима и страны, а во втором – забуксовавшей, а также свержения президента Януковича и последующих событий на Украине, интерпретируется и используется теми, кто его интерпретирует и использует исключительно во имя собственных интересов. Что до логики, то, что опасно для страны и противоречит интересам государства, не обязательно вредит той или иной политической группировке или бизнес-корпорации. Конкретным же чиновникам или политикам оно может быть жизненно необходимо.
Корыстные у них при этом интересы или люди просто далеки от понимания реальности, когда пытаются втиснуть окружающий мир в прокрустово ложе собственного узкого и искаженного видения, не столь важно. Говоря попросту, «заговор», в котором многие обвиняют лидеров США, не менее разрушителен, чем их доброжелательный идиотизм. Консервативны они при этом, как президент Буш-младший, или ультралиберальны, как президент Обама, также не имеет значения. Современная политика США равно опасна для самих Соединенных Штатов, их противников, союзников и нейтрально относящихся к Америке государств, потому что это политика слона в посудной лавке.
Куда бы он ни повернулся, окружающим не уцелеть вне зависимости от того, насколько добрые у него изначально намерения. Да и у него самого в итоге возникают проблемы. Единственный выход в такой ситуации – не вмешиваться в чужие дела, ограничившись защитой своей страны от реальной агрессии. Однако интересы США глобальны. То есть они вмешиваются и будут вмешиваться во все происходящее в мире с неизменно печальными результатами для себя и всего мира. Отчасти эта политика – продолжение исконного американского миссионерства. Его, строго говоря, никто не отменял, однако в современном мире внедрение демократии западного типа по американской модели имеет куда большие шансы на успех, чем обращение очередных язычников в ту или иную версию американского протестантизма.
Текущее противостояние Москвы и Вашингтона, начавшееся по инициативе последнего, в любом случае должно было начаться рано или поздно. Альтернатива этому – не превращение России в одного из сателлитов США или, если сказать вежливее, «следование в фарватере американской политики», как принято полагать в отечественных политологических кругах, а исчезновение Российского государства как центра силы, независимого от Соединенных Штатов. В рамках распада страны на отдельные анклавы, ее технологической деградации или иного сценария – неважно.
Именем Джексона – Вэника
Россия представляет собой проблему для США отнюдь не потому, что, используя статус постоянного члена Совета Безопасности ООН, препятствует реализации американской политики, точнее, действий Вашингтона на международной арене без каких-либо ограничений. Это не причина, а следствие главного фактора: наличия у РФ доставшегося ей по наследству от СССР ядерного потенциала, который исключает возможность не только агрессии, но даже успешного силового давления в ее отношении. Что оставляет в качестве инструментов такого воздействия три метода.
Это санкции, которые и введены против России в одностороннем порядке президентом Обамой, пытающимся заставить страны ЕС присоединиться к США. Во-вторых, терроризм – в первую очередь исламистский, что применимо в России в ограниченных масштабах и опасно для его инициаторов и организаторов ничуть не меньше, чем для страны, в отношении которой он используется (о чем свидетельствует Бостонский теракт). Наконец, в-третьих, внутриполитическое давление на режим. Которое эффективно при повторении властями ошибок, совершенных украинской верхушкой и куда менее применимо в российских условиях.
Сама по себе Россия, возможно, не представлялась бы американскому руководству столь опасной, чтобы привести к достаточно неадекватной реакции, если бы не наличие протяженной сухопутной российско-китайской границы, поставка через которую углеводородов по системе трубопроводов (к ВСТО может быть добавлен как минимум Алтайский газопровод) позволит обеспечить энергетическую безопасность КНР в случае морской блокады со стороны США. Последнее сводит к минимуму уязвимость Китая при попытке реализации американской «Стратегии национальной безопасности» с использованием подавляющего преимущества ВМФ США для отсечения КНР от поставок энергоносителей.
Альянс Москвы и Пекина, который был разрушен в годы идеологического противостояния (по представлению официального Вашингтона, навсегда), явился неприятным сюрпризом для действующей американской администрации. Спекуляции насчет ценообразования контракта по поставкам газа из России в Китай сами по себе демонстрируют стратегическое значение и этой сделки, и перспектив взаимной интеграции экономик России и КНР, фундаментом для которой она является.
Отметим, что Россия в данной системе экономических отношений, с точки зрения Китая, играет ту же роль, что и страны Центральной Азии – Туркменистан, Узбекистан и Казахстан, по территории которых идут газопроводы в КНР, а также Киргизия, стратегически важная для обеспечения их безопасности от угрозы радикального ислама с южного направления. Таким образом, РФ и КНР сформировали естественный альянс для предотвращения реализации в регионе сценария «центральноазиатской весны», о которой автор писал на страницах «ВПК» (№ 6, 2014). С учетом приближения времени ее начала, возможного уже в этом году, разрешение главных вопросов российско-китайских отношений в сфере поставок углеводородов, которые не поддавались разблокированию на протяжении десяти лет, подало ясный и очень неприятный сигнал США.
Еще более неприятной новостью для Вашингтона и Брюсселя стал срыв подписания договоренности между Ашхабадом и Баку о строительстве Транскаспийского трубопровода. Вопреки лоббистским усилиям еврокомиссара Баррозу и госсекретаря Керри этот проект к чрезвычайному разочарованию руководства Туркменистана остался теоретическим построением. Попытки жесткого давления на азербайджанского президента не повлияли и не могли повлиять на его позицию: Баку организует транзит через Грузию и Турцию на европейские рынки собственных нефти и газа, но не готов ослаблять свои позиции, предоставляя Туркменистану построенную им инфраструктуру.
В какой мере проблема целесообразности конфликта с Россией ради реализации проектов, к которым Баку не имел отношения и не планировал извлечь из них какую-либо выгоду, легла в основу решения президента Алиева – вопрос. Не исключено, что оно базировалось на понимании опасности для его собственного правительства попыток повторения «майдана» в Азербайджане – сценарий более чем реальный. Наконец, свою роль могла сыграть история его личных отношений с президентом Туркменистана Бердымухаммедовым, неоднократно провоцировавшим конфликты между Ашхабадом и Баку.
Как бы то ни было, текущая ситуация в «войне трубопроводов» скорее благоприятна для успешного завершения переговоров по строительству российского «Южного потока». О чем более чем что бы то ни было свидетельствует позиция по его поводу Австрии. Давлению, призванному сорвать проект, из числа стран, по территории которых может пройти маршрут «Южного потока», пока в наибольшей мере подвержена Болгария. Однако опыт российско-болгарских отношений, включающий не только само появление этого государства вследствие действий русской армии на Балканах, но и историю его военного противостояния с Россией и в Первую, и во Вторую мировую войну, позволяет спокойно относиться к ее позиции, которая всегда меняется в соответствии с политической конъюнктурой. Более того, сам факт, что единственная страна, которая в проведении направленного против России курса Вашингтона и Брюсселя готова следовать их указаниям – Болгария, говорит о реальном потенциале этой политики.
Это отнюдь не значит, что вводимые США против России санкции можно игнорировать, с присоединением к ним в перспективе ЕС или без оного. При этом ущерб от санкций, который понесет Европа, куда более значителен, чем для США, а угроза Евросоюзу со стороны России отсутствует, несмотря на непрерывные провокации, связанные с кризисом на Украине. Скорее можно говорить о последовательных попытках наступления ЕС на интересы России. Секторальные и финансовые ограничения, запрет на экспорт в Россию западных технологий и оборудования призваны закрепить технологическую отсталость Москвы.
Речь идет в первую очередь об оборонных отраслях, а также о перспективах освоения РФ ресурсов Восточной Сибири, арктического и тихоокеанского шельфа. Рассматривая вопрос в исторической ретроспективе, следует признать, что санкции такого рода были применены к СССР в соответствии с поправкой Джексона – Вэника, ради отмены которой российское руководство предприняло колоссальные усилия – лишь для того, чтобы она была заменена «актом Магницкого» и сегодняшними санкциями.
Показательно, что проблемы, в связи с которыми вводились в прошлом или вводятся в настоящем санкции относительно Москвы, не имели и не имеют особого отношения к самим этим санкциям. Именно поэтому поправка Джексона – Вэника действовала, несмотря на то, что формально она была введена ради отмены запрета на иммиграцию советских евреев, на протяжении двух с лишним десятилетий после того, как этот запрет исчез. Точно так же ситуация с запретом на усыновление российских детей и проблемами Украины – повод, а не причина для введения санкций. Они были бы введены в любом случае, как бы Россия ни действовала.
Санкции в помощь
Резонно предположить, что фокусирование США в их потенциальном противостоянии с Китаем именно на России происходит по стандартному в мировой политике принципу. Удар, направленный против любого альянса – военного, экономического или политического, должен быть направлен на наиболее уязвимое звено. Именно этим звеном в связке КНР – РФ является Россия. Во Вторую мировую войну в странах «Оси» им была Италия, и Второй фронт де-факто был открыт американцами не в Тюрингии, Баварии или Саксонии, а на Сицилии. Да и в наше время в «шиитском полумесяце» БСВ слабым звеном считается Сирия, а не Иран, что и спровоцировало гражданскую войну в этой стране, которая по представлению ее арабских спонсоров и их западных союзников должна была обрушить режим в Дамаске, коль скоро Тегеран оказался устойчив к «Зеленой революции».
Соответственно Китай слишком велик и слишком завязан на американскую экономику, ущерб которой смертелен для карьеры любого американского президента. Он нечувствителен к внешнему давлению, основанному на будировании вопроса соблюдения прав человека, что доказали события на площади Тяньаньмэнь. Наконец, уровень потребления населения КНР не идет ни в какое сравнение с российским – Китай может без социальных потрясений пережить давление, которое в России теоретически окажется опасно для властей.
Теоретически – поскольку и советология в США давала весьма искаженную картину того, что представлял собой СССР на самом деле, а понимание современной России и государств постсоветского пространства в Вашингтоне на порядок слабее, чем в прошлые времена. Хотя понимание Москвой мотиваций американского и европейского истеблишмента не лучше. В противном случае отечественная элита не прилагала бы таких усилий в попытке добиться недостижимого: полноправной интеграции России в западное сообщество. Обещания насчет возможностей такого рода были не более чем словами и воспринимать их следовало именно как слова. Что, впрочем, на сегодня представляет собой вопрос исключительно исторический – эти иллюзии российского политического истеблишмента остались в прошлом.
Любопытно, что должно произойти, чтобы в прошлое отошли такие мифы отечественной политики, как возможность получения грандиозных инвестиций из арабских стран, перспективы политического и экономического союза с исламским миром, включая открытых противников России Катар и Саудовскую Аравию, или нормализация отношений с исламистами, задачей которых было, есть и будет ослабление и расчленение Российской Федерации, а не укрепление ее национального единства. Отдельные темы – продвижение отечественных интересов в Африке, возможность осуществления не только за российский счет интеграционных проектов, потенциал разумного реформирования ООН и много что еще.
Многие мудрости дают многие печали, однако кто предупрежден – тот вооружен. Война России объявлена – и хорошо, что это пока холодная война. При этом уровень интеграции в окружающий мир, понимание того, как он устроен, система международных связей и экономический потенциал сегодняшней Москвы на порядок превышает тот, которым она располагала в предшествующую холодную войну. Ни от кого, кроме российского руководства, не зависит, будут ли использованы возможности, которые предоставляют промышленности, в том числе ОПК, санкции, которые заставляют развивать собственный технологический потенциал, а не растрачивать его в рамках бесконечного «распила» бюджета.
В свое время британская и французская технологическая блокада заставили государство Израиль создать танковую и авиационную промышленность, притом что потенциал России и Израиля несопоставим в части материально-технологической, сырьевой и интеллектуальной базы, а уровень военных угроз для Иерусалима со стороны его противников не идет ни в какое сравнение с тем, который вынуждена учитывать Москва. При этом ссылки на свободу действий, идеологическую незашоренность и исконную еврейскую предприимчивость могут впечатлить только человека, который совершенно не представляет себе, что такое реальная израильская бюрократия и насколько она может уничтожить любое, даже самое необходимое начинание.
История создания в Израиле танка «Меркава», истребителя-бомбардировщика «Лави», БЛА, «умных бомб», противоракетной системы «Железный купол» и других ВВТ, часть которых стоит только на вооружении этого государства, а другие разрешены к поставкам на рынок, демонстрирует, к чему могут привести санкции при правильном их использовании. В России есть все необходимое для того, чтобы пройти тот же путь с меньшими издержками и с куда более впечатляющим результатом. При наличии не только ресурсов – они как раз есть, но и воплощения деклараций в реальность.
Евгений Сатановский, президент Института Ближнего Востока
Опубликовано в выпуске № 27 (545) за 30 июля 2014 года
