Мурад Садыгзаде — о декламациях и реальных целях "Колесницы Гедеона — 2"
Август расставил точки над давно висящими вопросами и подразумеваемыми формулировками. Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху, отбросив дипломатические реверансы, в интервью Fox News прямо озвучил то, что раньше произносилось лишь намеками: Израиль берет курс на полное военное доминирование над сектором Газа с последующим демонтажом ХАМАС.
Уже на следующий день кабинет безопасности утвердил операцию по захвату Газы-Сити — последнего крупного анклава ХАМАС.
Гуманитарная фаза
Мировая реакция не заставила себя ждать. Генсек ООН Антонио Гутерриш назвал шаг "опасной эскалацией" и предупредил о наступлении гуманитарной фазы войны, где катастрофа больше не угроза, а обыденность.
На фоне непрекращающихся обстрелов районов Зейтун, Шеджайя, Сабра и Джабалия израильские бронеколонны замыкают кольцо вокруг Газы-Сити, а армейские генералы заявляют о вступлении в новый период штурма. Голод, разрушенная инфраструктура и жертвы среди мирного населения при попытках получить гуманитарную помощь превращают словосочетание "стабилизация ситуации" в пустую и горькую аллегорию. Война, все более теряющая очертания классического конфликта, становится искусством стратегического разложения гражданского пространства — с выжиганием не только опор боевиков, но и самой жизненной ткани города.
Вычеркнуть Палестину
Однако кампания в Газе — лишь одна из сцен спектакля. Одновременно с наступлением идет процесс институционализации политики на Западном берегу. 23 июля Кнессет проголосовал за декларацию, расширяющую израильский суверенитет на Иудею, Самарию и долину Иордана. Формально документ лишь "рекомендательный", но, по сути, он конвертирует временную военную логику в долговременное правовое основание, подвигая красные линии до предела.
Настоящей же вехой стал шаг от 20 августа, когда Высший планировочный комитет дал зеленый свет на застройку в зоне E1 — более 3,4 тыс. домов между Восточным Иерусалимом и Маале-Адумим. Урбанисты называют это "заполнением пустоты", а политики — "разрезанием карты будущей Палестины пополам". Министр финансов Израиля Бецалель Смотрич сказал прямо: E1 похоронит идею палестинской государственности.
Тем временем сам Нетаньяху в эфире i24News признал, что ощущает глубокую связь с концептом "Великого Израиля". Это заявление прозвучало (прежде всего для арабских столиц) как финальное подтверждение: кампания в Газе и градостроительный передел Западного берега — не параллельные сюжеты, а две главы единой стратегии по трансформации всего палестинского вопроса. Ответом стали дипломатические демарши, международные резолюции и нарастающее ощущение, что регион вступает в эпоху необратимых изменений.
Если соединить все линии, картина действительно перестает быть фрагментарной. Пугающее единство здесь именно в том, что это скоординированная стратегия, в которой военное подчинение сектора Газа сочетается с пространственным и юридическим преобразованием Западного берега.
Стоит отметить, что Нетаньяху в интервью Fox News сказал, что будет проведена передача управления "нехамасовской структуре" — желательно арабской. "Мы не собираемся править Газой", — добавил он. Но риторика о "временности" и "нежелании править" все больше звучит как политическая ширма, прикрывающая трансформацию временного контроля в постоянную норму. И чем ближе сходятся эти векторы — в разрушенных улицах Газы, в утвержденных планах строительства, в заявлениях самого Нетаньяху, — тем отчетливее становится: место для компромисса стремительно сужается. Война, начавшаяся как кампания по "сокрушению ХАМАС", теперь все явственнее предстает как инструмент удаления самого слова "Палестина" с политической и географической карты будущего.
Дипломатия для проформы?
Официально операция "Колесница Гидеона — 2" по-прежнему не названа оккупацией, но риторика отстает от реальности. Израильские бронеколонны продвинулись вглубь Газы, соединив линии фронта в Сабре и Зейтуне, превращая тезис о "боях на окраинах" в очевидную фикцию. Речь идет уже не о локальной зачистке, а о системной подготовке к штурму урбанистического ядра сектора. Восточные и северные кварталы — Шеджайя, Джабалия, Сабра — превращаются в полосу выжженной земли, по которой движется броня.
Параллельно мобилизационная машина Израиля разворачивает свои механизмы. Десятки тысяч резервистов призваны на сентябрь, что также указывает не на "операцию возмездия", а на затяжную городскую кампанию с прогнозируемой стоимостью в сотни жизней и месяцы уличной войны.
Тем временем дипломатическая сцена разыгрывается по своим законам. ХАМАС, через египетских и катарских посредников, выразил готовность к 60-дневному перемирию — плану, включающему освобождение части заложников и передачу останков погибших. Израиль отверг предложение, сосредоточившись на требованиях полного освобождения всех удерживаемых.
При этом сама структура этих переговоров встроена в более широкую стратегию: дипломатические инициативы становятся либо инструментом давления, либо фоном, который обнуляется данной командой о наступлении. Приказ Нетаньяху ускорить подготовку к штурму Газы-Сити — это не только военная директива, но и политический вброс, предназначенный как для внутреннего электората, так и для международных посредников.
Здесь сталкиваются два подхода: политическая ставка на форсированное решение и военная прагматика, склонная к постепенному ослаблению противника. Утечки свидетельствуют, что Генштаб выступал за стратегию "окружения и удушения" — с расчетом на минимизацию потерь и сохранение шансов на освобождение заложников. Но политическое руководство сделало выбор в пользу прямого вторжения — несмотря на риски и предупреждения, что каждая улица Газы может обернуться крепостью. Уже сегодня число погибших с израильской стороны исчисляется сотнями, и это — до начала полномасштабной фазы.
Но, пожалуй, наиболее тревожным является то, что отсутствует ясный сценарий "дня после": контроль за территорией можно получить, но устойчивый мир — вряд ли.
Без долговременного выхода?
К этому добавляется идеологическая подпитка. Публичное признание Нетаньяху в симпатиях к концепции "Великого Израиля" разрушает остатки доверия к формуле "мы не хотим управлять Газой". Два года военной кампании, высокие траты государства и снижение экономической привлекательности, отсутствие консенсуса в военном корпусе, резкие предупреждения оппозиции — все это указывает на то, что стратегия исчерпывается логикой насилия, но не предлагает долговременного выхода. Лидер оппозиции Яир Лапид прямо называет возможную оккупацию Газы "гибельным решением" для самого Израиля. Внутреннее давление нарастает: каждую неделю по стране проходят марши с требованием заключить сделку по заложникам.
Наряду с этим растет и внешнее давление: целый ряд стран — от Франции и Великобритании до Австралии и Канады — готовятся признать палестинское государство в рамках сессии Генассамблеи ООН. При этом поддержка со стороны США рассматривается как щит от давления ООН и европейских столиц. Даже свежий отчет Продовольственной и сельскохозяйственной организации (Food and Agriculture Organization, FAO, ФАО) и ООН, зафиксировавший пятую — катастрофическую — стадию голода в Газе (более 640 тыс. человек к сентябрю), воспринимается скорее как шум, нежели как сигнал тревоги.
Ставка делается на изменение глобального контекста.
Таким образом, сегодня перед Израилем — два вектора. Первый — дипломатический, пусть и несовершенный, но открывающий коридор для временной деэскалации и возвращения заложников. Второй — путь вглубь Газы, в уличную войну с трудно предсказуемыми последствиями. Первый требует политической воли для того, чтобы признать: безопасность строится не только на танках, но и на институтах, переговорах, взаимных уступках. Второй — путь бесконечной мобилизации, растущей международной изоляции и перспективы навсегда остаться в ловушке той самой "Колесницы", которую уже невозможно остановить.
