«Москитный флот» России составляет последний рубеж морской обороны
Нашему стремительно стареющему и редеющему «москитному флоту» пока не планируется никакой достойной альтернативы. Для начала надо уяснить, что представлял он собой в советские времена расцвета ВМФ. Формальное предназначение этих сил известно всем, поэтому стоит напомнить лишь, что зоной его ответственности остается ближняя морская зона, а соединения охраны водного региона (ОВР), как правило, составляли основу флотилий разнородных сил военно-морских баз.
В самом названии «москитный флот» проскальзывает скрытое пренебрежение, с которым традиционно посматривали моряки «королевского» (то есть основных классов кораблей океанской зоны) и атомного подводного флота на малые ракетные (МРК) и малые противолодочные (МПК), ракетные корабли (РК), тральщики (ТЩ). МПК проектов 1124М и 1331, МРК проекта 1234 и РК проекта 1241, тральщики, из которых формировались соединения ОВР, представляли собой весьма мощные по вооружению и тактическим возможностям корабли, что подкреплялось почти гарантированной по тем временам боевой устойчивостью.
“На оживленном внешнем рейде олимпийского Сочи наши малые противолодочные корабли выделялись своей функциональностью”
В отличие от боевых кораблей и судов ВМФ в дальней океанской зоне они предназначены для действий в зоне надежного берегового наблюдения, под защитой ПВО, в тесном взаимодействии с береговыми ракетно-артиллерийскими войсками (БРАВ). Поставленные перед ними задачи по боевому предназначению готовы были решать практически гарантированно, и в этом было их огромное преимущество.
Анализ облика флота в целом и качества отдельных типов и проектов боевых кораблей на пике его могущества позволяет утверждать, что большинство перечисленных представителей «москитного флота» можно отнести к удачным образцам кораблестроения и вооружения, чего не скажешь о некоторых проектах больших кораблей. Возьмем на себя смелость утверждать, что это были самые эффективные и мощные корабли в своем классе и среди мировых флотов.
Основные достоинства
Ударные корабли представлены МРК проекта 1234 и РК проекта 1241, сведенные в дивизионы в составе бригад ОВР или целых бригад, как на Черноморском и Балтийском флотах. В разгар холодной войны, когда НАТО имело подавляющее превосходство на океанских направлениях, СССР противопоставил альянсу армады ракетных катеров, мало уязвимых и чрезвычайно опасных для противника. Идея была практически опробована в региональных конфликтах и получила признание на флотах всего мира, особенно призванных действовать на внутренних морских театрах. Настолько, что со временем стали забывать, чья это идея. Это обстоятельство обязывает нас и далее занимать в этой нише вооружений ведущие позиции.
Многие годы существует небезосновательное мнение, будто наличие в составе таких флотов, как ЧФ и БФ, крупных боевых кораблей основных классов (крейсеров, эсминцев, фрегатов, универсальных десантных кораблей и тем более авианосцев) избыточно и неразумно по причине все возрастающей опасности от средств воздушного нападения (СВН).
В Великую Отечественную войну ЧФ, практически не имея морского противника, понес тяжелейшие потери, а потом и вовсе был ограничен в применении крупных надводных кораблей до эсминцев включительно. Именно тогда проводились самые крупные на театре десантные операции, требовалось сорвать эвакуацию немцев из Крыма. Ранее на Балтике в Таллинском переходе флот понес такие потери, власти долгое время не знали, как сообщить об этом народу. В обоих случаях действовала вражеская авиация, не только непосредственно бомбами, но и загоняя корабли и суда на минные заграждения. И авиация не морская, а сухопутная.
Наш печальный опыт в полной мере подтверждается широкомасштабными действиями флотов Японии, США и Великобритании на Тихом океане. Интересен тамошний оперативно-тактический вывод: любой корабль, не сохранивший после ночного боя скорость 28 и более узлов, утром обречен на гибель в течение двух-трех часов. Сейчас вместо пикирующих бомбардировщиков и торпедоносцев применяются на порядок эффективнее противокорабельные ракеты (ПКР).
Ударные корабли ОВР действуют не только под зонтиком береговой (зональной) ПВО, они еще невелики и высокоманевренны (до 32–34 узлов), великолепно вооружены. Зенитный ракетный комплекс (ЗРК) «Оса-М» способен откорректировать все неточности, допущенные береговой ПВО. А использование этих кораблей в составе однородных корабельных ударных групп (КУГ) позволяет дополнительно организовать огневое взаимодействие средств ПВО.
С 80-х годов среди флотской общественности, особенно молодежи, зазвучало критическое мнение, будто отечественные ПКР неоправданно велики и тяжелы, а вот ракеты вероятного противника заметно компактнее. Однако трагическая гибель МРК «Муссон» на ТОФе из-за несанкционированного попадания практической ракеты показала: якобы недостаток оружия на самом деле является неоспоримым дополнительным преимуществом. У иностранных ракет поражающим фактором служит только фугасная боевая часть, а у отечественных – еще и немалая масса и остатки топлива, дополнительно инициирующие пожары на атакованных целях. Если ПКР летит со скоростью около или выше числа Маха, то ее можно считать снарядом с фугасным, кумулятивным и кинематическим поражением.
Взаимодействие КУГ с дивизионами БРАВ увеличивает их боевую эффективность, а включение кораблей типа «Бора» проекта 1239 не оставляет противнику на избранном направлении ТВД никаких шансов. Именно такими кораблями целесообразно решать ударные задачи на ограниченных морских театрах. Присутствие здесь крупных боевых кораблей оправдано лишь ремонтом, сдаточными испытаниями, подготовкой к походам в дальнюю океанскую зону. В иных случаях они станут легкой добычей авиации и ракетных кораблей противника.
Противолодочные (противодиверсионные) силы представлены в основном МПК проекта 1124М (1331), противодиверсионные силы и средства – катерами специальной постройки типа «Фламинго» и «Грачонок».
Подводные лодки представляют собой универсальную угрозу из-за способности действовать повсеместно: на закрытых и открытых театрах, в прибрежной и дальней океанской зонах. Но наиболее эффективны в ближней зоне. Здесь они ведут разведку на выходах из главных баз флота, готовы к срыву развертывания основных ударных сил, производят минирование выходов и фарватеров, в том числе самотранспортирующимися минами, скрытную доставку и высадку сил и средств специальных операций, развертывание средств сетецентрических операций. Наконец, они способны нанести обезоруживающие ракетные удары по важнейшим морским и береговым целям с малым подлетным временем. Важность противолодочной борьбы при наличии в составе флота морских стратегических ядерных сил становится важнейшей и даже определяющей. Ведь необходимо обеспечить развертывание носителей ядерного оружия, создавать, оборудовать и защищать районы боевого дежурства.
Парировать подводную угрозу должны МПК. Следует заметить особо удачное сочетание на кораблях проекта 1124М гидроакустического оснащения, маневренности и оружия. На этом была построена тактика их действий. Обеспечив обнаружение и наблюдение за подлодкой противника опускаемой гидроакустической станцией (ГАС) и передав контакт следующему кораблю, они подскакивали в упрежденную точку, где принимали контакт. Так слежение могло вестись достаточно долго, тем более во взаимодействии с противолодочной авиацией и другими разнородными противолодочными силами (РПЛС).
Для своего водоизмещения это был очень сильный корабль. Имел два высокоэффективных гидроакустических комплекса, четыре торпедных аппарата (ТА) с тяжелыми противолодочными торпедами, ракетно-бомбовую установку РБУ-6000, 76-мм артустановку, ЗРК «Оса-М» и др. Мог успешно работать при поиске в открытых и позиционных районах, в однородных корабельных противолодочно-ударных группах (КПУГ), а также во взаимодействии с различными РПЛС – авиацией, подлодками и др.
Естественно, боевая эффективность ПЛС, заложенная в конструкции этих кораблей, в полной мере раскрывалась при грамотном планировании и напрямую зависела от качества управления руководителем сил поиска. При полной, конечно, технической исправности оружия и технических средств, должной квалификации экипажей и расчетов.
Минно-тральные силы выглядят слабее, так как уже в середине 80-х мировые флоты переходят к тральщикам – искателям мин, а мы исповедовали старые подходы. Хотя в послевоенный период накоплен значительный опыт масштабного разминирования акваторий. Сами корабли во всех трех подклассах – малом, большом и рейдовом были совсем неплохи и еще могут быть модернизированы под новую противоминную технику-вооружение. Для этого не следовало игнорировать возможности по заимствованию зарубежного опыта и собственных передовых разработок. С ними минно-тральный флот оставался бы еще долго на уровне требований времени.
Специальных минных заградителей не имелось, однако под задачи легко приспосабливались большие и средние десантные корабли. Сами тральщики и МПК не обладали сколь-нибудь значительной миноподъемностью. В целом все перечисленные корабли отечественного «москитного флота» при поступлении в соединения и флотилии не только удовлетворяли стоящие перед ними требования, но и объективно соответствовали понятию третьего рубежа обороны с морских и океанских направлений.
Борьба с ВМС противника на первом рубеже предполагает срыв либо затруднение его развертывания из баз и на переходе в районы боевого предназначения. Как правило, это является прерогативой атомных и обычных подлодок, морской ракетоносной и бомбардировочной авиации. Вторым и основным рубежом по праву считается проведение операций и боевых действий (БД) против основных ударных группировок противника в районах его боевого применения (подъема палубной авиации, стрельбы крылатыми ракетами). Они ведутся главными силами флота во взаимодействии с приданными и взаимодействующими силами. А третьим и последним рубежом, предотвращающим непосредственный перенос противником БД на наше побережье, является зона ответственности сил и средств ОВР. За возможным отсутствием первого рубежа он превращается во второй.
Исходные недостатки
Процесс старения кораблей и судов, уменьшения численности флота, накладывающиеся с возрастом технические ограничения – все это неизбежно. Однако были и исходные недостатки перечисленных проектов, ведь этого не лишены самые удачные образцы, идеальных технических воплощений не бывает или случаются достаточно редко. Лучшие лишь приближаются к оптимальному компромиссу, в данном случае между водоизмещением и боевой эффективностью. Вместить все необходимое в заданное и очень ограниченное водоизмещение никому и никогда не удавалось даже в ущерб обитаемости и автономности.
Главное, чего не хватало КУГ и КПУГ, не говоря уже о тактических группах (КТГ), – безусловно, вертолета. Это тот элемент вооружения, который не помещался ни на одном из указанных типов. Кстати, у нас до сих пор нет подходящей модели легкого вертолета. Впервые проблема обозначилась в ходе известной дуэли египетских (нашей постройки) и израильских (германского производства) РК еще в 60-е годы. У противника вертолеты имелись, их умело использовали как для целеуказаний, так и для увода атакующих ракет. Египтяне плохо содержали корпуса и машины, не имели вертолетов, в результате, несмотря на солидное огневое превосходство, были поражены ответными залпами и потоплены. Не меньше винтокрылая машина нужна при поисковых противолодочных действиях, осуществляемых КПУГ.
К другим недостаткам можно отнести незначительную боевую устойчивость сил поиска от оружия надводных кораблей – РК и корветов. Артиллерийского оружия для этого мало, а ТА на МПК только противолодочные. ПКР на МПК и тральщиках нет. Проблему намеревались решить приданием КПУГ и КТГ при необходимости малых ракетных кораблей или РК. Вопрос вроде бы очевидный, но, будучи переведен в практическую плоскость, вовсе не так прост. Изъятие из КУГ корабля (катера) понижает его боеготовность и оперативно-тактический потенциал, случись выскочить на боевое применение по тревоге.
Конечно, ни МПК, ни МРК не приспособлены по большому счету к размещению на них корабельных пунктов управления (КПУ) не только оперативного соединения, но и даже сколь-нибудь солидных сил поиска или ударных сил. Нет места на борту и достаточному количеству каналов связи-управления, в том числе и по причине отсутствия вертолета.
Неприятной флотской традицией было содержание «москитных сил» по остаточному принципу. С другой стороны, при соединениях ОВР было принято держать солидные мастерские по ремонту и обслуживанию их дизелей, а также солидный подменный фонд. В целом их использовали до предела ресурса, что не способствовало достижению в ходе боевого и оперативного применения нормативных оперативно-тактических показателей, успеху поисковых действий. На флотах и флотилиях всегда содержалась дежурная КПУГ, готовая произвести поиск по вызову. Эффективность самого этого мероприятия в определяющей мере и прочих равных условиях зависела не только от состояния гидроакустических комплексов и подготовленности личного состава, но и времени прибытия в район.
На практике руководитель сил поиска либо боевого управления, особенно в связи с пуском ракет, всегда избирал себе более крупный корабль – сторожевик проекта 1135М, плавбазу или что было под рукой в распоряжении из более удобного для управления силами в море.
В настоящее время наконец появился штатный, на наш взгляд, лидер КУГ, КПУГ, КТГ – стелс-корвет проекта 22380. На нем предусмотрен палубный вертолет, в скором времени, думается, дополнительно появится достаточно компактный БЛА. Он придаст тактической группе боевую устойчивость, будучи вооружен ПКР и более мощной артиллерией. На нем лучшая связь и условия для размещения и эффективной работы соответствующего КПУ.
Альтернатива авианосцу
Итак, недостающее звено (лидер ТГ «москитного флота») появилось. Не хватает теперь самих сил, материального насыщения флота латеральной, как принято сейчас говорить, зоны. Должны измениться и эти корабли – бывшие МПК, МРК, РК и ТЩ. В кардинально обновленном виде и массовом количестве они должны занять свое место в строю нового флота, составив последний рубеж обороны с морских, океанских направлений. Значение «москитного флота» возрастает едва ли не до оперативно-стратегического уровня, по крайней мере до тех пор, пока не будет построен (возобновлен) полноценный океанский сбалансированный флот. И даже после его воссоздания успешность останется неопределенной, так как противостоять придется самому мощному в мире флоту с ядерными авианосцами, привыкшему к статусу властелина океанов.
Не беда, что будущие корабли ближней морской зоны чаще называют малыми корветами и собирались строить по универсальной модульной схеме. Плохого в этом нет, если начнут преобладать верные современные подходы. В определении требований к боевым возможностям новых кораблей ближней зоны сошлемся на один из вариантов концепции строительства флота.
Облик перспективных ракетных и противолодочных кораблей ближней зоны вписывается в 600–800 тонн стандартного водоизмещения, универсально-модульную конструкцию корпуса. Различаться может носовая секция с неизбежной для противолодочного корабля бульбой опускаемой гидроакустической станции. Вероятно, и кормовая – с лебедкой для подвижной гидроакустической буксируемой антенны (ПГБА) или миниатюрной площадкой для легкого вертолета. Серьезная вариативность корпуса допустима только в случае быстроходного корабля-катамарана или даже тримарана, особенно для ударного и патрульного варианта. Однако большая часть этих кораблей, убежден, должна иметь традиционный корпус.
Определяющим фактором будут мореходность (не ниже семи баллов) и универсальность главной энергетической установки (ГЭУ). Подгонять под рамки универсализации ТЩ смешно и нецелесообразно. Третьим возможным типом унифицированного корабля ближней зоны может стать малый патрульный корвет с четырьмя легкими ПКР, 76–100-мм пушкой, современным ЗРК самообороны и ГАС с ПГБА. Обязательна площадка для вертолета.
В боекомплекте ударного варианта корвета – 8–10 современных ПКР с дальностью стрельбы не менее 350 километров, система целеуказания, новый ЗРК с дальностью стрельбы не менее 12–15 километров, 76-мм АУ, две установки малой зенитной артиллерии, если они не интегрированы с ЗРК, комплекс РЭБ. Скорость должна быть не менее 34 узлов, автономность – 10–12 суток. Все это достижимо на основе перспективных образцов оружия и вооружения, более компактных и облегченных за счет современных технологий.
На вооружении противолодочного варианта корвета необходимо иметь подкильную и буксируемую ГАС с бистатикой и изменяемой глубиной буксировки, аппаратуру управления и приема информации с автономных рубежных ГАС, интерфейсы для эффективного функционирования в сетях сетецентрических систем, противоторпедный комплекс «Пакет». Требуются также противолодочный бомбомет и современный ЗРК самообороны, четыре малогабаритные ПКР с дальностью стрельбы до 120–200 километров, 76-мм АУ и два МЗА. По крайней мере каждый второй корвет должен иметь вертолетную площадку. Вообще новый противолодочный, как и патрульный, корвет вместе с перспективными подлодками должен стать основой для оборудования и обслуживания сетецентрических районов.
ТЩ всех классов, как существующие, так и вновь построенные, необходимо перевести в категорию тральщиков – искателей мин, вооруженных современными эффективными станциями поиска, в том числе и донных, непременно с ТВ-каналом: бортовыми и автономными (дистанционно управляемыми) на подводных аппаратах с дополнительной функцией уничтожения обнаруженных мин.
Наличие на каждом флоте внутренних морей трех-четырех ТГ по четыре корабля со своими лидерами в виде корветов проекта 22380 позволит иметь реальную силу не только для отражения агрессии, но и постоянного поддержания благоприятного оперативного режима. На самом деле при подобном подходе флот будет в состоянии сформировать при необходимости 72–160 ракетных залпов с нескольких направлений только за счет КУГ ракетных корветов, а также соответствующую поисковую производительность за счет КПУГ противолодочных корветов. Притом что они взаимодействуют с БРАВ флота, неатомными и дизельными подлодками, частично – атомными по определенному кругу задач и на определенном этапе. Также с авиацией, не только морской ракетоносной и дальней, но и штурмовой, тактической из приморского объединения ВВС и ПВО и работают на заблаговременно оборудованной позиции. Именно здесь проявляется их оперативно-стратегическая сущность.
Такие корабли быстро и одновременно можно строить в Зеленодольске, Калининграде, Севастополе, Хабаровске, Владивостоке, может быть, Керчи. Формировать для них секции в Санкт-Петербурге (на двух – четырех заводах), Нижнем Новгороде, Комсомольске-на-Амуре, Хабаровске. Несколько сложнее с вооружением, но если поставить задачу, то недостающее можно разработать или доработать за два-три года. Корабли хорошо бы строить с открытой архитектурой, наращивая вооружение по готовности в каждом очередном ремонте, на каждой очередной стадии строительства серии.
Даже Олимпиада-2014 в части обеспечения безопасности с моря не обошлась без сил и средств, о которых здесь идет речь. На оживленном внешнем рейде Сочи среди кораблей, катеров и плавсредств именно МПК выделялись своей функциональностью – они могли все.
После известных событий у соседей в Черное море зачастили эсминцы ВМС США, каждый заход отслеживается и обсуждается во всем мире. Было бы красиво поставить им в сопровождение КУГ из пары-тройки ракетных корветов, тогда гулять вокруг Крыма американцам быстро бы надоело. Подобные ситуации могут возникнуть где угодно, в том же Охотском море с его изменившимся статусом. Процесс пересчета ракетных контейнеров на корветах ВМФ России с мостика иностранных эсминцев или крейсеров, промыслового или шпионского судна-нарушителя прекрасно развивает воображение наших партнеров, это гораздо убедительнее и уместнее, чем отправка по всякому случаю ракетного крейсера или единственного авианосца. Не менее впечатляют гостей и личное созерцание и оценка их флагманом поисковой производительности КПУГ из новых корветов во главе с кораблем проекта 22380. После встречи с такой ТГ решение на отправку к нашим берегам очередной атомной подлодки НАТО потребует гораздо большей ответственности. А в случае зарождения любого конфликта рубеж обороны с моря, в ядре которого представлены обновленные силы ОВР, может оказаться решающим фактором.
Юрий Кириллов, контр-адмирал
Опубликовано в выпуске № 20 (538) за 4 июня 2014 года
