Пять интеграционных промышленных проектов стали настоящей повесткой дня в белорусско-российских отношениях: громкие заявления о них звучат по несколько раз в неделю. Но эксперты убеждены, что за ширмой позитивной союзнической риторики идет серьезный закулисный торг.
Речь идет о пяти проектах промышленной кооперации — объединении белорусских предприятий с российскими или вхождении первых в состав вторых: создание холдинга «Росбелавто» на базе МАЗа и КамАЗа; интеграции белорусских «Интеграла» и Минского завода колесных тягачей (МЗКТ) со структурами госкорпорации «Ростех»; «Пеленга» с «Роскосмосом», а также «Гродно Азота» с «Еврохимом» или «Газпромом».
Сроки реализации некоторых из них, особенно «Росбелавто», переносились столько раз, что наблюдатели уже сбились со счета. Российский посол Александр Суриков в конце прошлого года открытым текстом посоветовал Минску не тянуть резину в этом вопросе. Ранее именно Суриковым на начало 2013 года был объявлен первый «окончательный» срок объединения МАЗа и КамАЗа.
Однако глава МИД Беларуси Владимир Макей в интервью проекту «Союз — Евразия» 1 апреля заявил, что с точки зрения белорусской стороны работа по интеграции предприятий ведется в нормальном ритме, а «скоропалительные решения здесь не подходят».
Заменит ли Беларусь Украину?
В том числе и этой теме был посвящен недавний визит в Минск российского вице-премьера Дмитрия Рогозина.
По приезде Рогозин заявил, что хочет «посмотреть, что еще можно сделать в сотрудничестве в сфере ВПК с учетом новой ситуации в Украине». Дело в том, что российская оборонка серьезно завязана на ряд украинских предприятий, искать замену которым Москву вынуждают известные проблемы в отношениях с Киевом.
Военный эксперт Александр Алесин отмечает, что Украина унаследовала около трети военных производств СССР: «Это, в частности, известный днепропетровский завод «Южмаш», который производил самые тяжелые стратегические ракеты для Советской армии, до сих пор эти ракеты составляют основу стратегической мощи России».
Эксперт продолжает перечень: «Харьковский танковый завод имени Малышева, в Николаеве — единственная верфь в СССР, где строились авианосцы. Два авиационных завода — в Харькове и Киеве, которые производили крупные транспортные самолеты. Турбинный завод, который до сих пор производит турбины всех классов для российского флота. «Мотор Сич», который производит двигатели для вертолетов, самолетов, и так далее».
«Ничего подобного Беларусь не производит и производить не может», — поясняет Алесин.
Единственное, по словам эксперта, на что может надеяться Беларусь — это поставки в Россию радиолокационной техники, средств связи и средств радиоэлектронной борьбы.
К тому же, взаимная зависимость украинского и российского военпромов делают ожидаемый многими разрыв маловероятным, убежден Алесин: «Для украинской власти оборвать связи с Россией — это все равно, что выстрелить себе в ногу, десятки тысяч рабочих окажутся без работы, без зарплаты. Никто не загрузит эти оборонные заводы, кроме России».
Наклевывается компромисс по военпрому
Однако Минск и Москва, судя по всему, сближаются по вопросу интеграционных проектов в сфере обороны.
Первой весточкой прогресса на этом направлении стали новости о том, что российская госкорпорация «Ростех» начала проводить due diligence (комплексную оценку финансового состояния) «Интеграла». Это важнейший этап предпродажной подготовки.
Основным стопором в процессе военно-промышленной интеграции всегда было несовпадение запросов белорусской стороны со степенью заинтересованности российской.
Беларусь хотела получить доступ к оборонному заказу своей восточной соседки, но по традиции выставляла России длинный перечень условий, отмечает Александр Алесин: «Например, чтобы развитие этих предприятий шло на территории Беларуси, чтобы технологии не выводились, чтобы не было перекачки мозгов».
Однако охлаждение отношений восточной соседки с Западом, уже объявленная НАТО приостановка военного и гражданского сотрудничества с Москвой могут вполне привести на следующем круге санкций к эмбарго на поставку военных технологий в Россию.
«Интеграл» производит микросхемы для российских комплексов С-300. В условиях, когда американские производители отказываются от поставок, роль Беларуси растет», — поясняет Алесин.
Продукция МЗКТ, в свою очередь, незаменима для ракетных комплексов, развитие которых будет нужно России как воздух в случае развертывания американской ПРО в Европе.
С другой стороны, у России полно средств понудить Беларусь к уступкам.
Экономист Сергей Чалый убежден, что окончательное решение по интеграции в оборонной промышленности будет приниматься как следствие целого ряда «крючков», на которые Москва успела подвесить Минск: «Это уже не только последний транш кредита ЕврАзЭС, но и мифический российский кредит в два миллиарда долларов, и нефтяной баланс на вторую половину 2014 года».
Интересен в этой связи и недавний разговор премьеров двух стран Михаила Мясниковича и Дмитрия Медведева. Последний отметил ускорение реализации интеграционных проектов.
Но кроме этого, обсуждался и нефтяной баланс на второе полугодие. Если бы Беларусь в благодарность за прогресс в интеграционных проектах получила желаемый объем поставок нефти, пресс-служба белорусского правительства не преминула бы об этом радостно сообщить.
Однако этого в сообщении не было. Судя по всему, один из важнейших козырей Москва решила попридержать до хоть сколько-нибудь заметных результатов промышленной интеграции.
Энтузиазм остывает
Если в вопросах военпрома внешнеполитическая ситуация добавляет России интереса к белорусским предприятиям, а финансовая уязвимость Минска дает Москве рычаги воздействия, то с остальными интеграционными проектами дела идут иначе.
И по «Гродно Азоту» и по холдингу МАЗ — КамАЗ ситуация дошла до той точки, когда россиянам эти активы перестают быть интересны, считает Сергей Чалый.
«Сейчас и МАЗу не очень-то это объединение нужно, рынок довольно сильно сокращается в самой России в связи с сокращением инвестиций. Не очень понятно, что эта совместная структура будет делать, где рынки сбыта?» — отмечает аналитик.
Общий пессимизм по этому проекту подтверждается недавними заявлениями директора КамАЗа Сергея Когогина: «Условия, которые старательно предлагает нам белорусская сторона, находятся за пределами моего понимания». Когогин посетовал, что белорусы не хотят решиться на уступки по вопросу собственности, а КамАЗ не готов без этого делать инвестиции.
Сергей Чалый также констатирует несовпадение интересов сторон: «КамАЗ интересует какое-то количество технологических процессов, МАЗ интересует раздел рынка, который в сущности КамАЗу не нужен. У него обратная задача — увеличить свою долю за счет МАЗа. Я не вижу тут точек соприкосновения».
А по «Гродно Азоту» на днях выступил с оптимистичным заявлением белорусский вице-премьер Владимир Семашко: в апреле проведем конкурс, найдем стратегического инвестора, привлечем более 1,5 млрд. долларов на развитие предприятия.
Сергей Чалый отмечает: «Уже более трех лет «Гродно Азот» теряет конкурентоспособность, внутреннее потребление увеличивается, объемы производства практически не растут, на экспорт все меньше остается. Более миллиарда долларов нужно на создание новых производств».
«Конкурс сделан таким образом, что покупатель должен обеспечить бесперебойные поставки сырья, а это может сделать только «Газпром». Ситуация одного продавца, одного покупателя. И не очень похоже, чтобы России было сильно нужно это предприятие», — подчеркивает эксперт.
По его мнению, «Гродно Азот» не успели вовремя продать, а сейчас «встала проблема цены и неподъемных условий, который наша сторона выдвигает». Непонятно, с чего вдруг «Газпром», переживающий не лучшие времена из-за проблем с ЕС и Украиной, решит раскошелиться на развитие белорусского предприятия.
Получается, что флагманские проекты белорусско-российской интеграции обретают некую динамику только когда к этому подталкивают экстраординарные условия и подвешенное состояние союзников. А без лишних стимулов стороны просто тянут одеяло на себя, оставляя публике лишь громкие обещания и вечно сдвигаемые планы.
Артем Шрайбман
