Интеграция: Суверенитет и капитал

Сейчас разворачивается процесс интеграции России в мировое хозяйство, который будет ускорен предстоящим вступлением в ВТО. И понимание того, что перспективы российской экономики во многом зависят от способов встраивания ведущих компаний в глобальные цепи поставок, становится общим местом. Но важно, что эти перспективы определяются уже сегодня — происходит оформление того, что мы бы назвали двухканальной моделью интеграции.

Она предполагает, что трансграничные ресурсные потоки движутся по двум слабо пересекающимся руслам, которые различаются, во-первых, по отраслевому признаку, а во-вторых, по направлению движения основной массы ресурсов.

Функционирование первого канала касается так называемых стратегических отраслей, которые увязываются с проблемами национальной безопасности. Речь идет прежде всего о сырьевых отраслях топливно-энергетического комплекса и металлургии, а также об отрасли телекоммуникаций, банковской сфере, части оборонного машиностроения. Здесь осуществляется все более активный экспорт капитала. Причем последний в сильной степени тянется вслед за экспортом товаров, который на девять десятых обеспечивается сырьевыми отраслями.

Внешняя экспансия крупных российских компаний идет полным ходом, и за последние пять лет объем накопленных ими зарубежных инвестиций вырос почти в семь раз. Если говорить о крупных приобретениях на сумму более $100 млн, то только в 2006 г. их совершили “Газпром”, “Лукойл”, “Норильский никель”, “Русал” (самостоятельно и вместе с “Суалом”), Новолипецкий металлургический комбинат, концерн “Ситроникс” (дочерняя структура АФК “Система”), “Вымпелком”, Сбербанк, Внешторгбанк. При этом происходит немало провалов (срыв сделки по слиянию “Северстали” и компании Arcelor не является исключением), но планы российских лидеров становятся все более амбициозными.

Реализация этих планов не только дозволяется, но отчасти поощряется государством через систему межправительственных соглашений, что в целом соответствует одной из распространенных мировых тенденций. Однако в отношении внутренних рынков в указанных отраслях тщательно соблюдается принцип национального суверенитета. Он проявляется в том числе во всяческом сдерживании проникновения в стратегические отрасли иностранного капитала. К примеру, корпорации Siemens не дают завладеть “Силовыми машинами”. Иностранные компании оттесняются от контроля при разработке сырьевых месторождений (чего стоит один только скандальный случай с проектом “Сахалин-2”). Серьезно ограничивается экспансия западных финансовых институтов. Но одним только сдерживанием иностранных инвесторов дело не ограничивается. Контроль над национальными лидерами рынка передается из “ненадежных” частных рук подконтрольным государству компаниям: “Сибнефть” покупается “Газпромом”, “Юганскнефтегаз” (наследство ЮКОСа) — “Роснефтью”, контроль за корпорацией “Силовые машины” достается РАО “ЕЭС России”, а [name=roeksp]“Рособоронэкспорт”[/name] выкупает 66% [name=vsmpo]корпорации “ВСМПО-Ависма”[/name] — единственного в России производителя титана и т. д. В финансовой сфере сохраняется господство крупнейших банков, фактически контролируемых государством и располагающих до 40% совокупных активов всего сектора. Таким образом, выстраивается второй защитный рубеж в виде прямого государственного контроля над стратегическими отраслями.

Параллельно работает второй канал включения российской экономики в глобальное хозяйство, который выглядит совершенно иначе. Он связан с развитием нестратегических отраслей, к которым относятся в первую очередь отрасли, работающие на потребительские рынки. Здесь по всем статьям ситуация обратная. Экспорт капитала минимален ввиду отсутствия сильных национальных лидеров. Если взять тот же 2006 г., то покупки иностранных активов зафиксированы (возьмем пример “Глории Джинс”), но они единичны, а относительно крупные приобретения отсутствуют вовсе.

В то же время импорту капитала государство никак не препятствует. Защитные редуты сводятся к хотя и утомительным, но вполне обычным бюрократическим препонам и вымогательству. Происходит достаточно активная экспансия иностранного капитала (причем действительно иностранного, а не российского офшорного капитала, как это было в прежние годы). При этом основная доля прямых иностранных инвестиций идет в пищевую промышленность и розничную торговлю, каждая из которых обеспечивает по одной трети объектов, контролируемых иностранным капиталом. А в самой пищевой промышленности доля иностранного сектора в капиталовложениях перевалила за половину их общего объема. Глобальные производители начали переносить свои производства на российскую территорию. Среди ярких примеров локализации производства продуктов питания укажем на то, что Unilever к началу 2007 г. имеет на российской территории четыре предприятия, Danone — два предприятия и акции фабрики “Большевик”, а в распоряжении корпорации Nestle находится уже 12 местных предприятий.

Что характерно, вокруг покупки российских заводов в потребительском секторе (в отличие от стратегических отраслей) нет никакого ажиотажа. Мало кого взволновала продажа пивоваренных заводов Олега Тинькова копании InBev. А когда, скажем, компания Wrigley приобретает легенду отечественной шоколадной индустрии — Одинцовскую кондитерскую фабрику Андрея Коркунова, все только радуются, что удалось получить такую высокую цену.

Куда идет иностранный капитал? По результатам наших исследований российских продовольственных рынков (самого большого сегмента потребительского сектора), иностранные компании идут прежде всего в относительно мало освоенные рынки продуктов, возникших в постсоветское время, где им удается захватить значимые доли продаж. Но они проникают и на традиционные советские рынки, заходя в них сверху, т. е. через премиальные сегменты, где выше добавленная стоимость. Также они направляются туда, где сильнее зависимость от импортного сырья (например, производство шоколада) и можно добиться более ощутимого роста качества с точки зрения субъективного восприятия потребителей (например, производство пива).

В результате происходит процесс активного импортозамещения потребительских товаров, что само по себе должно оцениваться позитивно, ибо ведет к насыщению рынка качественными и относительно дешевеющими продуктами. Однако обратим внимание на тот факт, что отечественные товаропроизводители, о судьбе которых так принято заботиться, в этом процессе принимают не столь активное участие. Их встречное движение оказывается заметно более слабым, они оказываются не готовыми к освоению новых рынков и к интенсивной конкурентной борьбе в силу относительно низкого технологического и организационного уровня. Отчасти это связано с систематическим недоинвестированием отраслей потребительского сектора еще в советское время. Отечественные производители пока удерживают позиции в традиционных отраслях, сформированных еще в советское время. Здесь на их стороне двойное преимущество: ранее созданные производственные мощности, территориально приближенные к потребителю, и укоренившиеся потребительские привычки. Однако и на этих традиционных рынках они постепенно уступают лучшие места.

Создается впечатление, что многие из национальных лидеров ориентированы скорее на продажу своего бизнеса и только ждут подходящих предложений. И учащающиеся выходы на IPO (в том числе на международных биржах) предпринимаются скорее для оценки бизнеса, нежели как шаг к завоеванию международных рынков и привлечению дополнительных инвестиций. Не случайно этот процесс получил название “несуверенного импортозамещения”.

Итак, мы видим, как на наших глазах в российской экономике стремительно складывается модель двухканальной интеграции в глобальное хозяйство. Она воплощается в экспорте капитала при соблюдении внутреннего суверенитета в сырьевых отраслях и импорте капитала в отраслях потребительского сектора. Россия отчаянно борется за зарубежные сырьевые ресурсы и легко отдает внутренние потребительские рынки. При этом масштабы и роль иностранного капитала в развитии российских потребительских рынков явно недооцениваются.

Мы не даем этой модели какую-либо однозначную и тем более сугубо негативную оценку. Просто обращаем внимание на то, что ее функционирование будет иметь серьезные и весьма долгосрочные последствия. Заметим также, что если к первому каналу, связанному с экспортными достижениями в наших стратегических отраслях, привлечено повышенное внимание, то импорт капитала в потребительском секторе остается вне зоны пристального внимания (исключение составляет, пожалуй, лишь сфера автомобилестроения). Все знают о событиях на заводе компании Ford или о том, какие планы вынашивает Toyota, а что происходит, скажем, в сфере производства кофе, знают только немногочисленные специалисты. Между тем наряду с видимой консолидацией стратегических отраслей идет менее видимая реструктуризация потребительских рынков. Вход в Россию ведущих глобальных производителей с последующим переносом на отечественную территорию части мощностей по изготовлению потребительских товаров существенно меняет карту хозяйственного пространства.