Главный конструктор ЦКБР Дмитрий Кузякин — о доступности технологий для апокалиптических сценариев
Почти два года назад Центр комплексных беспилотных решений (ЦКБР) создал комплекс «Хруст». Тогда, в 2023 году, стояла задача разработать инструмент дистанционного зондирования окружающей среды для условий, когда отправка человека с приборами слишком опасна или экономически нецелесообразна.
Замысел был прост: соединить систему FPV (First Person View) с набором измерительных инструментов для мониторинга широкого спектра параметров — от температуры и влажности до уровня загрязнения воздуха и радиации. Но FPV-система — это не просто дрон. Это, прежде всего, пилот, во вторую очередь — комплекс наземного оборудования и лишь в третью — сам беспилотник, по сути, одноразовое устройство.
FPV-дрон — это просто мобильный измеритель, который пилот может донести куда угодно. Дрон не летает самостоятельно, он даже зависать самостоятельно не может. У него нет системы оптической стабилизации или спутниковой навигации. Дрон полностью «на руках» пилота. Задача оператора — провести дрон-измеритель по исследуемому пространству для сбора данных, исключая физическое присутствие человека. Сегодня FPV-пилоты способны маневрировать внутри помещений, среди руин (при наличии возможности пролета), на открытой местности, в городской застройке и на огромных скоростях.
Дрон Судного дня, как его прозвали в СМИ, не разрабатывался за государственный счет. В его создании не участвовали профильные научно-исследовательские институты (НИИ) и режимные предприятия. На нем нет грифа секретности. Работа велась на доступной, открытой элементной базе. Этот пример показывает нам, насколько современные технологии шагнули за пределы гражданской сферы. Ограничения их использования больше проходят в наших головах, сами технологии многообразны. То, что раньше требовало привлечения к разработке профильных НИИ, как правило, глубоко закрытых, сегодня доступно любому человеку с инженерным образованием.
Как отмечалось в предыдущей статье «Киты и Дроны», FPV-дрон — это не совсем беспилотный летательный аппарат (БПЛА) в классическом понимании. Если бы ставилась цель создать полноценный беспилотный авиационный комплекс, пришлось бы привлекать значительные средства, строго определять облик воздушного судна с учетом всех нормативных требований. А учитывая результат работы, который был получен, мы бы еще получили первый допуск к секретности. Да и проект до сих пор находился бы на этапе бесконечных испытаний и ежеквартальных отчетов, которые никто не читает.
Единственное, что представляет собой наш собственный секрет, — это сценарии применения и методика обучения пилотов. Эта секретность установлена по нашей инициативе.
Когда разработка была завершена, пришло осознание: создана полноценная система для мониторинга уровня загрязнения окружающей среды, в том числе и после потенциальных ядерных ударов. Это звучит пугающе, но не создавать такие инструменты или замалчивать их существование было бы безответственно. Если, не дай бог, произойдет худший сценарий в международной политике, эта система спасет множество жизней.
Вопреки распространенным мифам, обмен ядерными ударами не приведет к мгновенной гибели всего человечества. Напротив, большинство людей на планете сразу даже не заметят, что где-то произошли ядерные взрывы. Но довольно быстро радиоактивная пыль и пепел, поднявшиеся вместе с огромными пожарами над эпицентрами, будут разнесены по планете всего за считаные недели. Исследования распространения радиоактивного следа после аварии на Чернобыльской АЭС показали высокую скорость движения частиц и их неравномерное выпадение — зонами и полосами.
Современные ядерные боеприпасы менее «грязные», чем разрушенный четвертый блок реактора. Однако они создают чудовищную по своей силе и достаточно продолжительную вспышку, температура которой многократно превышает температуру ближайшей к нам звезды. От этого адского пламени в плазму превращаются воздух, вода, горы и города вместе с жителями. Планета не рассчитана на то, что на ее поверхности будут зажигаться полноценные рукотворные звезды.
При этом радиоактивные последствия после взрывов снижаются относительно быстро. Но в первые часы после поражения уровень радиации будет крайне высок. Именно это время критически важно для эвакуации раненых, создания пунктов временного пребывания, определения безопасных маршрутов для движения техники и людей. В условиях пожаров и завалов необходимо понять, где можно находиться, а где — категорически нет. Где можно провести колонну, а где не стоит. Картина заражения неоднородна и меняется стремительно. На этом этапе срочно необходимы быстрые и мобильные инструменты дистанционного зондирования.
Радиация несет долгосрочные негативные последствия для здоровья. Если внешнюю радиацию можно смыть или устранить с помощью утилизации одежды, то попадание внутрь организма создает колоссальную проблему. Поэтому информация о местах и степени заражения в первые часы после ядерного удара — ключевой, важнейший вопрос.
Именно для этого нежелательного и катастрофического сценария была доработана система «Хруст». Она получила возможность работать из бронетехники и автомобилей. Пилоту не нужно выходить на улицу, он может работать без остановки техники, например сопровождая группы эвакуации. Кстати, опыт применения FPV-систем для сопровождения колонн уже имеется.
С одной стороны, такой подход расширяет возможности Министерства обороны России и систем гражданской обороны, предлагая широкий спектр нестандартных решений. С другой, он открывает практически неограниченные возможности для преступных группировок и откровенных террористов.
Возьмем другой пример. Ударный FPV-дрон становится «боевым изделием» только в момент его применения по прямому назначению. По своей сути он остается открытым и легкодоступным техническим решением, которое с тем же успехом можно использовать для спортивных соревнований, профессиональных съемок или просто развлечений.
Однако не стоит полагать, что теперь все высокие технологии покинут пределы секретных «ящиков». Там останется всё, что не потянет бюджет инженера-энтузиаста. Просто сегодня группам энтузиастов стали доступны технологии, которые ранее были исключительной прерогативой закрытых организаций. Эта тенденция очевидна и набирает силу. Она не заменит все государственные разработки, но какую-то их часть — легко. Например, раньше собрать спутник могли только профильные, чаще всего режимные, структуры. Сегодня спутники (кубсаты) собирают школьники. Может ли школьник собрать блок наведения головных частей межконтинентальных баллистических ракет? Нет. Но создать минимальный спутник-разведчик — уже вполне.
Рано или поздно перед нами встанет вопрос о контроле за такими технологиями, как в свое время появился контроль за оборотом оружия. Напомню, что в XIX веке контроль наличия огнестрельного оружия у гражданина определялся только финансовой возможностью его купить. Сегодня FPV-дрон может натворить куда больше бед, чем снайперское оружие. И в отличие от высокоточной винтовки, которую невозможно у нас в стране приобрести законно частному лицу, FPV-дрон можно не только купить, но и собрать самостоятельно.
Оголтелые запреты на гражданские БПЛА и их полеты не приведут к реальному контролю оборота и применения боевых изделий. Потому что, напомню, боевой ударный FPV-дрон таким становится только в тот момент, когда его применяют как боевой и ударный. Мало того, элементная база и программное обеспечения этих изделий не являются чем-то противозаконным. Иначе нам придется заодно запрещать технологии умных домов и вообще весь Open Source.
Проблема идентификации боевых изделий в мирное время не решена до сих пор ни в одной стране мира. Допустим, остановила полиция подозрительную машину где-то в Техасе. Провели досмотр, обнаружили FPV-дроны. Как сказать, боевые они или просто спортивные? На них нет спускового крючка и ствола, на них нет и не может быть прицела! Есть пара косвенных признаков, известных лишь специалистам, но при правильном обращении и от них преступники могут избавиться.
Несогласованный запуск дрона сегодня практически в любой стране мира стал преступлением, но их сборка и обладание — нет. Если следовать логике запретов, то нужно и это запретить, а всех специалистов, что умеют дроны собирать, поставить на учет.
Современные дроны родились в среде открытого программного обеспечения и доступной архитектуры. Если идти по цепочке их развития (включая боевые/ударные) то мы придем к микропроцессорной технике и отрасли цифровых автоматов. Выходит, что процессор буквально становится орудием убийства. Так можно договориться до контроля за оборотом процессоров.
Мы слишком близко стоим рядом с историческим моментом, когда сумма технологий совершает революцию прямо у нас на глазах. Кого-то это пугает. Кто-то пытается всё запретить. Нам же это открывает доселе невиданные перспективы. Всё только начинается!
Автор — главный конструктор Центра комплексных беспилотных решений (ЦКБР)
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
