Военный эксперт Дмитрий Корнев — о том, как могут развиваться переговоры между Россией и США
Вопрос о возможных результатах переговорного процесса между президентами США и России в августе 2025 года, где основной темой станет специальная военная операция на Украине, крайне сложен и включает в себя множество аспектов. Учитывая предыдущие заявления Дональда Трампа, можно предположить, что ключевой темой для него станет прекращение боевых действий.
Крупноблочно стороны могут рассмотреть три составляющие этого вопроса — на земле, в небе и на море.
В небе Россия ранее предлагала прекратить удары по объектам энергетической инфраструктуры. Тогда, весной 2025 года, этот односторонний мораторий не был поддержан Украиной. Сейчас, с приближением отопительного сезона, появляется шанс на вторую попытку. В то время как для России вопрос подготовки к зиме не стоит так остро, для Украины это вопрос выживания. Резервы украинской энергетики исчерпаны, и новая серия ударов может стать критической.
Для России прекращение воздушных атак также имеет свои плюсы: это высвободит ресурсы противовоздушной обороны, а также может создать условия для снижения санкционного давления и расширения возможностей экспорта углеводородов и готовой продукции.
Отдельно стоит вопрос ограничения работы воздушного транспорта. Атаки беспилотников на российские аэропорты, хотя и не наносят катастрофического ущерба экономике, приносят убытки и вызывают моральные издержки. Их прекращение, несомненно, будет с благодарностью воспринято как бизнесом, так и населением. Таким образом, ограничение воздушных ударов по населенным пунктам может быть выгодно обеим сторонам.
Главный вопрос заключается в том, как будет реализовано такое эмбарго. Будет ли это список населённых пунктов, по которым запрещено наносить удары? Какие ограничения будут действовать для авиации? А что насчет крылатых ракет и РСЗО типа HIMARS? Возможно, будут определены бесполетные зоны или прифронтовые полосы с особым статусом, а также «красные линии», пересечение которых недопустимо. Теоретически это возможно, но кто и как будет контролировать соблюдение этих условий? Вероятно, роль гаранта возьмет на себя Трамп, а США — благодаря своим средствам контроля и влиянию на Киев — будут следить за выполнением договоренностей. Именно к договороспособности Киева, очевидно, и возникнет больше всего вопросов.
На море также может и должно быть введено ограничение взаимных ударов. Оно могло бы касаться как атак с использованием морских средств — кораблей, катеров, дронов, — так и ударов по морским объектам, включая суда, порты, нефтяные терминалы и, например, Крымский мост. Прекращение морских операций также должно затронуть диверсионную деятельность ВСУ к западу от Крыма.
Наибольшие сложности, безусловно, вызовет обсуждение прекращения боевых действий на суше. Здесь также хотелось бы надеяться на то, что США смогут контролировать действия Украины. Технические возможности для мониторинга у них есть: космические, авиационные, радиотехнические средства разведки и контроля. Однако даже при таком уровне надзора обеспечить мораторий на применение определенных видов оружия на земле будет крайне трудно.
Поэтому, скорее всего, будет обсуждаться вариант с разведением сторон на некоторое расстояние и объявлением локальных зон прекращения огня. Например, вокруг Запорожской АЭС или в отдельных регионах. Это кажется оправданным.
С другой стороны, введение таких ограничений в районах, где активно и успешно ведутся боевые действия, может оказаться невыгодным для России, поскольку это позволит противнику перебросить резервы с демилитаризованных участков. В условиях острого дефицита ресурсов сокращение линии фронта имеет критическое значение. Таким образом, достижение договоренностей о прекращении сухопутных боев представляется наиболее сложной проблемой.
Если прекращение боевых действий будет носить общий характер и сопряжено с условиями, защищающими интересы Российской Федерации, такое соглашение в принципе кажется возможным — по крайней мере между Россией и США. Однако позиция Киева в этом вопросе пока неясна. Вероятно, Украине придется пойти на компромисс.
Еще один блок вопросов, который, скорее всего, будет только обозначен в августе, но не решен, — это миротворческие силы. Кто будет в них участвовать? Войска европейских стран НАТО, что неприемлемо для России? Или силы третьих стран — Индии, Китая, Алжира, Турции? Турция — страна НАТО, но ее позиция часто отличается от общего курса альянса. Этот вопрос — один из многих, которые еще предстоит обсудить.
В любом случае переговорный процесс находится только на начальном этапе. Сейчас главное — добиться доверия между сторонами или получить гарантии. Без этого дальнейшее движение невозможно.
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора