На вооружении армии гоcударcтва – члена НАТО стоит ижевский «Тор».
Из досье «НВО» Сергей Семенович Васильев родился 8 октября 1958 года в поселке Южный Нылгинского района Удмуртии. Окончил Ижевский индустриальный техникум, служил в армии. С 1980 года работает на Ижевском электромеханическом заводе. Сначала был слесарем, затем, после окончания экономического факультета Удмуртского госуниверситета, – начальником бюро, начальником отдела, заместителем директора ИЭМЗ по экономике и финансам. С 2001 года – генеральный директор ОАО «ИЭМЗ «Купол».
Это уже не сенсация. С начала ХХI века система противовоздушной обороны одного из государств, входящих в Североатлантический альянс, – Греции – практически полностью состоит из российских зенитно-ракетных комплексов. А сердцевину этой системы составляют ЗРК «Оса-АКМ» и «Тор-М1», которые выпускает Ижевский электромеханический завод «Купол», входящий в состав Концерна ПВО «Алмаз-Антей». О буднях предприятия, его достижениях и проблемах обозревателю «НВО» рассказывает генеральный директор ОАО «ИЭМЗ «Купол» Сергей Васильев.
– Сергей Семенович, по нашим сведениям, ваше предприятие – одно из самых молодых в отечественной оборонке. И знаменито в первую очередь своими системами ПВО для Сухопутных войск. Почему выбрана именно такая специализация?
– Вы правы, наш завод действительно очень молодой. Летом нынешнего года мы отпраздновали его 50-летие. В далеком теперь 1957 году, как и было положено в те времена, по постановлению партии и правительства здесь, в Ижевске, на берегу городского пруда был заложен завод радиоприборов. И он очень быстро заработал. Мы начали выпускать аппаратуру для зенитно-ракетных комплексов «Круг», другую продукцию. А особенно сильно нам повезло, когда мы познакомились с НИЭМИ, Научно-исследовательским электромеханическим институтом. Его тогда возглавлял выдающийся конструктор боевой техники ПВО академик Вениамин Павлович Ефремов, которого, к сожалению, сейчас уже нет с нами.
Благодаря этому сотрудничеству с начала 70-х годов прошлого века мы начали производить финальные изделия, зенитно-ракетный комплекс ближнего радиуса действия, известный сегодня под названием «Оса». Мы их очень много выпустили в свое время. Около 1800 единиц. Они до сих пор служат как в нашей армии, так и в армиях других стран. Если точнее, то почти 500 комплексов в вооруженных силах 20 иностранных государств. А это Европа, Африка, Азия, Ближний Восток и страны Карибского бассейна. И когда мы говорим, что Ефремов был гений, то это имеет под собой реальные основания. Вениамин Павлович заложил такой мощный потенциал в своих комплексах, что они до сих пор востребованы, легко модернизируются и будут еще долго служить, защищая небо своих стран.
Затем, в начале 80-х, нами был освоен зенитно-ракетный комплекс ближнего радиуса действия «Тор» различных модификаций. Этот комплекс, не только по нашим оценкам, но и по отзывам зарубежных специалистов, является одним из самых лучших в своем классе. Он способен поражать все современные средства воздушного нападения, какие есть. Мы в этом не раз убеждались. Последний раз это произошло недавно на полигоне Капустин Яр во время боевой работы, особенностью которой стала отработка действий комплекса в условиях различных активных помех. И надо отдать должное, наше изделие прекрасно показало себя и в этих очень сложных условиях.
Мне не раз доводилось наблюдать наш комплекс в действии и за рубежом. И всегда там мы получали оценку «отлично».
Мы, безусловно, гордимся тем, что создаем в своих цехах такую технику. Конечно, не совсем хорошо, что основная масса ее идет за границу, но надо сказать, что в последнее время она стала поступать и на вооружение Российской армии. Причем мы понимаем, что надо двигаться вперед, не останавливаться на достигнутом. Вот сделали новую машину «Тор-М2Э». Показали ее на прошедшем МАКСе. Внимательно отслеживали все публикации в отечественной и зарубежной печати. В том числе и материал «НВО». Приятно отметить, что журналисты как, видимо, специалисты своего дела отметили, что на МАКСе в числе множества представленных экспонатов были всего две новинки – МиГ-35 и наш ЗРК «Тор-М2Э», машина с уникальными боевыми характеристиками. Очень надеемся, что в ближайшее время доведем ее испытания до конца и она займет достойное место в боевом строю Российской армии и армий других стран.
– Ваши зенитно-ракетные комплексы действительно состоят на вооружении не только Российской армии, но и армий многих стран мира. В том числе в одного из членов НАТО – Греции, а также Китая и Ирана… Какие преимущества ваших систем подталкивают инозаказчиков заключать контракты с вашим предприятием? Почему именно вашу машину покупают, а не, предположим, Crotale? На какие новые рынки вы собираетесь выходить?
– В этом плане, как вы заметили, показательна поставка в Грецию – страну, входящую в НАТО. Мы выиграли открытый тендер этого государства, несмотря на страшное давление партнеров Афин по Североатлантическому альянсу. И в первую очередь Вашингтона. Почему? Потому что наш «Тор» по тактико-техническим характеристикам не имеет себе равных. И это действительно так. Он отличается повышенной эффективностью отражения массированных налетов современных средств воздушного нападения. Не страшится огневого и радиоэлектронного противодействия. Это сумели оценить и в тех странах, которые вы назвали. Но тут причина, видимо, не только в уникальных характеристиках наших машин. Хотя они, конечно, определяющие. Дело еще и в том, что некоторым государствам отдельные страны – производители вооружений боятся продавать свою технику, чтобы не попасть под санкции США. А другие по этим же причинам боятся покупать наше оружие, чтобы американцы не рассердились.
Это проявление конкурентной борьбы на мировых оружейных рынках, в которой, как показывает практика, все средства хороши. Вот почему я не сторонник широкого обсуждения контактов и контрактов, связанных с нашими изделиями. Но было бы неправильно не сказать о том, какой огромный резонанс вызвали наши поставки в Иран. Пожалуй, не было ни одного ведущего мирового издания, которое об этом не написало бы. Мне рассказывали, что в течение первого месяца после заключения контракта было напечатано более пяти тысяч статей и заметок на эту тему. Столько о нас еще никогда не говорили. И получилось, как у героев романа Ильфа и Петрова. С одной стороны – не нужная нам шумиха, с другой стороны – хорошая рекламная кампания с приличным бюджетом, но за чужие деньги.
Но даже после того как контракт с Ираном был подписан, тревога в душе оставалась. Началось колоссальное давление из-за рубежа, проявилась и «особая позиция» отдельных российских политиков по поводу этой сделки. Не уверен, правда это или нет, но до нас доходили слухи о предложениях, от которых трудно было отказаться, то есть продать «Торы» другой стране и за другие деньги. Естественно, за большую сумму и в страну, которую назовут за океаном.
Однако надо отдать должное всем, кто принимал решение по этому контракту, высшему руководству Российской Федерации, которое не поддалось давлению, проявило стойкость в отстаивании позиции государства (нужно понимать, сколько заинтересованных глаз наблюдало за всем происходящим, ждало, чем все закончится, и оценивало, насколько Россия надежный и самостоятельный партнер). Но мы доказали всему миру, что не поддаемся давлению и умеем держать свое слово. Контракт выполнен точно в срок. Машины поступили в ту страну, для которой предназначались.
– Что именно привлекает в «Торе» покупателей? Мобильность? Компактность – все системы расположены на одной машине? Ее сравнительная дешевизна? В чем преимущество?
– За рубежом просто нет машин такого уровня. Есть более простые, есть более сложные. Но таких универсальных нет. Скопировать и воспроизвести их невозможно. У меня на столе лежат фотографии нашего «Тора», который американцы купили через какие-то третьи страны. По всей видимости, его продала им одна из бывших советских республик. Что они с ним делали, не ясно. Мы много общались с Вениамином Павловичем Ефремовым – по образованию я экономист, и мне было очень интересно узнать, какие последствия могут быть для нас от того, что «Тор» попал в руки, мягко говоря, наших конкурентов.
«Не опасно ли это?» – спрашивал я у знаменитого конструктора. «Нет, – отвечал он, – это настолько сложная система, особенно в программном обеспечении, что ее воспроизвести практически невозможно». Мы ведь знаем, китайцы воспроизводят все, что только возможно. Любые иностранные машины, телевизоры, компьютеры. А вот своего «Тора» у них нет. По крайней мере, я об этом ничего не знаю.
– Мне тоже доводилось разговаривать с Вениамином Павловичем на эту тему. Правда, по поводу проданных в США отдельных компонентов его зенитно-ракетного комплекса С-300В. Некоторые московские издания утверждали, что ЗРК был снят с боевого дежурства под Москвой, небо столицы осталось неприкрытым. Мол, на конструктора даже завели уголовное дело… Все это оказалось чушью. Никакое серьезное оружие в нашей стране не продается без разрешения компетентных органов. А по поводу того, что американцы «разузнают все наши секреты», Ефремов сказал мне следующее: «Пусть попробуют. Лет через 20 у них, может, что-то и получится. А за это время мы уйдем далеко вперед».
– Это действительно так. Вениамин Павлович был великим человеком. Он внес столь большой вклад в российскую конструкторскую мысль, что мы еще долго будем пользоваться наработками, сделанными им и его ближайшими соратниками, такими высококлассными специалистами, как Иосиф Матвеевич Дризе, Виктор Николаевич Епифанов, и многими-многими другими. Вениамин Павлович, кстати, до последних своих дней преподавал, воспитал много учеников. Для нашего завода, конечно же, главное – тесные производственные и деловые связи с НИЭМИ, которым руководил академик. В трудные времена они поддерживали нас, мы – их. И все наши производственные успехи, как технологические, так и экспортные, неразрывно связаны с ними.
– Хочу вернуться к вашим поставкам в Грецию. Ведь первыми машинами, которые вы туда направили, были вовсе не «Торы», а модернизированные «Осы».
– Грекам от армии ГДР достались зенитно-ракетные комплексы «Оса». 13 машин. А мы продали к этим 13 еще 16. После этого греки и заинтересовались нашими «Торами». И через два года после первых поставок был заключен контракт на продажу «Тора». Это было в 2000 году.
– «Оса», «Тор», С-300ПМУ… Получается так, что вся система ПВО Греции опирается на российские зенитно-ракетные комплексы?
– Да, это так. Правда, у них еще «Бук» наш есть. И когда на Западе говорят о «технической несовместимости» наших систем ПВО с их оборонительными системами, то греческий пример показывает полную несостоятельность таких утверждений. Просто они боятся честной неполитизированной конкуренции. Кстати, деньги на закупку российской военной техники, как мне говорили, выделяло не правительство Греции, а скинулись богатые люди этой страны и предоставили государству свои средства. Оказали так называемую спонсорскую помощь родной Элладе.
– Хочу спросить вас о проблеме, которая, на мой взгляд, общая для всего ОПК, – о гособоронзаказе. Что он для вашего предприятия – «палочка-выручалочка» или «гиря на ногах»? Многие ваши коллеги сетуют на рост стоимости материалов и комплектующих, который никак не компенсируется назначенными сверху дефляторами. Как вам удается решать эти проблемы?
– Вы правы, эта проблема общая для всех производственников. Справляемся мы с ней так же, как все. Не буду называть цифры гособоронзаказа, они закрытые, но могу сказать, что по деньгам он решает нам задачу содержания предприятия, начиная от выплаты зарплаты до закупок комплектующих, только на три-четыре месяца. В этом году ГОЗ несколько больше. С коэффициентом в два раза. Но и он закрывает нам проблему существования на полгода. Отдай заработную плату, отдай за коммуналку, тепло, энергетику, транспортные расходы и так далее… Нам не только прибыли – вообще ничего не остается. Вот почему, когда у нас не было экспортных заказов, мы вынуждены были кредитоваться. А гособоронзаказ для нас заключался только в ремонте существующей техники, на котором выжить было невозможно.
Конечно, объемы ГОЗа с каждым годом увеличиваются. Но он для нас не стал решающим с точки зрения развития производства и освоения новой техники. Есть и другая сторона этого процесса – не укладываемся мы в те дефляторы, которые нам назначают. Если реально оценить ту инфляцию, которая отражается на производстве, то для нас она составляет 25–27%. Это рост стоимости комплектующих и материалов. А те шесть процентов, которые предлагает нам государство, никак не компенсируют наших расходов и растущих издержек. Надеюсь, правительство вернется к этой теме. Она требует тщательного рассмотрения. Как и тендеры на поставку той или иной продукции и комплектующих.
Объявляют тендер, его условия, цену, количество – все, что положено. Потом идет контроль цены. Для чего это делается, если есть тендер?!
– Но какой может быть тендер, если определенную продукцию выпускает монополист. Другой все равно не купишь.
– И вправду, иногда доходит до абсурда. Не забуду рассказ одного коллеги, завод которого выпускает патроны. Он говорит: я тендер не выиграл, его выиграла фирма какого-то отставного полковника с компаньонами. А потом он же пришел ко мне и попросил, чтобы я поставлял ему свою продукцию.
Сейчас разрабатывается новый правительственный документ, где будет указано, что такие производители уникальной продукции, как, например, наш завод, будут освобождены от тендера. Ведь часто это сплошная бумажная волокита. И если она продлится, то будет плохо всем.
– Но как вы выходите из этой ситуации? Что вам помогает? Экспорт?
– Во-первых, сильно помогают экспортные поставки. Во-вторых, мы серьезно занимаемся издержками производства. Причем не только наше предприятие, но и все другие заводы и институты, входящие в концерн «Алмаз–Антей», имеют программы развития и реструктуризации на три ближайших года. Они предусматривают различные направления: оптимизацию хозяйственных процессов, численности, структуры управления и множество других аспектов жизнедеятельности предприятия.
Но, несмотря на предпринимаемые меры, необходимо отметить: на первый план уже начала выходить проблема эффективности экспортных контрактов. Из-за резкого изменения курса доллара прибыльность их исполнения стремится к нулю. На этом мы теряем сотни миллионов рублей, частью которых мы вынужденно финансировали выполнение гособоронзаказа. Видимо, необходимо принимать какие-то серьезные экономические меры на уровне правительства, так как эта проблема касается не только «Купола». В противном случае выполнять гособоронзаказ будет просто невыгодно.
– А если не будет гособоронзаказа, что вы станете делать? Кастрюли и сковородки, как когда-то советовала программа конверсии?
– Нет, кастрюли и сковородки мы выпускать точно не будем. У нас, конечно, на заводе превалирует монопродукт. Под него выстроена вся технология. Но на нем одном прожить невозможно. Мы это все проходили. У нас сегодня есть пять площадок. Под товары народного потребления отвели специальную площадку – она называется «Метеор». Там мы делаем тепловентиляторы, тепловые завесы, оборудование для АЭС, центральные секционные кондиционеры, транспортные железнодорожные кондиционеры, нефтепромысловое оборудование… В общем, многое чего. В прошлом году заработали около миллиарда рублей. Делаем инфузионные растворы – очень редкое направление. Производим особо чистый свинец – три девятки. Продаем его по всему миру, в частности в знаменитую Силиконовую долину в Калифорнии.
Объемы не очень большие, но это редкое производство. Повторять мы никого не хотим, любое повторение хуже оригинала. А потом, нужно искать свою нишу на международном рынке. Только так можно добиться успеха.
Почему мы гордимся «Тором»? Потому что ему нет равных. Понятно, что инфузионные растворы – это не наш профиль. Но когда-то были вложены серьезные средства в завод по производству продукции, выпуск которой оказался крайне нерентабельным. Но прошло время, мы изучили ситуацию, поняли, что на столь дорогом оборудовании, которое у нас есть, делать нерентабельную продукцию глупо. И потому нашли в Германии партнера и вместе с немецкой фирмой будем изготавливать особо чистые растворы для перитониального диализа. Его не потребуется завозить из-за рубежа. И мы будем присутствовать на этом рынке.
– Еще один вопрос, общий для всей оборонки, – старение производственных мощностей и нехватка высокопрофессиональных кадров. Как вы решаете эту проблему?
– Нам эти проблемы тоже знакомы. Но когда не было денег, то не было и мыслей что-либо менять. А когда средства появились, мы начали активно работать в этом направлении. В нынешнем году намечено направить на перевооружение предприятия около 300 миллионов рублей. Работает у нас инвестиционный совет, где изучаются вопросы переоснащения, принимаются решения, куда и на что направить средства. Мы закупаем современные и лучшие станки. К сожалению, в основном зарубежного производства. Деньги тратим большие, но при этом понимаем необходимость и очевидность таких затрат. Производственную базу надо развивать.
Сегодня у нас 75% станков старше 20 лет, но 15% – моложе 10 лет. Все задачи, которые нам надо решить, они решают. И обновление станочного парка продолжается. Технических и технологических проблем при изготовлении изделий у нас нет.
А с людьми не все так просто. Когда-то у завода почти не было текучести кадров. Складывались династии. С одной стороны – нужно было дать рост молодым, а с другой – сохранить преемственность опыта, мастерства. Сейчас средний возраст работающих у нас по предприятию 43–47 лет. Принимаем молодых, создали для них специальную программу, прекрасно понимая, что начинающему специалисту очень невыгодно закрепиться на производстве, когда есть нефтянка, где оклады много выше, чем у нас. И если человек получит 1000 рублей в месяц, он больше к нам ни ногой.
Мы с молодыми работаем по отдельной программе, стремимся поддерживать материально, контактируем с профессиональным училищем. Эти училища сейчас – опять-таки проблема проблем. Среднее специальное образование сегодня тоже разрушено. Но мы делаем все, чтобы закрепить у себя «новобранцев». Предоставляем подъемные. Молодым семьям помогаем оплачивать съемное жилье. Ссуды стараемся выдавать беспроцентные на покупку квартир, на улучшение жилищных условий. В этом году выдали ссуд больше чем на 20 миллионов рублей, к концу года выйдем на уровень 40 миллионов. Это не очень много, но все же подспорье молодой семье.
– А сколько стоит квартира в Ижевске?
– Однокомнатная – около полутора миллионов рублей. Мы сделали первую такую акцию на 20 миллионов, а потом еще выделили около 10 миллионов на эти цели. А что делать? Надо закреплять кадры. У нас еще по-божески, а некоторое время назад мы посылали своих людей работать в столицу, на родственное предприятие, там совсем было плохо. Так что проблема серьезная.
Специалисты у нас неплохие. Есть специальная система работы с выпускниками технических вузов. Они приходят к нам на практику уже на третьем курсе. Готовят курсовые, проходят преддипломную практику. За год перед выпуском мы заключаем с ними контракт, они уже начинают у нас работать. И, когда заканчивают вуз, точно знают, где, в каком цехе будут трудиться, знакомы с людьми, адаптированы к заводу. Из 36 человек, кого мы пригласили в прошлом году, остались 23. Считаю, это хороший результат.
Но ситуация все же не простая. После долгих дискуссий мы приняли решение отказаться от сдельщины. При ней человек выбирает выгодную работу, а не ту, что подешевле, хотя без нее не собрать готовое изделие. Теперь мы дифференцировали труд, оцениваем каждого по его квалификации, по его вкладу в конечную продукцию. И таким образом повысили производительность и качество труда. Закрепляем людей на заводе, популяризируем рабочие профессии. Проводим конкурсы профессионального мастерства. Разработали свой почетный знак. Не все измеряется деньгами, есть и моральные стимулы, которые вдохновляют людей.
– Сегодня «Купол» не самостоятельный завод и не составная часть «Антея», а член большого холдинга – корпорации ПВО «Алмаз–Антей». Что это дало вашему заводу? «Уютно» ли вам под началом бывшего конкурента? В чем плюсы и минусы такого объединения?
– По истечению времени, а мы в холдинге уже три года, могу сказать, что в этом объединении для нас в основном плюсы. Даже на этапе становления концерн ПВО инвестировал в разработку наших новых изделий значительные финансовые средства, хотя и сам жил небогато. Кроме того, и мне это пришлось пережить, в нашем полудиком капитализме столько неожиданностей тебя подстерегает – не только бандиты с улицы, но и бандиты-чиновники, которые, прикрываясь государственными интересами, пытаются решить свои личные финансовые проблемы за счет твоего предприятия. И иметь такую защиту в лице концерна для нас – очень комфортно. Чувствуешь себя защищенным от рейдерства, и остается большое количество времени на производственные дела, а не на знакомые многим «разборки».
Нашего предприятия это не коснулось, но знаю, что завод в Йошкар-Оле, который выпускает С-300В, едва не обанкротили. Только благодаря вмешательству председателя совета директоров «Алмаза–Антея» удалось отстоять уникальное производство, долги которого вдруг выкупила какая-то никому не известная американская компания… Что для них 20 миллионов долларов?
Реалии сегодняшнего дня показали, что наше вхождение в концерн – правильный и перспективный шаг. Я наемный директор, хочу добросовестно выполнять свою работу, и участие в холдинге мне предоставляет такую возможность. У нас классическая схема: 25% акций плюс одна акция – блокирующий пакет – принадлежит государству, остальная часть – 75% минус одна – ушла в концерн ПВО. Нас это вполне устраивает.
