Профессия летчика-испытателя всегда вызывала заслуженное уважение и восхищение. Герой Советского Союза, заслуженный лётчик-испытатель СССР, Александр Щербаков относился к поколению энтузиастов неба, благодаря усилиям которых наша Родина стала и является одной из ведущих авиационных держав.
Он находился в довольно небольшой когорте летчиков-испытателей, проводивших наиболее сложные и ответственные испытания на критических режимах полета, связанных с потерей устойчивости, в том числе на режимах сваливания, штопора, аэроинерционного вращения. Щербаков испытал на штопор 22 типа самолетов. Эта цифра вполне могла бы войти в Книгу рекордов Гиннеса. 15 сентября этого года ему бы исполнилось 100 лет.
 |
| Король штопора Александр Щербаков. |
| Источник: Валерий Агеев |
Как это было
Александр Щербаков родился 15 сентября 1925 г. в Нижнем Новгороде. Родители - комсомольцы 20-х годов, участники гражданской войны. Отец - Щербаков Александр Сергеевич - советский государственный партийный деятель, генерал-полковник. Мать - Щербакова Вера Константиновна после окончания Свердловского университета получила второе образование по специальности инженер-связист, работала технологом.
Вот что вспоминал о детстве сам Щербаков:
- 1930 год. Моя семья живет в четвертом доме советов по Шереметьевскому переулку (ныне дом №3 по улице Грановского). Этот дом, как сейчас принято говорить, партийной и советской номенклатуры. Отец — заместитель заведующего отделом ЦК ВКП(б). Мы живем в семикомнатной квартире, но наша семья из четырех человек занимает две комнаты. В остальных пяти живут еще девять человек. Классическая коммуналка. Как видим, по части привилегий у номенклатуры того времени было негусто.
Среди девяти соседей — три пожилые женщины, носившие звания старых большевичек. Одна из них с характерной фамилией Кацнельсон водила меня в клуб старых большевиков. В клубе показывали фильмы и ставились самодеятельные спектакли на темы о гражданской войне.
В одном из спектаклей был персонаж, — то ли белый офицер, то ли красный командир, на котором были малиновые штаны с серебряными лампасами. Такие штаны, предназначенные для ношения с сапогами, назывались галифе. Мне почему-то такие
очень понравились. Мне очень захотелось их иметь, но весь костюм стоил слишком дорого. И еще не один год я мечтал о малиновых галифе.
В небе войны
Когда началась война, Александр Щербаков учился в Ставрополе на Волге в институте иностранных языков и об авиации не мечтал. Отец вызвал его в Москву и сказал, что в такое время надо быть на фронте и предложил на выбор несколько краткосрочных (шестимесячных) училищ. Но его друзья Алексей Микоян, Лев Булганин, Борис Бочков (сын Генерального прокурора страны) были в Вязниковской авиашколе, летали уже на И-16, и Александр настоял на том, чтобы присоединиться к ним. Назначили ему там персонального инструктора, который за 6 месяцев преподал юноше азы летного мастерства: взлет-посадка, полет в зону.
 |
| Источник: Валерий Агеев |
Как вспоминал сам Щербаков, учебным самолетом был там устаревший истребитель И-16, на котором на взлете и посадке сложно было удерживать направление движения. Перед самостоятельным вылетом курсанту давали специальный тренаж. С самолета, отлетавшего технический ресурс, снимали обшивку крыльев, и курсант выполнял разгон до скорости взлета, а затем, дросселируя двигатель, имитировал посадочный пробег…
Как оказалось, немецкие летчики, начинавшие обычно свою летную практику с 16 лет, с планеров, благодаря своей многоступенчатой системе были подготовлены гораздо лучше. Вероятно, количественный рост недоученных летчиков увеличил число потерь в первый год войны. Выпускники авиашкол этого периода вынуждены были доучиваться летать и воевать в реальных боях.
Поэтому не удивительно, что Тимур Фрунзе был сбит в 1941 году и Владимир Микоян — в 42-м. В том же году был тяжело ранен и обгорел летчик Степан Микоян. К 1943 году обучение в летных школах улучшилось. После школы молодые пилоты еще осваивали боевое применение в запасных полках. В подмосковных Люберцах была основана Высшая школа воздушного боя, из которой выходили слетанные боевые пары.
В 1944-1945 гг. Щербаков принимал участие в боевых действиях на фронтах Великой Отечественной войны, награжден орденами Отечественной войны первой и второй степеней, многими медалями. Он совершил 25 боевых вылетов, и на его счету есть сбитый в составе группы самолет противника.
Еще не улеглась радость от победных салютов, как в полк поступило тяжелое известие: 10 мая 1945 года скончался от сердечного приступа отец генерал-полковник А.С. Щербаков. На транспортном самолете сына отправили в Москву. В память Александра навсегда врезался Колонный зал в траурном убранстве, тысячи скорбящих москвичей, сразу постаревшее от горя лицо матери, слова соболезнования И.В. Сталина, урна с прахом отца в нише Кремлевской стены.
Нелегкий путь в испытатели
После окончания в 1951 году Академии им. Жуковского молодой инженер Щербаков работал короткое время летчиком-испытателем в ГК НИИ ВВС, а после окончания Школы летчиков-испытателей в 1953 году и вплоть до 1986 года – в Летно-исследовательском институте (ЛИИ). Щербакову и его товарищам пришлось начинать испытательную работу на технике нового поколения.
Работая в течение 34 лет летчиком-испытателем, он специализировался на критических, экстремальных и малоисследованных режимах полета: испытания на штопор, управляемость на предельных значениях скорости, высоты и угла атаки, испытания на прочность, исследования в полетах причин аварийности и др.
Испытания на штопор считались и считаются сегодня одними из наиболее рискованных. Обычно их проводят летчики-испытатели, специализирующиеся на этих полетах. Чем больше летчик провел испытаний, тем больше надежды на успешное их окончание, а неудачи чаще случались с дебютантами.
Штопор самолета похож на человеческий стресс, считал Щербаков. В штопоре такие же, как у человека, неадекватные и замедленные реакции; вопреки действиям и желаниям летчика самолет неудержимо идет к земле. Но между человеком и самолетом есть и разница.
Граница стресса у человека весьма подвижна. Иногда он способен на нечеловеческие нагрузки, а иногда раскисает по пустякам. Самолет в этом смысле попроще. Границы его штопора-стресса достаточно стабильны. Не все самолеты попадают в такой штопор. Есть самолеты с хорошими штопорными характеристиками. Он у них не тяжелый стресс, а скорее легкая дамская истерика, скоро переходящая в кокетливую улыбку. Но какой будет штопор, станет ясно только в летных испытаниях
Характерная черта любых летных испытаний — опасность. Когда Щербаков смотрел фотографии выпускников школы летчиков-испытателей за 30 лет, то знал, что каждый четвертый из этих красивых молодых людей ушел в мир иной, не сходя со своего рабочего места — кабины самолета.
И у Щербакова в испытательных полетах случалось всякое. Однажды пришлось даже катапультироваться. Вот что вспоминал об этом заслуженный летчик-испытатель, Герой Советского Союза. В. И. Лойчиков:
- Однажды, когда я летал с Александром Щербаковым на истребителе-бомбардировщике Су-24, на небольшой высоте слева послышался сильный удар. Машина потеряла управляемость и стала валиться на крыло. Остановился один из двигателей и возник пожар. Щербаков, а он был командиром, чудом удержал самолет в горизонтальном положении.
 |
| Источник: Валерий Агеев |
— На борту ЧП. Возможно катапультирование, — доложил он на землю.
Остановившийся двигатель не запускался, машина падала на бок, в кабину начал проникать едкий черный дым. Щербаков приказал мне:
— Катапультируйся!
В это мгновение самолет обесточился. Я потянул за ручки катапультной установки, дернул еще раз: никакого эффекта! Щербаков, не имея возможности что-либо сказать мне — связь отсутствовала, толкал рукой в бок, благо мы сидели рядом: чего, мол, ждешь?
Я поднял руки вверх, показывая жестом, что система катапультирования не сработала. Признаюсь, в ту минуту у меня даже мелькнула горькая мысль: «Ну, кажется, отлетался!». Но Щербаков спокойно сбросил вручную фонарь и катапультировался. Через секунду, повторив манипуляции командира, покинул реактивную машину и я. Динамический удар при раскрытии парашюта почти совпал по времени с сильным взрывом на земле: взорвался самолет.
Почему я говорю сейчас об этом случае? Командир катапультировался первым. Непосвященный может отнестись к этому факту с предубеждением. Но напомню: времени на объяснения у Щербакова не было, промедли он несколько мгновений — и мы бы оба погибли. Своими действиями он вселил в меня уверенность и спас и себя, и меня.
Истоки профессионального долголетия Александр Александрович раскрыл в опубликованной книге «Летчики. Самолеты. Испытания». Вот что он говорил:
- Весь уклад моей жизни был подчинен летной работе. Всегда просыпался и вставал не позже шести часов... Умеренно, но неукоснительно регулярно занимался спортом. По-моему, для преодоления острых аварийных ситуаций лучше всего состояние безмятежного спокойствия и обостренного аналитического восприятия событий.
 |
| Источник: Валерий Агеев |
Покой нам только снится
Александр Щербаков стал «Заслуженным летчиком-испытателем СССР», Героем Советского Союза. В 1983 г. он защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук на тему "Летные испытания на штопор".
 |
| Источник: Валерий Агеев |
В течение всей жизни до 70-ти лет занимался разными видами спорта на уровнях начальных спортивных разрядов. После 70-ти лет оставил только утренние и вечерние зарядки. Всю жизнь собирал книги, в основном исторические, мемуарные и юмористические. Читал детективы, в особенности отечественные и французские. Лучшими считал романы Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание" и "Братья Карамазовы".
С 1986 года он в отставке, жил в Москве, работал ведущим инженером в ОКБ имени А. И. Микояна. Умер 29 ноября 2013 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище.
 |
| Источник: Валерий Агеев |
Валерий Агеев
.
