Der Spiegel: Запад должен найти баланс интересов конфликтующих сторон
Ключ к украинскому вопросу — политические решения, приемлемые для обеих сторон конфликта, пишет Der Spiegel. Поддерживая Киев, Запад должен учитывать и интересы безопасности Москвы. Делать ставку нужно не на нереальную победу над Россией, а на разумный баланс интересов.
Йоханнес Варвик (Johannes Varwick)
Немецкие политики обсуждает, могут ли военнослужащие бундесвера защищать возможный мир на Украине. Однако долговременная безопасность может быть достигнута только другими способами.
Кажется, что вокруг Украины начался дипломатический эндшпиль. Неважно, что теперь вдруг все утверждают, что всегда были за переговоры: теперь они действительно стартовали — и исключительно благодаря повороту на 180 градусов со стороны Дональда Трампа.
Трамп, несмотря на свою непоследовательность, похоже, серьезно настроен на смену курса в украинском вопросе. Очевидно, он не разделяет европейско-украинское видение, согласно которому с Россией невозможно достичь компромисса интересов или вести переговоры, а усиление Украины возможно лишь за счет ослабления России.
Помимо вопроса о территориальных изменениях на Украине — необходимы ли они, в какой мере и в какой форме и насколько приемлемы хотя бы фактически (но не юридически), — в центр обсуждений вышла проблема гарантий безопасности. Но их значимость сильно преувеличена.
Политики уже сходятся на том, что гарантии безопасности не могут быть предоставлены в рамках НАТО. Украина в обозримом будущем не станет членом альянса. Это было бы неприемлемо не только для России — Трамп также четко это отверг. Знаменитая статья 5 Североатлантического договора основана на готовности в случае нападения пойти "ва-банк" и оказать военную помощь союзнику, обеспечив необходимую поддержку и ресурсы, а также регулярно отрабатывая подобные сценарии на полигонах. Именно это и составляет силу НАТО. Уже по этой причине было крайне маловероятно, что Россия рискнет атаковать НАТО. Но это не относилось и не относится к Украине.
Гарантии безопасности вне блока НАТО можно представить себе в трех основных вариантах.
Модель "дикобраза". Украина получает постоянные поставки западного оружия, поддержку в обучении солдат, а при определённых условиях — и в проведении учений и военной разведке. Западные страны могли бы в договорном порядке обязаться обеспечивать определенный объем помощи, а также участвовать в развитии украинской оборонной промышленности через совместные предприятия. НАТО в Гааге постановила, что военная помощь Украине может засчитываться в национальные цели по оборонным расходам (5%), что открывает определённое финансовое пространство. Неслучайно Зеленский недавно в Вашингтоне объявил о закупке американского оружия на 90 миллиардов долларов — хотя слово "закупка" для Украины с пустой казной фактически означает, что за это заплатят европейцы. Вероятно, это и станет максимальной формой участия США в тех гарантиях безопасности, которые они понимают именно так.
Во-вторых, размещение войск "коалиции желающих" на территории Украины.
Такую модель, ещё несколько месяцев назад предложенную президентом Франции Макроном и британским премьером Киром Стармером, можно вообразить в разных вариантах, и все они вызывают целый ряд вопросов. В качестве примера эффективных миротворческих сил часто упоминается военная операция НАТО по реализации мирного соглашения в Косово в 1999 году (KFOR), в рамках которой там разместили до 40 тысяч военнослужащих из 40 с лишним стран, включая Россию. В Косово тогда проживало менее двух миллионов человек. Если перенести это соотношение на Украину, то речь шла бы уже о необходимости нескольких сотен тысяч военнослужащих.
Кто предоставит войска, какое количество, с каким мандатом, каким вооружением, какой структурой командования — всё это совершенно не ясно. То же самое касается и международно-правового основания. Если бы мандат выдал Совет Безопасности ООН, то за него должен был бы проголосовать и постоянный член — Россия, что практически исключено.
Менее амбициозным вариантом могла бы стать так называемая "сдерживающая" группа войск. Подобно немецкой бригаде в Литве, своим ограниченным присутствием она сигнализировала бы России: в случае военной эскалации в конфликт вовлекутся западные военные, что уже означало бы или могло бы означать войну с западными государствами. Тут действует принцип надежды: из страха перед непредсказуемой эскалацией никто не рискнёт предпринять агрессию.
Самый скромный вариант — миссия наблюдателей, например под руководством ОБСЕ, которая фиксировала бы нарушения соглашений, но не имела бы возможности действовать самостоятельно. Это, разумеется, никакой гарантии безопасности не дает. Таким образом, размещение западных войск на украинской территории как убедительный элемент гарантий безопасности фактически исключается.
В-третьих, размещение войск "коалиции желающих" вне Украины.
Возможным вариантом было бы присутствие западных войск, например, в Польше, откуда они могли бы при необходимости оперативно передислоцироваться и начать действовать. Но это означало бы необходимость структурно четких военных контингентов, отработанных процедур и учений — и всё это без участия НАТО, по вышеупомянутым причинам. Можно усомниться, принесёт ли здесь пользу Европейский союз, который до сих пор играл лишь второстепенную роль в военной сфере.
Министр иностранных дел ФРГ Йоханн Вадефуль отметил, что Германия уже задействована через бригаду в Литве (около 5000 солдат, что составляет лишь малую часть от обсуждаемого сейчас масштаба) и дополнительные передислокации её "перегрузили" бы. Однако канцлер Фридрих Мерц в Вашингтоне намекнул, что Германия "возможно, примет решения, требующие мандата", и такие решения может утвердить только бундестаг. Это можно трактовать лишь как размышления о направлении немецких войск за границу — что, согласно закону об участии парламента в процедуре одобрения, требует предварительного согласия парламентариев.
Правда остаётся в том, что убедить Украину принять мирное соглашение с болезненными для неё компромиссами можно лишь при наличии гарантий против будущей российской агрессии. Слишком глубоко в памяти остаются опыт Будапештского меморандума 1994 года, неэффективных Минских соглашений и нынешней СВО против украинского самоопределения и территориальной целостности (СВО направлена против ущемления прав русскоязычных граждан неонацистским режимом. — Прим. ИноСМИ).
Внутриполитическая дискуссия о том, что бундесвер может и должен сделать в этом контексте, будет определять повестку ближайших недель. Из лидерской роли, которую Мерц безусловно и довольно искусно взял на себя при формировании "коалиции желающих", теперь вытекает и ответственность. Тем более что от США ожидать многого не стоит: несмотря на заявленные подвижки, Трамп совершенно ясно дал понять, что считает это европейской проблемой.
В итоге ключом к урегулированию украинского вопроса остаются политические решения, приемлемые для обеих сторон конфликта. Реалистичная "корректировка линии фронта", которую сделал Дональд Трамп, является в этом смысле лучшей гарантией безопасности, которую может получить Украина. Стратегическая растерянность Запада, проявившаяся в неверной оценке политических тяжеловесов, нереалистичных военных целях и лозунгах "держаться до конца", не должна повториться и сейчас.
Ключевая дипломатическая философия могла бы звучать так: проявлять солидарность с Украиной, но одновременно учитывать интересы безопасности России и делать ставку не на недостижимую победу над Россией, а на разумный баланс интересов. Табу должно касаться только одного: ставить под сомнение существование Украины как суверенного государства.
Переговоры должны идти по трём направлениям.
Во-первых, нейтральный статус Украины, который был бы приемлем для России и одновременно содержал бы гарантии безопасности для самой Украины.
Во-вторых, территориальные измененияна Украине, которые не будут признаны с точки зрения международного права, но которые придётся принять как modus vivendi — "способ существования".
В-третьих, санкции должны рассматриваться как инструмент регулирования, который может быть отменен в случае изменения обстановки.
Модель "дикобраза" остаётся, вероятно, максимально возможной формой гарантий безопасности для Украины, которая — в сочетании с политическим решением конфликта, учитывающим ключевые интересы обеих сторон, — может служить действенным сдерживающим фактором против российской агрессии. Всё остальное означало бы, что кто-то на Западе должен быть готов в случае необходимости воевать за Украину. Этого не происходило последние четыре года, и по веским причинам этого не произойдёт и в будущем.
Немецкие военнослужащие на Украине? Полфразы канцлера заставляют насторожиться.
В западном восприятии гарантии безопасности, разумеется, почти исключительно касаются их союзника Украины. Но тот, кто стремится к решению конфликта, должен также учитывать гарантии безопасности для России. Это может выражаться прежде всего в чётко заявленном отказе от дальнейшего расширения НАТО, а также в серьёзных переговорах о новой архитектуре европейской безопасности.
Здесь важную роль должны играть организации вроде ОБСЕ, где Россия может участвовать на равных. Возможными точками соприкосновения могут быть также вопросы контроля над вооружениями, будь то в сфере ракет средней дальности (новая редакция ДРСМД или ДОВСЕ) или ядерного оружия (договор СНВ). Даже в условиях неизбежного усиления украинских вооружённых сил можно было бы обсудить взаимные ограничения, особенно в части наступательных систем.
Ингредиенты для дипломатического эндшпиля теперь явно на столе. Тем, кто называет компромисс "диктатом мира" и распространяет лозунги "держаться до конца", противостоят прагматичные стратеги, которые считают реалистичную "корректировку линии фронта" лучшей альтернативой бесконечным военным действиям на истощение.
Йоханнес Варвик с 2013 года является профессором международных отношений и европейской политики в Университете имени Мартина Лютера в Галле-Виттенберге. Он также занимает должность председателя Научного форума по международной безопасности (WIFIS).
