ВМФ РФ должен соответствовать уровню развития экономики
Согласно положениям Военной (утверждена 5 февраля 2010 года) и Морской (27 июля 2001 года) доктрин Военно-морской флот в системе военной организации России совместно с другими видами и родами войск решает три главные задачи. Во-первых, стратегическое ядерное и неядерное сдерживание от применения силы или угрозы в отношении России. Во-вторых, военная безопасность с океанских и морских направлений. В-третьих, защита национальных интересов в Мировом океане. Задачам соответствуют три концепции ВМФ: в условиях повседневной деятельности, в широкомасштабной войне, в региональных и локальных войнах или конфликтах.
Действующими планами предусмотрено развитие ВМФ в составе четырех флотов и Каспийской флотилии, четырех родов сил (войск) – подводных сил, надводных сил, морской авиации, береговых войск. На каждом из двух океанских флотов (Северном и Тихоокеанском) планируется иметь группировку морских стратегических ядерных сил (МСЯС) и морских сил общего назначения (МСОН). Флоты закрытых морей (Балтийский и Черноморский) и Каспийская флотилия имеют в своем составе только МСОН. Основу МСЯС составят атомные подводные крейсеры стратегического назначения (АПК) и обеспечивающие их деятельность большие атомные подводные лодки (АПЛ). Основа МСОН в дальних зонах – это силы стратегического неядерного сдерживания, то есть АПК с высокоточным оружием большой дальности, и силы оперативного реагирования, способные вести операции в любой точке Мирового океана. Это авианесущие корабли, десантно-вертолетные корабли-доки, большие десантные корабли, ракетные крейсеры, эскадренные миноносцы, фрегаты, крейсерские атомные подводные лодки.
В ближней морской зоне основа МСОН – корветы, малые ракетные, артиллерийские и противолодочные корабли, минно-тральные и малые десантные корабли, неатомные подводные лодки. Морская авиация должна иметь летательные аппараты корабельного (многоцелевые истребители, боевые и многоцелевые вертолеты, беспилотные летательные аппараты) и берегового (самолеты базовой патрульной авиации и многоцелевые вертолеты) базирования. Береговые войска повышают боевые возможности ракетных (дальность, точность, помехозащищенность) и частей морской пехоты (мобильность, огневая мощь, способность действовать в различных климатических условиях, в том числе на Крайнем Севере). С учетом планов в военное время оперативное построение ВМФ предполагает включение указанных сил (войск) в состав 20 межвидовых группировок трех из четырех вновь образованных объединенных стратегических командований – по шесть на Северном и Балтийском флотах, по три на Тихом океане и Черном море, две на Каспии.
Если с концептуальными основами строительства ВМФ на перспективу все более или менее ясно, то с боевым составом определенности меньше. Еще больше вопросов возникает в связи с обозначившимся в последнее время резким торможением темпов роста российской экономики. Согласно уточненному прогнозу Минэкономразвития в 2013–2030 годах рост составит в среднем 2,8 процента против прежде оценивавшихся 4,3 процента и будет отставать от мировой динамики. К 2030 году доля России в мировом ВВП уменьшится с четырех процентов в 2012 году до 3,4 процента. Прогноз, вероятно, найдет отражение в параметрах разрабатываемой Государственной программы вооружения до 2025 года (ГПВ-2025) и корректировке действующей ГПВ-2020. Напомним, доля флота в ГПВ-2020 составляет около 4,7 триллиона рублей – это четверть бюджета. 47 процентов предназначены для строительства новых объектов, 30 процентов – для ремонта и сервисного обслуживания. Максимальный объем финансирования предусмотрен после 2015 года. В результате реализации ГПВ-2020 флот должен получить 24 подводные лодки (восемь ракетных и 16 многоцелевых, включая восемь неатомных), 54 боевых надводных корабля (20 фрегатов, 20 корветов, 10 малых ракетных кораблей, четыре десантных корабля), 96 специальных и вспомогательных судов, 21 самолет и 54 вертолета. Запланирован ремонт 65 боевых кораблей, 12 специальных и 62 вспомогательных судов. Однако 29 июля 2013 года президент Владимир Путин на совещании о перспективах развития ВМФ заявил, что допускает возможность переноса строительства боевых кораблей в рамках ГПВ-2020 со сроками сдачи после 2015-го на период до 2025 года уже по ГПВ-2025. Это удар по океанским амбициям отечественного ВМФ.
Куда идем
Полезно взглянуть на опыт военно-морского строительства государств, решающих сходные с Россией задачи и имеющих сопоставимые ключевые экономические показатели. Имеются в виду объем валового внутреннего продукта, его доля расходов на безопасность, удельный вес оборонного сектора в национальной экономике, объемы производства продукции военного назначения (ПВН), продвижение на мировом рынке вооружения. Соответственно сравнение не с США, а с Великобританией и Францией (табл. 1–4).
 |
| Таблица 1 |
 |
| Таблица 2 |
 |
| Таблица 3 |
 |
| Таблица 4 |
Оба государства, как Россия, имеют статус постоянных членов Совета Безопасности ООН, входят в «ядерный клуб». Колониальные державы в прошлом, успешно преодолевшие постимперский синдром, что нам еще предстоит завершить. Обладают периферийными (заморскими) территориями на значительном удалении от метрополии. Располагают развитыми ОПК, включая судостроение, аэрокосмическую, радиоэлектронную и боеприпасную отрасли. Пересмотрели в недавнем прошлом планы оборонного строительства с учетом политико-экономических реалий: британцы – в 2010 году в рамках «Стратегического анализа вопросов обороны и безопасности» (Strategic Defence and Security Review), французы – в 2013-м согласно «Белой книге по вопросам национальной обороны и безопасности» (Livre blanc sur la dйfense et la sйcuritй nationale).
Следует отметить, что большинство развитых государств по окончании холодной войны сменили методологию. Системы вооружения больше не ориентируются на противостояние конкретным угрозам (threat-based planning), а решают основные военные задачи (capability-based planning), так как экономическая целесообразность превалирует над военной в условиях ограниченной ресурсной обеспеченности. ВМС Великобритании и Франции, как и ВМФ России, решают триединую задачу стратегического сдерживания, обеспечения военной безопасности национальной территории с океанских и морских направлений, защиты национальных интересов в Мировом океане. В отличие от России их экономика в большей степени зависима от внешней торговли по морю, давно и успешно осваивает запасы полезных ископаемых на континентальном шельфе. Структура флотов обеих стран весьма сходна, отражает военно-экономические возможности государств применительно к их международному статусу и интересам в Мировом океане. Оба флота относятся к категории океанских (blue water navy).
ВМФ России после 1991 года утратил статус полноценного океанского флота и отнесен западными экспертами к категории флота прибрежного действия (green water navy), хотя и с оговоркой о потенциальной возможности восстановления в прежнем статусе. На западноевропейском фоне структура ВМФ выглядит архаичной, отражающей реалии холодной войны, а не современного многополярного мира. В его боевом составе в большом количестве присутствуют либо мастодонты, как ракетные крейсеры, либо их антиподы в виде малых кораблей и ракетных катеров. Это при остром дефиците универсальных эскортных кораблей среднего водоизмещения. Полностью отсутствуют амфибийные корабли, обеспечивающие загоризонтную высадку морского десанта. Кроме качественных есть количественные недостатки. Существующая и перспективная инфраструктура базирования и судоремонта не обеспечивает надлежащую эксплуатацию на всем протяжении календарного срока службы. Вследствие этого у нас низкая техническая готовность кораблей и судов, значительное их количество пребывает в пресловутом резерве второй категории или вообще в консервации с неоправданными расходами ограниченных финансовых, материальных и людских ресурсов.
От 40 до 70 процентов кораблей нуждается в ремонте, в том числе лукаво называемом «восстановлением технической готовности». Для предназначенных задач они негодны вовсе или годны ограниченно, о чем свидетельствуют дальние походы боевых кораблей в сопровождении спасательных буксиров. По нашим оценкам, в ВМФ боеспособны около 40 надводных кораблей 1 и 2-го рангов. Из них один тяжелый авианесущий крейсер проекта 11435, три крейсера (один проекта 11442, два проекта 1164), три эсминца проекта 956, семь больших противолодочных кораблей (шесть проекта 1155 и один проекта 11551), пять сторожевых кораблей (два проекта 11540, два проекта 1161К, один проекта 01090), три корвета проекта 20380, 16 больших (два проекта 1171 и 14 проекта 775) и два малых (проекта 12322) десантных корабля.
В подводных силах в постоянной готовности не более 39 субмарин: восемь атомных ракетных (пять проекта 667бдрм, две проекта 667бдр и одна проекта 955), 14 многоцелевых атомных (четыре проекта 949а, шесть проекта 971, две проекта 945, две проекта 671ртмк), 15 неатомных проекта 877. К концу года к ним присоединятся еще две лодки – первая серийная проекта 955 и головная проекта 885.
 |
| Таблица 5 |
С учетом обнародованных параметров ГПВ-2020 и среднего срока эксплуатации современных кораблей 35–40 лет можно предположить, что в составе ВМФ России к 2020 году будет примерно 200 боевых надводных кораблей и подлодок. Военно-политическое руководство Великобритании и Франции планирует тесное взаимодействие флотов при решении основных задач, так что прогнозируемая численность корабельного состава вполне позволяет отечественному флоту иметь на каждом из двух потенциальных театров войны (Атлантическом и Тихоокеанском) силы, сопоставимые с объединенной франко-британской группировкой (табл. 5). Тем не менее весьма желательна критическая оптимизация структуры и боевого состава ВМФ применительно к реальным экономическим возможностям страны и актуальным угрозам.
Очевидно, восстановление и поддержание флотом океанского статуса вполне реализуемы, однако требуют концентрации ограниченных материальных, финансовых и людских ресурсов на выполнении двух из трех основных задач. Речь идет о стратегическом ядерном и неядерном сдерживании, а также о защите национальных интересов в Мировом океане. В связи с этим целесообразно сосредоточиться на поддержании боевого ядра флота, то есть атомных ракетных и многоцелевых подводных лодок, надводных кораблей 1 и 2-го рангов. Одновременно стоит отказаться от разработки и закупок неатомных субмарин, малых ракетно-артиллерийских кораблей и катеров, десантных кораблей традиционной компоновки с аппарелью для высадки десанта на урез воды, базовых и рейдовых тральщиков с буксируемыми противоминными средствами, неспособными уничтожать мины впереди по курсу.
Большие сомнения также в перспективах восстановления технической готовности и модернизации таких крупных единиц, как тяжелые атомные ракетные крейсеры проекта 11442, и достройки четвертого корпуса ракетного крейсера проекта 1164, если выкупим у Украины. Стоит еще раз взвесить, насколько нужны «переразмеренные», как выражаются представители ВМФ и промышленности, эсминцы нового поколения, особенно с ядерной энергетикой. Предстоит решить, не лучше ли направить усилия на создание более компактного корабля с полным электродвижением по схеме CODLOG, в основе которой комбинация газовых турбогенераторов полного хода и высокоэкономичных дизель-генераторов крейсерского хода. По мере ввода в строй фрегатов проекта 22350 целесообразно выводить из боевого состава флота ненадежные эсминцы проекта 956 с последующей реализацией на экспорт, в тот же Китай. Сэкономленные на прекращении работ по неатомным лодкам с воздухонезависимой энергетической установкой средства весьма пригодились бы для финансирования работ по созданию Единой государственной системы освещения надводной и подводной обстановки (ЕГСОНПО) и усилению противолодочной авиации флота.
В море – дома, на берегу – в гостях
Эта расхожая (наряду с «помни войну») максима адмирала Степана Макарова должна стать руководством к действию российских моряков. В принципе уже сейчас коэффициент оперативного напряжения (КОН) в надводных силах составляет около 0,2: на 9 декабря 2013 года, например, в море для выполнения задач боевой службы находились 11 боевых надводных кораблей 1 и 2-го рангов (два крейсера, два больших противолодочных корабля, один сторожевой корабль и шесть больших десантных кораблей). В подводных силах он несколько выше – оценочно 0,3–0,35. Однако и это вдвое меньше, чем в ВМС развитых государств. Например, у американцев КОН боевого ядра надводных сил (кораблей из состава авианосных многоцелевых групп) достигает 0,5–0,6, в подводных силах приближается к 0,7. Конечно, это требует высокого профессионализма личного состава, отлаженности системы технического обеспечения и мастерства в планировании и управлении силами.
Нам есть к чему стремиться. Если к 2020 году ВМФ достигнет хотя бы значения КОН советской эпохи – 0,25, то одновременно на боевой службе окажется до 18 надводных кораблей 1 и 2-го рангов. К повышению эффективности эксплуатации корабельного состава обязывают планы руководства России по организации постоянного военно-морского присутствия в ключевых регионах – Средиземном море, Аденском заливе, Индийском океане.
Помимо технической готовности, необходимо заниматься профессионализмом плавсостава, использовать международное сотрудничество для приобретения передового опыта, повышения уровня морской культуры. С середины 90-х годов флот участвует в целом ряде совместных двусторонних учений – Pomor с Норвегией, Northern Eagle и Pacific Eagle с США, Joint Sea с Китаем. Нередки и учения на многосторонней основе – FRUKUS с Великобританией, Францией и США, Bold Monarch и Sorbet Royal с НАТО, RIMPAC со странами АТР, Baltic SAREX с балтийскими соседями. На учениях отрабатывают оперативную совместимость в борьбе против пиратов и террористов, гуманитарные акции в случае природных и техногенных бедствий, совместные поисково-спасательные действия с использованием современных средств, а также организацию совместных боевых действий на море.
С этой же целью ВМФ должен возобновить участие в международных силах по борьбе с морским пиратством, хотя бы и под эгидой НАТО. В Средиземном море это Operation Active Endeavour, в Аденском заливе – Operation Ocean Shield. Гнаться надо не за количеством и продолжительностью дальних морских походов, а за их качеством. Здесь есть чему поучиться у тех же англичан. Уже третий год в вооруженных силах Великобритании действует межвидовое оперативное соединение быстрого реагирования Response Force Task Group, костяк которого формируют ВМС. Обычно в него включаются десантный вертолетоносный корабль-док (флагманский корабль), десантный вертолетоносец, до двух ракетных фрегатов, до двух десантных транспортов-доков, универсальный транспорт снабжения, танкер, зафрахтованный ролкер с боевой техникой десанта, батальон морской пехоты, самолеты и вертолеты ВМС, ВВС и Сухопутных войск.
Ежегодно это соединение развертывается в район предназначения (Ближний Восток и Юго-Западная Азия), совершая переход от метрополии в воды Индийского океана и обратно. Это комплексное мероприятие, сочетающее боевую службу с элементами оперативной и боевой подготовки, носит условное наименование Cougar. Соединение проводит в море от трех до пяти месяцев. Маршрут следования проложен через все горячие точки – центральная и восточная части Средиземного моря, Красное море, Аденский и Персидский заливы. На переходе соединение участвует в двусторонних и международных учениях, при необходимости подключается к урегулированию кризисных ситуаций. Так было, например, в Ливии. В состав британского соединения в отдельные моменты включаются также соединения и отдельные корабли ВМС Франции.
В качестве резюме вспомним идеи адмирала Николая Амелько о целесообразности, эффективности, стоимости. Флот должен соответствовать экономическим возможностям государства, быть активным инструментом внешней политики в мирное время, опираться на возможности других видов вооруженных сил, использовать эффект межвидовой синергии в военное время. И было бы отрадно увидеть имя Николая Николаевича Амелько в череде его коллег на борту очередного фрегата проекта 22350.
Максим Шеповаленко, Центр АСТ
Опубликовано в выпуске № 50 (518) за 25 декабря 2013 года
