В преддверии празднования Дня Великой Победы в России, Беларуси и во многих других бывших республиках Советского Союза, а ныне суверенных и самостоятельных государствах, вспоминают подвиг советского народа и его Красной Армии. В эти дни чествуют оставшихся в живых ветеранов Великой Отечественной войны и отдают почести павшим героям. С высоких трибун звучат торжественные слова, в которых потомки победителей фашизма заверяют ныне живущих в том, что будут достойны памяти своих отцов, дедов и прадедов, и не отдадут кровью добытых ими завоеваний: право на жизнь, мирный труд на своей земле, свободу и независимость. Сегодня этот посыл имеет особое значение и актуальность – мы видим, как европейский неофашизм с молчаливого согласия США всё громче заявляет о себе.
Прежняя агрессивная риторика стран Запада уже давно сопровождается практическими мероприятиями – на границе Союзного государства накапливаются группировки войск НАТО, с которыми непрерывно проводятся разноуровневые учения наступательной тематики. Со своей стороны руководство России и Беларуси так же принимает адекватные меры по повышению военного потенциала своих стран. И поэтому среди гарантий озвученных гражданам Союзного государства обоснованно особое место занимает заявление белорусского лидера Александра Лукашенко. «Мы обладаем всем необходимым, чтобы гарантированно защитить себя и, как говорят военные, нанести противнику неприемлемый ущерб», – констатировал президент Беларуси.
Возможно, мало кто задумывался над выражением «неприемлемый ущерб» – казалось бы, всё и так понятно из смысловой нагрузки самих слов. Тем не менее, Александр Лукашенко недаром сослался на военных. Как категория военной теории и практики этот термин впервые стал применяться в США с появлением ядерного оружия при разработке планов подготовки и ведения ядерной войны.
В 1967 году министр обороны США Роберт Макнамара ввел в военно-политический лексикон термин «потенциал гарантированного уничтожения» (assured-destruction capability), который тесно связывал с понятием неприемлемого ущерба. Сам Макнамара определял эту связь следующим образом (цитата из его выступления 18 сентября 1967 г., Сан-Франциско): «…Краеугольным камнем нашей политики остаётся сдерживание от нанесения ядерных ударов по США или их союзникам. Это становится возможным для нас путем сохранения способности к нанесению неприемлемого ущерба любому отдельно взятому агрессору или коалиции агрессоров».
Тогда же, в 1960-х годах, Макнамара определил, что для достижения неприемлемого ущерба в войне достаточно уничтожить 50-75% промышленного потенциала и 25-30% населения СССР или США. Достичь этого считалось возможным посредством нанесения ядерных ударов совокупной мощностью 400 Мт. Позже довольно много учёных, военных и политиков высказывали свою точку зрения относительно критериев и параметров неприемлемого ущерба.
На современном же этапе при идентификации критериев неприемлемого ущерба наибольшее распространение получили подходы, связанные с оценками степени поражения военного и экономического потенциалов, а также временем их восстановления, то есть – с конкретизацией постъядерных состояний объекта сдерживания. При этом в процессе расчёта степени ущерба рассматриваются, прежде всего, наиболее уязвимые критически важные военные и экономические объекты, элементы системы государственного и военного управления, без которых, в конечном итоге, происходит потеря способности государства обеспечивать жизненно важные потребности населения и вести военные действия.
Здесь вспоминается фраза Александра Лукашенко, который, комментируя как-то обстановку вокруг границ Беларуси и предостерегая западных соседей от провокаций, подчеркнул, что «цели у нас определены» и «центры принятия решений мы знаем». Теперь, учитывая наличие в Беларуси тактического ядерного оружия и самолётов Су-25, модернизированных для его применения, а также ракетных комплексов «Полонез» и «Искандер-М» (а этим летом добавится ещё и гиперзвуковой ракетный комплекс средней дальности «Орешник»), смысл слов белорусского президента о способности нанести агрессору неприемлемый ущерб раскрывается во всей своей глубине и ясности, понятной для всех, и в первую очередь – для соседей-членов НАТО и ЕС.
Правда, есть ещё один нюанс. По-прежнему существует вероятность того, что недружелюбные «непартнёры» России и Беларуси не верят до конца в то, что Союзное государство применит против агрессоров весь арсенал средств, имеющихся в наличии (в том числе и ЯО). Поэтому следует напомнить ряд моментов. А именно, утверждение Концепции безопасности Союзного государства и подписание с последующей ратификацией Договора о гарантиях безопасности в рамках Союзного государства. Напомню, что согласно положениям этих документов, в случае, если возникнет военная опасность для Беларуси, или она подвергнется агрессии, то Россия и её вооруженные силы будут готовы действовать немедленно. При этом могут быть использованы как обычные, так и ядерные вооружения.
Иными словами, у России и Беларуси, помимо наличия «технических» возможностей для гарантированного нанесения неприемлемого ущерба агрессорам, существует и правовая основа для этого, что не может не придавать решимости и уверенности в своих действиях. Кроме того, следует вспомнить и прошлогоднюю совместную тренировку вооружённых сил России и Беларуси по действиям с тактическим ядерным оружием.
Ну, а если у кого-то ещё и остались сомнения, то стоит напомнить, как в декабре 2021 года Россия передала США и НАТО проекты документов о гарантиях безопасности с предложением рассмотреть их, руководствуясь принципом неделимости той самой безопасности. В противном случае, как тогда заявил Владимир Путин, для отстаивания своих жизненно важных интересов российская сторона вынуждена будет прибегнуть к военным и военно-техническим мерам. Сегодня все мы знаем, как больно ударило по странам коллективного Запада легкомысленное отношение их политиков к словам российского президента, который, как оказалось, в тот момент был предельно серьёзен и решителен. Теперь это уже история. А история, как известно, это тот учитель, который всегда наказывает за невыученные уроки.
Владимир Вуячич
