События на Украине меняют всю текущую систему принятия решений в мировом масштабе
Беспрецедентно острое восприятие западным сообществом естественной реакции России на развернувшийся на Украине кризис помимо прочего свидетельствует об отсутствии у лидеров этого сообщества проработанной стратегии в отношении действий Москвы, которые не укладываются в логику «конца истории». То есть Западу, если идея непрерывного наступления по всем направлениям на позиции бывшего противника по каким-то причинам буксует (а забуксовав в Грузии, она окончательно провалилась на Украине), не слишком понятно, что именно и в каком формате нужно делать дальше.
Ситуация эта напоминает августовское столкновение 2008 года России с Грузией. Мне довелось общаться с израильскими генералами, работавшим над тем, чтобы превратить армию Саакашвили в современные вооруженные силы. Что согласно принятой в ЦАХАЛ методе тренировок означало высокую степень подготовленности военнослужащих к самостоятельным действиям в любой ситуации. Будь то наступление, отступление или оборона.
“Информационная война против России станет нарастать в любом случае, будет что-то происходить на Украине или нет”
Так вот, одной из главных причин понесенного их бывшими подопечными в развязанной Тбилиси войне поражения израильтяне считали «творческий подход» грузинского командования к стратегии, которую им ни в коем случае не нужно было «улучшать». При этом речь шла даже не о том, что все рекомендации по поводу того, что в случае конфликта в Южной Осетии делать необходимо, а чего делать ни в коем случае нельзя, были грузинским командованием либо проигнорированы, либо исполнены с точностью до наоборот.
Как быстро выяснилось, грузинская армия, атакуя Цхинвал, планами действий в обороне и тем более в отступлении обзавестись не удосужилась. Столкнувшись с необходимостью обороняться и отступать, ее военнослужащие элементарно растерялись, и армия пришла в хаотическое состояние. После чего наличие у нее современного оружия и степень подготовленности личного состава уже никакого значения не имели. Тем более что ставка на поддержку со стороны НАТО не сыграла и сыграть не могла. Как это, впрочем, происходит и в ситуации с Украиной.
Странные заявления
Воевать, вопреки всем уверениям Брюсселя, с реальным противником альянс не может. Во-первых, это дорого. Во-вторых, чревато потерями – не тысяч военнослужащих на протяжении десятка лет, как в Афганистане и Ираке, а десятков тысяч в течение даже самой короткой кампании. Что в отсутствии реальной угрозы – а Россия ни США, ни ЕС, ни НАТО как военному блоку не угрожает – чревато самыми серьезными последствиями для любого правительства, которое решится на вооруженное противостояние с Москвой.
Воевать для защиты конкретной страны или ее интересов западное сообщество готово. Ради союзников – уже вопрос, на который, учитывая ситуацию с противостоянием Израиля и Саудовской Аравии с одной стороны и Ирана с другой, сегодня можно уверенно ответить отрицательно. Но ради иллюзорного мира, построенного в соответствии с теорией «конца истории» Френсиса Фукуямы, когда история буквально на глазах возвращается на круги своя? Зачем?
Скорее всего именно растерянность западного руководства стала причиной странных заявлений ведущих политиков стран НАТО. Наподобие слов Ангелы Меркель о том, что действия России на Украине уничтожают систему европейской стабильности, основанную на нерушимости границ, которая существует с 1945 года. Упоминание об этой дате в обращении канцлера Германии к руководству России с призывом не нарушать стабильность производит особенно сильное впечатление. То ли немецкий истеблишмент напрочь забыл, с чем именно для Германии был связан 1945 год и какую роль в этом сыграла Россия в качестве СССР. То есть бундесканцлер нуждается в напоминании, кто именно брал Берлин. То ли было продемонстрировано полное отсутствие знания европейской истории.
Речь не о том, что в 1945-м мнение Германии по поводу европейских границ в отличие от 1941-го мало кого в мире интересовало и современному немецкому руководству ссылаться на эту дату в высшей мере неуместно. Но и нерушимость европейских границ, которая была зафиксирована три десятилетия спустя в ходе Хельсинкской конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе, что бундесканцлер Меркель при определенных усилиях с ее стороны могла бы вспомнить лично – она в это время была уже вполне состоявшимся человеком, означала что угодно, кроме того, что могло иметься ею в виду.
Нерушимость европейских границ, в частности, означала закрепление раздела Германии на ФРГ, ГДР и Западный Берлин, чего в настоящее время не наблюдается. А также наличие в качестве единого государства Чехословакии. А вовсе не Чехии и Словакии, развод которых, к счастью, мирный, был обеспечен маленьким, но агрессивно-активным словацким лобби в Вашингтоне. Причем состоящим ровно из тех же людей, что и лобби в США и Канаде, поддерживающее современных украинских националистов в Киеве – сторонников Третьего рейха, ушедших на запад, спасаясь от Красной армии.
На европейской карте в соответствии с принципом нерушимости тех границ, о которых вспомнила госпожа Меркель, должны сегодня находиться Югославия и Советский Союз. А не группа государств, на которые они распались – в первом случае с военным вмешательством НАТО, во втором – из-за принятия соответствующего решения лидерами КПСС, разделившими страну по союзным республикам. То есть согласно логике бундесканцлера на европейской карте не должно быть никакого Косово и никакой отдельно взятой Молдовы. Как, впрочем, Украины и трех прибалтийских государств. Не говоря уже о том, что Крым в 1945-м входил в состав РСФСР, то есть России. Куда он в настоящее время и вернулся.
Без оглядки на Вашингтон
Одна из проблем, заставивших на редкость неудачно и не к месту Меркель вспомнить о европейских границах и их никогда не существовавшей нерушимости, в той интерпретации, какую она придала этому понятию, – опасность дальнейшего внутреннего передела Европы, о которой на страницах газеты «ВПК» я уже упоминал. «Парад региональных суверенитетов» в ЕС не был инициирован Россией. У каждой европейской провинции или группы провинций, требующей автономии или отделения от той или иной страны, существует своя причина для публичной демонстрации стремления к независимости.
Несовершенная, неповоротливая, забюрократизированная и неэффективная с точки зрения значительной части населения система Евросоюза весьма уязвима – это факт. Немецкое руководство, как один из главных бенефициантов существования ЕС, понимает это как нельзя лучше. Однако это не российская проблема. РФ в ЕС не входит и благие намерения, а также пустопорожние обещания и откровенные спекуляции насчет сближения с Европой в Москве не могли действовать бесконечно.
Сколько ни пытайся принять к сведению нежелание политических лидеров ЕС зависеть в поставках энергоносителей на европейский рынок от одного партнера, о чем в отношении России говорится часто, невозможно объяснить, в какой мере это связано с экспансией на Украину, в которой РФ обвиняют. Скорее уж Брюсселю следовало бы поставить на вид государству, на протяжении десяти лет создающему проблемы для беспрепятственного транзита российского природного газа в европейские страны.
Чем большую долю имела и имеет Россия на европейском рынке углеводородов, тем меньше для европейцев было резону бесконечно расширять за счет ее жизненных интересов контролируемое западным блоком пространство, рискуя встретить ответную реакцию. Что в конечном счете в ситуации с Крымом и произошло. Заверения западного руководства, что США и Европа никогда не признают факта присоединения Крыма к России, для тех, кто знаком с историей российско-европейских и российско-американских отношений, звучат как повторение старого политического анекдота. Слова «никогда не признают» раздавались в означенном контексте множество раз по самым разным поводам, пока не наступало время признавать очевидное.
После чего очередное правительство в Вашингтоне и его партнеры в европейских столицах признавали все изменения, которые клялись не признавать. Сдавали тех, кто в противостоянии с Россией на них полагался. И налаживали с ней отношения. Политическая конъюнктура меняется, а стратегические интересы остаются вне зависимости от того, идет речь о Российской империи, Советском Союзе или современной России. С течением времени они неизбежно пробивают себе дорогу. Нет никаких оснований полагать, что повторявшееся множество раз пойдет по какому-то иному пути, чем шло до того.
Идет ли речь о Полуботке и Мазепе, Скоропадском и Петлюре, Бандере и Шухевиче или Яроше и Тягнибоке, украинский национализм, направленный против «москалей», так же вечен, как обещания поддержки, которые он получает со стороны Запада. Будь то поляки, шведы, Антанта, армия кайзера, Третий рейх, НАТО или ветераны американских частных военных компаний. Очередной раунд перетягивания каната по поводу Украины едва ли закончится иначе, чем все прежние на протяжении четырех сотен лет – с соответствующим резонансом во внутренней европейской политике. Но это, с одной стороны.
С другой, украинский кризис меняет всю текущую систему принятия решений в мировом масштабе. С 1991 года желающие выкроить собственное государство (будь то Словакия или Косово) должны были согласовать это свое желание с Вашингтоном. Когда этот процесс проходил успешно, необходимо было при поддержке Госдепартамента США лоббировать его в Брюсселе. Далее все могло решиться мирным путем. Либо требовались «бесполетные зоны», которые мог обеспечить Североатлантический альянс с одобрения ООН или нет. Но это уже был вопрос технический. Схема оставалась неизменной – частности могли меняться в каждом конкретном случае.
Точно таким же путем необходимо было идти для того, чтобы ослабить, разгромить, а при случае и уничтожить физически противника, конкурента или просто личного врага. Как это в свое время и произошло в Ираке, а затем в странах «арабской весны», прежде всего в Ливии. Саддам и Каддафи пали жертвой лоббирования и интриг, которые втянули США и европейцев в войну против Багдада и Триполи. В первом случае ключевую роль сыграла Саудовская Аравия при поддержке других монархий Персидского залива. Во втором – Катар и та же Саудовская Аравия при участии Турции.
Позднее в Сирии в так и не удавшейся на момент написания настоящей статьи попытке уничтожить режим Асада Катар и Саудовская Аравия приняли в раскручивании гражданской войны и провоцировании западной интервенции такое же активное участие, как Турция, но тут у ее премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана были серьезные собственные интересы. Хотя в сирийском конфликте успешная дипломатическая игра России, использовавшей возможность договориться о химическом разоружении Дамаска, сыграла свою роль, спутав западному сообществу карты и остановив удар по сирийской армии, по крайней мере до завершения процесса вывоза из страны химического оружия.
Соответственно потеря монополии на принятие решений в вопросах войны и мира, что Западу было продемонстрировано публично, означает возможность существенно большей свободы действий для множества государств, имеющих проблемы с соседями и необходимые ресурсы – военные или экономические, чтобы попытаться разрешить эти противоречия в свою пользу. Причем без еще недавно необходимой оглядки на Вашингтон, Брюссель, Париж или Лондон. Касается это как независимых игроков, вроде Ирана или Северной Кореи, так и «членов клуба», вроде Турции, Катара, Саудовской Аравии и того же Израиля, которым явно надоело следовать в фарватере «старших товарищей». Что они неоднократно и демонстрировали.
Помимо прочего, роль единственного арбитра и единственного жандарма на планете – не только престиж и влияние, но и колоссальная финансовая выгода. И для тех, кто управляет процессом принятия решений, и для всего сопровождающего эти решения экспертного сообщества. От президента, вице-президента и государственного секретаря Соединенных Штатов до премьер-министра и министров иностранных дел и обороны Великобритании. От президента Франции до канцлера Германии. От американских сенаторов, конгрессменов и сотрудников Госдепартамента до европейских парламентариев. Не говоря о еврокомиссаре по международным делам и безопасности. Здесь самостоятельность России в украинской ситуации напрямую «наступила на карман» практически всем ее сегодняшним критикам.
В этой связи достаточно бессмысленно теоретизировать, каким могло быть развитие событий, если бы интересы России учитывались членами «западного клуба». Очевидно, что поскольку присутствие России в G8, как было Москве продемонстрировано не раз, для всех прочих участников этой организации оставалось пустой формальностью, принимать их во внимание изначально никто и не собирался. Причем все то, на что партнеры по «мировому сообществу» России в той или иной ситуации пеняли, для них самих являлось нормой, которая требовала только оформления должным образом. Впрочем, украинский кризис, как и в 2008-м году столкновение России с Грузией, был инициирован и спровоцирован именно ими.
Антироссийская стратегия
Последнее заставляет задаться вопросом: не являются ли ситуация на киевском майдане, антироссийские законы, принятые украинской Радой, провокационные заявления сменивших Януковича политиков и их «группы поддержки» из числа местных радикалов-националистов, а также «контртеррористическая операция» и «борьба с сепаратистами» киевских силовиков на юго-востоке Украины последовательной серией действий, направленных на то, чтобы втянуть Россию в масштабные военные действия на украинской территории? Эксперты даже проводят аналогии с тем, как СССР был когда-то втянут в войну в Афганистане.
Полагаю, что в данном случае на тех, кто готов воспринимать всерьез такую версию событий, влияет скорее «теория заговора», чем трезвый анализ реальной антироссийской стратегии. Точнее, хаотических, явно плохо скоординированных действий и потока не слишком внятных угроз, которые эту стратегию заменяют, наподобие «точечных санкций». Поскольку запрет на въезд в США и страны ЕС, а также владение недвижимостью и счетами на Западе для небольшого числа российских политиков и парламентариев ни в малейшей мере не может являться стратегией. Равно как «черный список» из нескольких фирм и банков, с которыми западному бизнесу предписано не вести дела.
Пока речь в отношениях Запада и России идет скорее о шантаже в стиле подростковой игры «кто первый моргнет». Что может произвести некоторое впечатление на часть широкой общественности, но не на профессионалов, хорошо представляющих себе, что такое санкции и как именно они обходятся. Причем говорится о настоящих санкциях, вводить которые даже в отношении Ирана с его ядерной программой Евросоюз не слишком торопился. Хотя любой намек на ослабление санкций заставляет европейские компании выстраиваться в очередь, конкурируя друг с другом за иранский рынок, куда менее емкий, чем российский.
Идеологическое противостояние и информационная война против России станут нарастать в любом случае, будет что-то происходить на Украине или нет. Олимпиада в Сочи это показала. Речь может идти только о том, были приурочены события в Киеве к Олимпийским играм или нет. Во всяком случае августовская война 2008 года явно не случайно началась в разгар Олимпийских игр в Пекине. Повторение этого сценария для организаторов майдана напрашивалось, хотя после референдума в Крыму он был явно скомкан.
Отметим, что западное политическое и экспертное сообщество с повышенным вниманием следит за тем, что будет происходить на Украине в период между 12 и 25 мая. Проведение на востоке страны референдума, который киевские власти не признают, а также президентских выборов в Киеве, результаты которых скорее всего, даже если они состоятся без нарушений, на что нет никакой надежды, не признает Москва, не говоря уже о значительной части населения украинского юго-востока, чревато обострением там вооруженного противостояния, точнее – гражданской войны.
Россия в эту ситуацию втягиваться не хочет, но может оказаться вынуждена. Запад играет словами, но если ситуация с безопасностью на Украине обрушится окончательно, противопоставить ей ничего не может. Как следствие мировые СМИ обсуждают сценарии, в рамках которых российские ВС возьмут под контроль весь украинский юго-восток вплоть до Приднестровья, что с военной точки зрения логично. Однако реальной информацией никто из комментаторов не обладает, и это делает их прогнозы маловероятными.
Впрочем, несколько выводов из ситуации сделать можно. Пока что из украинского кризиса наибольшую выгоду извлек Китай, еще недавно бывший для Соединенных Штатов главной потенциальной внешней угрозой. С одной стороны, Пекин получил минимум десятилетнее «окно возможностей». На его протяжении Вашингтон будет бороться с Россией. Точнее, с последствиями ошибок чиновников внешнеполитического ведомства США, которые спровоцировали действия Москвы в Крыму и могут спровоцировать дальнейшее углубление противостояния на Украине вплоть до распада этого государства. С другой – диверсификация поставок российского газа на мировые рынки автоматически выгодна КНР, в том числе давая возможность в переговорах с Россией снижать цену газа до максимально удобного для Китая уровня.
Не стоит забывать и о третьих странах. Они получат свою маржу, поставляя в Россию товары и технологии, которые она не сможет получить из США и Западной Европы. А также заменят американцев и европейцев в качестве инвесторов и подрядчиков в крупных российских сырьевых и инфраструктурных проектах. Это, откровенно говоря, для отечественной экономики будет полезно. Тем более что свое «окно возможностей» в Европе есть и у России. В течение как минимум пяти лет российский газ в Европе заменить будет нечем. Это достаточный срок для того, чтобы решить все необходимые для обеспечения безопасности страны вопросы на западном направлении. В том числе в отношениях с Молдовой, Украиной и странами ЕС.
Евгений Сатановский, президент Института Ближнего Востока
Опубликовано в выпуске № 18 (536) за 21 мая 2014 года
