Высокоэффективные ядерные силы экономят оборонный бюджет, так как необходимость в обычных ВС уменьшается
Значение ядерного оружия (ЯО) для обороны и безопасности России прописано в Военной доктрине, проговорено множество раз с высоких трибун, однако создается стойкое ощущение, что его роль неуклонно девальвируется, а слова стали лишь ритуалом и данью прошлому. Переворот в отношении к боевому атому произошел в головах, расслабленных за последние 20 лет, когда угроза глобальной войны отступила. Россия и США постоянно снижают количество боеголовок и носителей, большое внимание уделяется обычным вооружениям. Между тем именно стратегические ядерные силы были и остаются единственной гарантией безопасности России.
Если проанализировать реальные, а не декларируемые принципы поддержания боеготовности ЯО России, то видно, что оно стало не очень понятной обузой. Причем так считают гражданское руководство страны и сами военные – ведь «Тополями» и «Воеводами» повоевать нельзя, это не танки Т-90, самолеты пятого поколения, беспилотники, крейсеры. Не случайно Ракетные войска стратегического назначения (РВСН) понижены в статусе с вида до одного из родов Вооруженных Сил РФ.
Надо ли развертывать и увеличивать обычные вооружения? Что приоритетнее – десантный вертолетоносец «Мистраль» или возврат ракеты средней дальности типа «Пионер»? Судя по выступлениям официальных лиц и публикациям некоторых военных экспертов, сегодня происходит принципиальная недооценка ядерного фактора.
Берем одну из последних статей в авторитетном издании и читаем: «Ядерное оружие является на данный момент самым мощным ОМП… Применение этого ОМП, вероятнее всего, будет иметь чрезвычайно ограниченный масштаб и главным образом для устрашения противника в целях принуждения его к отказу от эскалации войны или от дальнейшей борьбы. Крупномасштабное применение ядерного оружия маловероятно в связи с тем, что это будет означать национальную катастрофу для стран, обменявшихся массированными ударами, с вероятным исчезновением их с лица земли как государственных образований».
Все это отдает игрой в солдатики: начнем с кибероружия, продолжим высокоточным обычным, а потом для устрашения и ЯО подбросим. Эта игра противоречит обычной логике, согласно которой даже ограниченное применение боевого атома быстро приводит к сворачиванию конфликта. Проще с демонстрационного применения ЯО и начать.
Еще лучше иметь массированные и разнообразные двухуровневые (глобальные и региональные) ядерные вооружения, прикрытые от первого удара и оснащенные средствами прорыва и радиоэлектронной борьбы (РЭБ). Почему-то многие забывают, что ядерное сдерживание – это не гипотетическое противодействие какой-то стороне, а конкретный способ избежать войны. Никому в здравом уме не захочется предъявлять претензии, провоцировать и дискриминировать государство, способное в ответ гарантированно прекратить существование задиры.
Не случайно США последовательно минимизируют ядерный потенциал России (попутно и свой для видимости честного партнерства), облегчая первый обезоруживающий удар.
Античные принципы устарели
По части военной организации Россия все время берет за образец США. Это и попытки создания киберкомандования, беспилотной авиации, закупка импортных кораблей и т. д. Однако попытка играть по американским правилам на их поле обречена на неуспех. Во-первых, у нас разный экономический и научно-технологический потенциал, во-вторых, системный смысл армии диаметрально противоположен.
Задача американских вооруженных сил – подавление неугодных режимов и групп во всех регионах мира. Наши ВС, наоборот, призваны нейтрализовать возможные угрозы преимущественно по границам России и только в отдельных случаях – по периметру геополитического пространства, совпадающего с границами СССР. России нет нужды в превентивных действиях на отдаленных театрах.
Американская армия постоянно ведет реальные боевые действия по всему миру, для чего ей требуются современные системы обычного оружия, в том числе штурмовики, ударные беспилотники, киберсистемы и т. д. Все, что позволяет убивать безнаказанно.
Жизненной необходимости в подобном оружии у российских Вооруженных Сил нет. Конечно, наноброня нашему солдату не помешает, но 500 ядерных БРСД «Пионер» избавят от необходимости вообще посылать его в бой.
В последнее время много говорилось о коррупции в системе Минобороны. Однако лично меня мало интересует, получат ли сроки заключения сердюковские «амазонки». На мой взгляд, важнее, куда уйдут пресловутые 20 триллионов рублей, выделяемые на военные заказы до 2020 года.
В 46-м номере журнала «Профиль» опубликована статья студента Ольховикова «Россия готовится к войне?», которая интересна как пример восприятия проблемы молодым гражданином России на базе сложившихся и не им созданных стереотипов.
Читаем: «Масштабное перевооружение Российской армии свидетельствует, что Россия активно пытается вернуть себе статус великой военной державы и готова выделять на это огромные средства. Так что крылатая фраза римского историка Корнелия Непота «Хочешь мира – готовься к войне» актуальна и по сей день. А применительно к России – особенно».
Второкурснику журфака позволительно не задумываться, зачем в ракетно-ядерную эпоху руководствоваться античными принципами. Но тем, кто отвечает за военное строительство в государстве, не мешало бы задуматься. Ведь России нет нужды «активно пытаться вернуть себе статус великой военной державы» – излишне стремиться к тому, что и так есть. До тех пор, пока у нас есть стратегические ядерные силы (СЯС). Так что военно-политическому руководству это понимать надо четко и соответственно выстраивать оборонные программы и финансирование.
Пока же мы видим планы перевооружения до 2020 года, принятые при президенте Медведеве. Например, на обновление ВМФ предполагается израсходовать 4,5 триллиона рублей. Что, Россия будет гордо демонстрировать Андреевский флаг на всех морях и океанах? Вряд ли. А на такую сумму можно, пожалуй, полностью восстановить производство БРСД «Пионер» с дальностью пять-шесть тысяч километров и произвести их в таком количестве, которое обеспечит эффективное региональное сдерживание по всему спектру возможных внешних континентальных угроз России – от НАТО до Японии.
Закупку «Мистралей» мотивируют тем, что в составе ТОФа они дадут понять Японии, что ее претензии на Курилы не могут выходить за рамки дипломатической активности. Десантный вертолетоносец сверхсовременного проекта потенциального агрессора испугать, конечно, сможет, но не в такой степени, как ракеты средней дальности. Достаточно заявить, что враждебные действия немедленно повлекут демонстрационный удар из глубины национальной территории по заранее указанному наименее населенному району агрессора. Захочет он проверить на практике эффективность своей противоракетной обороны, не эвакуируя жителей района-мишени? Да будет так, как рассудит богиня Аматэрасу.
Эта жесткая позиция вызвала бы поначалу вселенский скандал и антироссийскую истерику, однако наш Дальний Восток был бы защищен ракетами надежнее, чем всем Тихоокеанским флотом. Аналогичные гарантии безопасности БРДСМ дают на всех направлениях – южном, западном, северном.
Кроме того, часть заявленных триллионов рублей было бы разумно потратить на Украине для восстановления производства тяжелой МБР типа Р-36М2 «Воевода» (она же «Сатана» для Запада). То есть сделать руководству Украины столь выгодное предложение для десятков тысяч трудящихся, что оно не сможет отказаться. Такой суперпроект поднял бы уровень кооперации наших стран до высочайшего, хватило бы работы и отечественным ракетчикам.
Однако в планах руководства России полноценного восстановления СЯС нет. Не только из-за системы международных договоров, но еще и потому, видимо, что в ракетно-ядерных вооружениях валютная выручка от экспорта не предвидится да и организовать распилы и откаты сложно.
Ядерная экономия средств
В крупных специализированных периодических изданиях сегодня целый рой идей, что и как возродить: авианосцы, ВВС, прапорщиков, портянки и т. д. Но желание и целесообразность совпадают, к сожалению, не всегда. Те же истребители пятого поколения призваны завоевать господство в воздухе, причем не определено, над чьей территорией. По сути ни один советский реактивный истребитель не провел бой, защищая воздушное пространство СССР. То же самое относится к танкам, кораблям, пушкам, если не считать участия в локальных конфликтах за рубежом. Целые поколения боевой техники воевали лишь в учебном режиме.
Реальную стабильность и мир обеспечивали для СССР всемогущие СЯС. России непозволительно отбрасывать опыт советских предшественников и снижать потенциал самого совершенного оборонного средства. К тому же наши обычные Вооруженные Силы лишь бледная тень «непобедимой и легендарной». А вот ядерные силы понесли немалый урон, но все еще сопоставимы с прежним уровнем, оставаясь вторыми в мире с большим отрывом от третьей позиции.
Боеспособность обычных ВС вполне резонно подвергается серьезному сомнению, а война в Южной Осетии дала ответы далеко не на все вопросы. Но СЯС, как и советские предшественники, свой системный смысл сохранили, обеспечивая глобальное сдерживание и давая повод для отдельных брифингов и совещаний в Вашингтоне.
Главная системная несуразность военной организации СССР состояла в том, что, с одной стороны, широкомасштабная оборона исключалась (наличие большой ядерной дубинки), с другой – армия и флот во многом ориентировались на ту самую реальную большую войну. Поэтому кроме ядерной триады на балансе страны содержались десятки тысяч танков, сотни тысяч артустановок и т. д. Желание быть одинаково сильными во всех сферах оборонной деятельности в итоге погубило Советский Союз. Объективно при наличии развитой ядерной компоненты оптимизированная военная организация СССР могла быть значительно компактнее и экономичнее, и этот вывод актуален для современного военного строительства России.
Пусть ВМС Японии превосходят Тихоокеанский флот качественно, пусть надрываются и тратят госрезервы на новые судостроительные программы. Это все не имеет значения, пока у России в регионе есть ядерная компонента в хорошем техническом состоянии.
Если оптимизировать оборонную работу на базе всемерного усиления роли ядерного фактора в обеспечении глобального и регионального сдерживания потенциальной агрессии против России, вряд ли потребуются 20-триллионные расходы на танки и истребители. И если эти деньги в казне есть или будут, то при оптимизации военной организации РФ на базе приоритета двухуровневых ядерных вооружений их можно частично переориентировать на социальные нужды. Сумма столь грандиозна, что ее, надо полагать, хватит и на масштабную поддержку оборонных НИОКР, возрождение высшего военного образования, военную медицину, эффективные социальные гарантии офицерскому составу. Все это возможно, если Россия четко и определенно сделает выбор на основе своих естественно-исторических преимуществ.
Раз нас реально защищают ядерные вооружения, то и главной фигурой в армии должен стать не спецназовец-супермен с повадками, подсмотренными в голливудских боевиках, а офицер-инженер – ракетчик, ядерщик, электронщик. Это и будет настоящая профессиональная армия – ракетно-ядерная, радиоэлектронная, космическая, укомплектованная десятками тысяч военных ученых и инженеров.
Обычные Вооруженные Силы, конечно, тоже нужны, но по вторичному принципу. Российский ядерный фактор всегда сохранял глобальный мир, так что если мы восстановим его мощь, не угрожавшую никому, то стабильное будущее будет обеспечено.
Сергей Брезкун, профессор Академии военных наук
Опубликовано в выпуске № 44 (512) за 13 ноября 2013 года
