Они не хотят видеть огромного значения этого документа
В еженедельнике «Военно-промышленный курьер» в № 48 (2013) и № 2 (2014) первый вице-президент Академии геополитических проблем, доктор военных наук Константин Сивков и Федор Сергеев обрушились с критикой на Стратегию национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года. Читателям еженедельника следует ознакомиться и с противоположным мнением специалиста, занимающегося обучением военнослужащих и гражданских государственных служащих по специальности «Национальная безопасность и оборона государства».
Прежде всего необходимо заметить, что текст Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года (далее Стратегия) неидеален. В нем есть выражения и понятия, требующие пояснения или научного обоснования, которые, кстати, даются учеными, занимающимися проблемами обеспечения национальной безопасности. Однако в целом эти недочеты абсолютно не влияют на дух данного документа, ставшего первой в истории России и Советского Союза стратегической вехой в деятельности государства, общества и патриотов страны по созданию благоприятных условий для развития нашего общества.
К сожалению, авторы статей «Стратегию национальной безопасности разрабатывали двоечники» и «Стратегия бюрократов, а не защитников» не видят или не хотят видеть огромного значения и роли данного документа. Очевидно, есть смысл рассмотреть критические высказывания авторов и постараться аргументированно ответить на эти замечания.
Если абстрагироваться от эмоциональных высказываний, в статье Константина Сивкова можно выделить следующие критические замечания к Стратегии.
Во-первых, в ней, по мнению автора, «отсутствует четкое определение системы угроз национальной безопасности страны и их источников». Во-вторых, «…в Стратегии направления обеспечения национальной безопасности по сферам построены по принципу «констатация недостатка – перечень мер по его исправлению». В-третьих, некоторые положения и статьи Стратегии некорректны, «в качестве одной из мер решения задач национальной безопасности подается разработка различных документов», «отсутствует сколько-нибудь приемлемый комплекс мер обеспечения национальной безопасности». В-четвертых, «классификация сфер национальной безопасности, принятая в Стратегии и опирающаяся на классификацию сфер жизнедеятельности общества, некорректна. В ее основу должны быть положены именно угрозы, то есть механизмы нанесения возможного ущерба и их источники. Исходя из этого, в национальной безопасности могут быть выделены только три основные сферы. Выражаясь терминами, принятыми в Стратегии, это национальная оборона, государственная и общественная безопасность».
Наверное, отвечать на критику следует с последнего тезиса, так как именно в нем, на мой взгляд, кроется системная ошибка автора.
Стратегические национальные приоритеты
Дело в том, что суть Стратегии заключается в создании благоприятных условий для развития личности, общества и государства на перспективу. Разработчики документа на основе анализа потребностей личности, общества и государства выявили их жизненно важные интересы. И к этим жизненно важным интересам Стратегия относит развитие демократии и гражданского общества, повышение конкурентоспособности национальной экономики; обеспечение незыблемости конституционного строя, территориальной целостности и суверенитета Российской Федерации; превращение России в мировую державу, деятельность которой направлена на поддержание стратегической стабильности и взаимовыгодных партнерских отношений в условиях многополярного мира.
Национальная безопасность, как известно, есть состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внешних и внутренних угроз. Стратегия ясно указывает, что национальная безопасность должна обеспечить конституционные права, свободы, достойные качество и уровень жизни граждан, суверенитет, территориальную целостность и устойчивое развитие Российской Федерации, оборону и безопасность государства.
 |
Кстати, Сивков почему-то считает, что в данном определении «оборона государства – это инструмент ее достижения», а не национальный интерес, и в этом его ошибка. Оборона в Стратегии рассматривается как осознанная потребность государства наряду с правами, свободами личности и его территориальной целостностью.
Чтобы выполнить задачу по обеспечению жизненно важных интересов личности, общества и государства, все силы, средства и ресурсы сосредоточиваются на стратегических национальных приоритетах. Среди них три основных: национальная оборона, государственная и общественная безопасность и семь приоритетов устойчивого развития: повышение качества жизни российских граждан; экономический рост; наука, технологии и образование; здравоохранение; культура; экология живых систем и рациональное природопользование; стратегическая стабильность и равноправное стратегическое партнерство.
Невозможно себе представить, чтобы когда-то качество жизни граждан, образование или экология были среди приоритетов деятельности государства и на них выделялись соответствующие ресурсы.
Для Сивкова это, очевидно, напрасные траты. Только вот для чего нужно обеспечивать военную, государственную и общественную безопасность, если граждане страны живут в нищете?
Мы между прочим уже не раз в недавней истории наблюдали, как некоторые государства основные ресурсы сосредоточивали исключительно на военной и государственной сфере, забывая о потребностях людей и собственном экономическом развитии. Результат – развал таких государств.
С особой иронией Сивков пишет о создании «условия для ведения здорового образа жизни, стимулирования рождаемости и снижения смертности населения», а также о «вовлечении в трудовую деятельность людей с ограниченными физическими возможностями» или «совершенствовании государственно-частного партнерства, а также сохранении культурного и духовного наследия и доступности информационных технологий». И задает вопрос: «Каким образом это могут сделать Вооруженные Силы, МВД и ФСБ?».
То есть автор в качестве сил обеспечения национальной безопасности видит исключительно только Вооруженные Силы, МВД и ФСБ. Тогда как Стратегия к этим элементам относит также федеральные органы государственной власти, принимающие участие в обеспечении национальной безопасности государства на основании законодательства Российской Федерации.
Почему же эти федеральные органы государственной власти Российской Федерации (например Министерство здравоохранения, Министерство спорта, Министерство экономического развития, Министерство труда и социальной защиты) не могут создавать условия, которые так не нравятся автору? Кстати, и в Вооруженных Силах как одном из элементов сил обеспечения национальной безопасности существуют и поддерживаются хорошие условия для ведения здорового образа жизни.
Рассматривая критические замечания, можно заметить, что Сивков либо недостаточно глубоко изучил Стратегию, либо сознательно вводит читателя в заблуждение. Это касается понимания им определения «национальной безопасности», о чем говорилось выше, а также «средств обеспечения национальной безопасности». Критик Стратегии язвительно замечает, что в определение, данное в этом документе, все многообразие средств, благодаря которым… реализуются мероприятия обеспечения национальной безопасности, помимо сбора информации об обстановке… не входит. В частности, вся система вооружения наших Вооруженных Сил не относится к средствам обеспечения национальной безопасности. «Тогда к чему она относится?» – задает вопрос Сивков.
Автор, очевидно, не прочитал, что средства обеспечения национальной безопасности – это технологии, а также технические, программные, лингвистические, правовые, организационные средства, включая телекоммуникационные каналы, используемые в системе обеспечения национальной безопасности для сбора, формирования, обработки, передачи или приема информации о состоянии национальной безопасности и мерах по ее укреплению.
Что же касается Вооруженных Сил, то это часть государственной военной организации Российской Федерации, предназначенная для отражения агрессии, направленной против нашей страны, для вооруженной защиты целостности и неприкосновенности ее территории, а также для выполнения задач в соответствии с нашими международными обязательствами (см. закон «Об обороне»). И это определение включает и вооружение, и все системы, о которых так печется автор.
Сивков считает, что в Стратегии «далеко не полон набор мер стратегического сдерживания», ибо там не нашлось места «поддержанию в боеспособном состоянии стратегических ядерных сил и сил общего назначения наших Вооруженных Сил…» Особенно его встревожило, что стратегическое сдерживание осуществляется в том числе «…путем развития системы военно-патриотического воспитания граждан Российской Федерации».
Автор критических замечаний, как представляется, намеренно ищет недостатки, не останавливаясь даже перед выдергиванием цитат из контекста. Тем самым он отвлекает читателя Стратегии от существа дела. А здесь следует понимать, что само по себе сдерживание – это воздействие на сознание потенциального противника, который должен понять, что в случае агрессии он может понести даже при ответном ударе неприемлемый ущерб и не получит никаких выгод. Именно поэтому в Стратегии стратегическое сдерживание формулируется как разработка и системная реализация комплекса взаимосвязанных политических, дипломатических, военных, экономических, информационных и иных мер, направленных на упреждение или снижение угрозы деструктивных действий со стороны государства-агрессора (коалиции стран).
Стратегическое сдерживание объективно осуществляется с использованием имеющихся экономических возможностей. При этом развитие системы военно-патриотического воспитания граждан Российской Федерации стоит в одном ряду с развитием военной инфраструктуры и системы управления военной организацией. Нам ли не знать, что без патриотов защитить Родину невозможно, сколько бы вооружения в государстве ни было. Как известно, готовность народа встать единым фронтом на защиту Отечества, особенно в условиях новых технологий межгосударственного противоборства, – безусловный фактор стратегического сдерживания. Чтобы лишить нас народной поддержки, сегодня предпринимаются отчаянные шаги как извне, так и изнутри.
Что же касается военных мер стратегического сдерживания, о которых говорит Сивков, то они расписаны в соответствующих ведомственных документах, так же как и меры политические, дипломатические, экономические и информационные…
Странным Сивкову кажется, что «невключенной (в Стратегию) оказалась цель отражения начавшейся военной агрессии, если ее не удалось предотвратить или сдержать», а также амбициозное желание России о «вхождении в число пяти стран-лидеров». Лишним для него является и «развитие государственных научных и научно-технологических организаций, повышение социальной мобильности, уровня общего и профессионального образования населения».
«Документ для бюрократов»?
Вот здесь хочется сказать автору критической статьи, что сам документ является замыслом обеспечения национальной безопасности Российской Федерации. В нем внимательный читатель может найти стратегические цели обеспечения безопасности по всем стратегическим приоритетам, направлениям деятельности государства и 23 задачи обеспечения национальной безопасности России.
Статья Федора Сергеева (полагающего Стратегию «документом для бюрократов») во многом перекликается с критикой Константина Сивкова, который сетует, что «…в Стратегии в качестве одной из мер решения задач национальной безопасности подается разработка различных документов». Он продолжает: «Даже самая качественная подготовка документов не приведет к поступательному развитию военной организации государства, в частности Вооруженных Сил. Необходимы практические меры. Документы лишь инструмент их организации, не более того».
Опять непонятна позиция автора. Любая по-настоящему государственная политика базируется на долгосрочных и законодательно утвержденных документах, что, во-первых, предотвращает волюнтаризм и шараханье из одной стороны в другую и, во-вторых, ставит деятельность государственных институтов под контроль гражданского общества.
Неужели все принятые в последние годы концепции, стратегии и целевые программы, направленные на обеспечение национальной безопасности России, являются лишними? Стоит, очевидно, напомнить автору, что даже военные операции сначала разрабатываются на бумаге (организуются), а лишь потом проводится их практическая подготовка, осуществляются контроль и помощь.
Наверное, следует согласиться с утверждением Сергеева о том, что Стратегия в известной степени «документ для бюрократов». Только вот почему этот тезис подается как недостаток? Ведь они (бюрократы-чиновники) восприняли документ, введенный в действие президентом Российской Федерации, как директиву, составили на этой основе долгосрочные планы по реализации Стратегии, организовали и проводят работу по достижению стратегических целей по каждому из направлений. И это хорошо. На критике принятых решений, как известно, достичь победы невозможно.
А что касается желания Сергеева увидеть «главным в содержании Стратегии согласование и взаимоувязку по целям, задачам, времени и ресурсам процессов социально-экономического развития страны и развития системы противодействия всевозможным внешним и внутренним угрозам и вызовам национальным интересам и безопасности Российской Федерации», то ему следует помнить, что замысел и план взаимодействия – это разные документы. Сначала формулируется замысел и лишь затем составляются планы, которые в нашей стране в настоящее время вообще-то существуют и выполняются… Просто нужно видеть эту работу.
В качестве вывода, как представляется, целесообразно показать основные заблуждения критиков в прочтении Стратегии.
1. Национальная безопасность Российской Федерации не сводится исключительно к решению задач по обеспечению военной безопасности. Она прежде всего состояние защищенности жизненно важных интересов (осознанных потребностей) личности, общества и государства. Среди них военная безопасность является хоть и основным, но далеко не единственным интересом.
2. Стратегия национальной безопасности определяет и директивно указывает всем гражданам России, общественным организациям и государственным органам, какие интересы личности, общества и государства являются объектами обеспечения национальной безопасности.
Это стратегия не только защиты, но и развития, и в этом заслуга данного документа.
3. Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года – официально признанная система стратегических приоритетов, которые должны обеспечить реализацию интересов личности, общества и государства.
4. Стратегия национальной безопасности – базовый, концептуальный документ, который дает важнейшие (стратегические) направления деятельности и основные задачи по обеспечению национальной безопасности Российской Федерации.
Он предназначен для всех государственно мыслящих людей, патриотических общественных организаций и руководителей государственных органов, для которых направления деятельности и поставленные Стратегией задачи не пустой звук или объект критики, а цель практической деятельности.
Все эти направления и задачи конкретизируются в ведомственных документах (чаще всего закрытых), согласуются и утверждаются президентом Российской Федерации, формулируются в различных федеральных и ведомственных программах и выполняются тем или иным субъектом обеспечения национальной безопасности.
Полагать, что в одном документе (замысле) может или должна быть «прописана» вся деятельность общественных и государственных институтов по обеспечению национальной безопасности государства, а также согласование различных субъектов и взаимоувязка мероприятий, – политическое прожектерство.
В заключение хочется привести слова английского военного историка Лиддел-Гарта, который в работе «Мысли о войне» написал: «Труднее, чем вбить новую идею в разум военного человека, может быть лишь одно: заставить его выкинуть из головы старую идею».
Это касается и оценки некоторыми личностями нового для России документа, который называется Стратегией национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года.
Виктор Вахрушев, доцент кафедры государственного управления и национальной безопасности Военной академии Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации, кандидат военных наук, профессор
Опубликовано в выпуске № 7 (525) за 26 февраля 2014 года
