Автор публикации Руслан Пухов Источник: Личный архив Р. Пухова
Невозможность обеспечить предусмотренные в госпрограмме вооружений до 2020 г. (ГПВ-2020) ресурсы на закупку вооружений, о высокой вероятности чего многие эксперты предупреждали еще в момент принятия этой программы, похоже, стала фактом жизни. Создатели программы исходили из предпосылки 4%-ного роста экономики страны. Как мы все хорошо знаем, де-факто имеет место стагнация, а малейшее (и весьма вероятное) снижение мировых цен на энергоносители сделает актуальной проблему не просто снижения темпов роста военного бюджета, но его секвестра, т. е. сокращения оборонных расходов в абсолютных размерах.
Так что поиск наименее болезненных способов маневра ресурсами в этой части становится все более настоятельной необходимостью. Важнейшим принципом такого маневра должен быть приоритет инвестиций в человеческий капитал. Выполнение социальных обязательств перед военными, сохранение курса на улучшение бытовых условий и питания, гуманизацию службы не должны подвергаться ревизии. В существующих демографических условиях Вооруженные силы (ВС) и так с большим трудом сохраняют хотя бы минимальную конкурентоспособность на рынке труда. Даже частичный отказ от социальных достижений последних 5-7 лет еще более обострит проблему комплектования, прежде всего контрактниками, а значит, спровоцирует архаизацию и снижение качества человеческого капитала в армии, неизбежно следующую за переносом центра тяжести на призыв. 180 000 контрактников — это минимальный уровень, падение ниже которого похоронит всякую надежду на модернизацию ВС РФ и хотя бы частичную ликвидацию колоссального технологического отставания от наиболее современных армий мира.
В связи с этим в который раз стоит выразить недоумение по поводу упорного нежелания политического руководства страны отказаться от утопической цели сохранения миллионной армии. Вся практика последних лет показывает, что даже поддержание уровня в 800 000 требует значительного организационного напряжения, при этом качество набранного в таком количестве персонала оставляет желать лучшего. Отказ от хрестоматийной формулы «числом поболее, ценою подешевле» и признание объективной демографической реальности позволит куда более реалистично планировать военный бюджет вообще и расходы на закупку вооружений в частности.
Что касается приоритетов в закупочной политике, то, очевидно, безоговорочно необходимо сохранить традиционный священный и неприкосновенный статус РВСН — единственного, в сущности, гаранта суверенитета экономически слабой и политически хрупкой России. А вот в области обычных вооружений таким безусловным приоритетом должно стать наращивание возможностей в информационной сфере, т. е. средств управления, разведки и связи. И это не просто дань военной моде, а суровый императив, вытекающий все из той же демографической реальности. Наверное, впервые в своей военной истории, за исключением особого эпизода наполеоновского нашествия, Россия не может больше полагаться на свое преимущество в людских ресурсах, которое неизменно компенсировало технологическое отставание и организационную слабость. На смену демографическому превосходству должно прийти превосходство информационное, а также быстрота принятия и выполнения решения. Конечно, трудно рассчитывать на то, что Россия и ее Вооруженные силы смогут опередить в этой области НАТО, особенно англосаксов. Но максимальная вероятность вооруженного столкновения существует сегодня отнюдь не на западе, а на юге, где золото аравийских средневековых деспотов в одно мгновенье ока может перенаправить орды потерявших человеческий облик фанатиков из Сирии в ставропольские и казахстанские степи.
Наконец, третьим приоритетом должно быть выполнение уже запущенных программ в рамках уже подписанных контрактов, аннулирование которых имело бы самые негативные финансово-экономические последствия для промышленности, и военные — для безопасности страны.
Характер наиболее вероятной угрозы позволяет и обязывает поставить вопрос и о целесообразности непомерных планируемых расходов на флот. Как известно, из 19.5 трлн руб., предусмотренных на закупки в интересах Министерства обороны, 4.4 трлн резервируется на военно-морские вооружения и технику. Такие расходы были бы вполне оправданны в условиях благополучной экономической конъюнктуры и низких военно-политических рисков. Но при дефиците ресурсов и в обстановке активизации салафитского Мордора реализация длинных, дорогих и чрезвычайно инерционных военно-морских программ может быть отложена до лучших времен. Тем более что создание по-настоящему новых систем морских вооружений буксует. Возможность рестрикций закупок военно-морской техники можно предусмотреть даже в отношении морских сил ядерного сдерживания, которые сильно уступают РВСН в части боевой устойчивости и боеготовности, а воздушной компоненте — в части гибкости применения.
 |
| Бойцы группировки «Аш-Шабаб», Сомали |
| Источник: AP PHOTO/FARAH ABDI WARSAMEH |
При всем вышесказанном, при всех существующих рисках и допущенных ошибках в планировании следует помнить, что ГПВ-2020 — это самая успешная постсоветская программа вооружения, которая уже позволила избежать худшего — одномоментного исчерпания ресурса большей части имеющихся у российской армии вооружений на рубеже 2014-2015 гг. Вооруженные силы уже получили или получат в ближайшие годы десятки тактических самолетов и кораблей, сотни вертолетов, тысячи единиц броне- и автотехники. В этом смысле программа уже отчасти выполнила свою роль — если не экономического и технологического мотора (этот вопрос достоин отдельного изучения), то по прямому назначению — как инструмент обеспечения военной безопасности страны.
Руслан Пухов
