Знаменитые ижевские оружейные заводы объединяют в единый концерн под громким брендом "Калашников". Что это значит для местного оружейного производства, которому около двух веков?
Как петербуржцы не мыслят себя без "парадных" с "поребриками", как словосочетание "тамбовский волк" незаметно стало визитной карточкой целой области, так и в Ижевске, этой тихой гавани оружейников-оборонщиков, нет-нет да и услышишь фирменное: "Железку не обманешь!" В переводе с ижевского на общероссийский означает примерно следующее: "Планы были грандиозными, слова — красивыми, но жизнь расставила все по местам".
Авторство приписывают легендарному директору Ижевского механического завода Василию Чугуевскому: он будто бы бросил фразочку, когда чихвостил своих после неудачного испытания очередного "изделия" — то ли щита, то ли меча Родины. Ижевчанам, которые в большинстве своем десятилетиями на местных заводах ковали эти самые щиты с мечами, показалась она столь ехидной и меткой, что прочно вошла в обиход. Да так там и осталась.
Сменились времена. Ижевск теперь бьет в России рекорды не по объему продукции для оборонки, а по торговым площадям на душу населения — шутка ли: 60,4 кв. м на каждую тысячу жителей! Казалось бы, магазинному изобилию только радоваться, но теперь ижевчане и сами в роли той "железки", которую не обманешь.
— Что толку во всех этих супермаркетах, если с нашей зарплатой в них как на выставку ходишь? — хмыкает Игорь, в недавнем прошлом токарь 5-го разряда, нынче инкассатор.— Я раньше на Ижмаше работал, сокращения дожидаться не стал, сам ушел в таксисты, но через пару недель ахнул: на небольшой Ижевск 30 фирм такси, пассажирам хорошо, а таксисту хоть вешайся. Устроился инкассатором, теперь вот жена смеется — сам миллионы таскаешь каждый день, а домой копейки приносишь!
А вот посреди Пушкинской, центральной улицы города, стоит карета скорой помощи с открытым капотом. Водитель Павел что-то ковыряет в ее нутре, матеря тех, кто придумал закупить немецкие микроавтобусы для службы 03.
— Иномарка есть иномарка — не для наших она дорог! — горячится Павел.— Сколько раз я на ней застревал там, где уазик проходит запросто! А самое главное, что с тяжелым реанимационным оборудованием — одни кислородные баллоны сколько весят! — амортизаторы не выдерживают, машины ломаются и стоят. Железку-то не обманешь!
Градообразующий пруд
В застойные времена в ижевских студенческих общагах известную песенку Визбора пели на свой манер: "Зато мы делаем ракеты и перекрыли речку Иж". Ижевский пруд — на момент создания — крупнейший искусственный водоем Европы (длиной 12 и шириной 2,5 километра) — не просто местная достопримечательность. Считается, что свой характер ижевчане — с их широтой души, долей авантюризма и терпеливостью — почерпнули именно в этом изменчивом и невесть куда зовущем водном зеркале.
На самом деле речку Иж перекрывали, конечно, с другой целью — ради тягловой силы водяных двигателей Ижевского железоделательного завода. Начались работы 10 апреля 1760 года — день этот и считается датой основания Ижевска, так как без плотины не было бы завода, а без завода — и города. Когда же к началу XIX века железоделательный завод пришел в запустение, на его месте появилась оружейная контора, которая дала Ижевску второе дыхание. Разрастаясь, предприятие (тот самый будущий Ижмаш с легендарным автоматом Калашникова) со временем стало государством в государстве, со своими порядками и даже с особым характером, считаться с которым была вынуждена любая власть, включая советскую: как-никак на заводе оружие делали.
Так или иначе, к революционному XX веку пруд делил Ижевск (тогда еще поселок) на две части: щеголеватая чиновно-офицерская Гора посматривала на замасленную Зареку хоть и свысока, но с уважением, потому что там жили квалифицированные, часто с начальным техническим образованием рабочие — пролетарская аристократия. Жили в своих домах, в лаптях ходили совсем уж бедные, а праздничной одеждой мастера-оружейника был так называемый царский кафтан, к которому крепили медали за добросовестный труд.
Революцию 1917 года ижевчане приняли без восторга. Недовольство новыми порядками накопилось уже к августу 1918-го: через год после смены власти рабочие, вооружившись своими винтовками, подняли антибольшевистское восстание, от которого в Москве схватились за голову: ладно бы офицеры или хотя бы крестьяне темные, а то ведь свой брат-пролетарий! Следом восстание в Ижевске поддержал и соседний Воткинск, после чего на протяжении всей Гражданской Ижевско-Воткинская бригада в форме синих (символ связи с заводами — железом и сталью) и белых (принадлежность к Белому движению) цветов наводила страх на Красную армию. Современники так описывали сокрушительные атаки рабочих-ижевчан: "Они не признавали штыка и, закидывая свою винтовку на ремень за спину, и вынимали свои длинные рабочие ножи. Красные не выдерживали одного вида этой манипуляции и бросались в бегство, дабы избегнуть рукопашной схватки со столь решительным врагом". Адмирал Колчак пожаловал Ижевской дивизии почетное Георгиевское знамя — высшую коллективную награду за воинскую доблесть. Из тех рабочих, кто воевал на стороне белых, домой не вернулся никто — дойдя с остатками армии Колчака до Маньчжурии, они рассеялись по миру — США, Канаде, Филиппинам, Японии, Аргентине. В самом крупном калифорнийском землячестве долго хранилось знамя Ижевской дивизии.
Но вот самому Ижевску досталось. После истерических приказов Троцкого "сравнять вероломные Ижевск и Воткинск с землей", "беспощадно уничтожить ижевцев и воткинцев с их семьями" силами латышских стрелков Ижевск был залит кровью. С заводской башни сброшен двуглавый орел и показательно утоплен в Ижевском пруду. Энтузиасты по сей день его ищут, хотя молва утверждает, что большевики втихую подняли со дна артефакт и переплавили. Чуть не в один день все улицы города тогда получили названия — Коммунаров, Карла Маркса, Либкнехта и т.д., коими и остаются: волна переименований эпохи перестройки Ижевск обошла. Но урок восстания рабочих советская власть, похоже, усвоила: в 1930-е по городу прокатился каток репрессий, но обошлось без "перегибов на местах".
— В местные органы НКВД и в партийные органы здесь старались брать своих, заводских, а не пришлых,— объясняет уроженец Ижевска Александр Дорф.— Может, потому у нас маятник тоже качался, но амплитуда была не та: поверьте, есть с чем сравнить. Любая кампания против чего-то или за что-то в Ижевске нивелировалась. В центре понимали: людей, которые оружие делают, лучше лишний раз не нервировать...
У ижевских собственная гордость
С открытой террасы летнего кафе из динамиков несется: "Город-сказка, город-мечта, попадая в его сети, пропадаешь навсегда". К Ижевску подходит: в советские годы сюда приезжали учиться из Свердловска, Ленинграда, даже из Москвы, а потом оставались. Александр Дорф, проработавший на Ижевском механическом заводе 44 года, из которых почти 20 лет главным конструктором гражданского и служебного оружия, особо подчеркивает: "Приток новых людей и новых идей был постоянным".
— На базе МВТУ им. Баумана, чьи профессора оказались здесь в эвакуации во время войны, создали Ижевский механический институт,— рассказывает бывший главный конструктор.— Появилась своя школа подготовки инженеров-оружейников. Здесь можно было легче подняться по карьерной лестнице, получить квартиру от завода. Да и сама атмосфера: город-завод со своим характером, высокая концентрация технической интеллигенции и квалифицированных рабочих, настоящих профессионалов. Среднестатистический ижевчанин доперестроечных времен — несуетливый доброжелательный трудяга-профессионал, знающий себе цену.
Сын двух инженеров-связистов, Александр Дорф над выбором профессии долго не думал: раз родился в городе оружейников, значит, надо делать оружие. Правда, оговаривается, с детства к ружьям и пистолетам относится без фанатизма, а охоту на дух не переносит (в молодости видел бойню сайгаков в степи). Но все это не повод для него сомневаться в том, что делал нужное дело, участвуя в разработке и постановке на производство разных видов оружия, в том числе для подразделений различных силовых структур.
— Мы без всяких лозунгов про партию и правительство гордились своим трудом. По нынешним временам, может, это и странно слышать, но заводской патриотизм еще есть, пусть не такой, как раньше. Может, по той причине, что мы всегда занимались оружием. Ну и тем, что нам давали в нагрузку: вот в середине 1960-х Устинов сказал — быть в Ижевске автозаводу! Коллектив завода взял под козырек и наладил выпуск заднего моста и карданов для "москвичей" с эмблемой "Иж" на капоте. А куда деваться-то было?
Ходившая некогда в городе шутка про то, что министру обороны СССР Дмитрию Устинову в его богатой, почти как у Брежнева, коллекции наград (больше полста, одних орденов Ленина 11 штук!) очень не хватает медали "За взятие Ижевска", имеет под собой веское основание. Именно стараниями наркома, затем министра вооружения, а впоследствии министра обороны Устинова в военные и послевоенные годы здесь появилось около десятка оборонных заводов, а сам город получил статус полузакрытого — иностранцам путь сюда был заказан. После смерти Устинова город даже переименовали в его честь, но спустя три года вернули историческое название.
После конверсии — как после войны
Ижевский механический завод, созданный в столице Удмуртии в 1942 году, а к 1944-му выпускавший до 320 тысяч пистолетов Токарева в год да противотанковые ружья Симонова, 1990-е переживал трудно. Еще бы: 26 тысяч рабочих, а 80 процентов продукции — оборонка, которая разом стала почти вся не нужна.
— Управляемые снаряды к противотанковым и зенитным комплексам государство покупать перестало. Сказали: все, конверсия, клепайте кастрюли,— вспоминает Александр Гуляев, нынешний замгендиректора Ижмеха.— Начали делать ручной электроинструмент, электрокардиостимуляторы, фасовочные автоматы, компрессоры для "КамАЗов", инклинометры для бурения скважин, но вовремя поняли: на этих рынках зарабатывать тяжело. И то, что здесь умели делать всегда,— оружие! — производить тоже надо.
Но какое? Если в советские времена выпуск спортивно-охотничьего оружия был для Ижмеха, как для разведчика-нелегала, прикрытием наукоемкого производства, то в 1990-е, оставшись без военных заказов, конструкторам пришлось чрезвычайно быстро выдавать одну разработку за другой. Поначалу пришлось столкнуться и с массой нареканий к новым изделиям.
— Потребитель четко расставил все по местам,— признается Александр Дорф.— Стали крутиться. За год мы осваивали 3-4 модели. Работали, как в войну: совершенствуя изделия уже после запуска в производство. Откуда в этот период возьмется качество? Вот мы привыкли делать ружье только двух — 12-го и 16-го — калибров, а жизнь заставила и стали делать 12-й обычный, 12-й магнум (более мощный патрон), 20-й, 28-й, 32-й и даже 410-й калибр. Снабдили эжекторными и односпусковыми механизмами. Делали только переломные ружья, классику, почувствовали, что мода меняется,— взялись за самозарядное ружье, да так, чтобы оно было универсальным: позволяло стрелять всеми типами патронов 12-го калибра, от спортивных до самых мощных охотничьих. Сегодня мало кто верит, что такое ружье было разработано с нуля и поставлено на производство за 14 месяцев.
Гладкоствольные, нарезные и комбинированные охотничьи ружья, боевые, служебные, спортивные, спортивно-тренировочные пистолеты, пневматическое оружие — по ассортименту выпускаемого оружия и скорости обновления модельного ряда Ижевскому механическому сейчас не было равных не только в России, но и в мире, и это оценка иностранных экспертов (например, авторитетного итальянского журнала Armi e Tiro). Самозарядное ружье МР-153 (о нем шла речь выше) вошло в список "Сто лучших товаров России", а два журнала, Guns&Ammo и Sports Afield, назвали его ружьем 2001 года в США.
— Когда мы начали продавать его в Италию, представлять 153-ю модель,— вспоминает Александр Дорф,— а Италия — признанный лидер в производстве и продаже охотничьих ружей, то тряслись, конечно... Это как в Милан ехать с тем, что шьет наша местная швейная фабрика, понимаете?
Итальянские оружейники взяли на испытание МР-153 и, отстреляв 50 тысяч патронов за пять дней, пришли в восхищение: ижевское ружье с честью выдержало это жестокое испытание.
Травмопунктик
Сам Александр Дорф испытаний тоже не избежал. Точнее, сомнений морального характера. Будучи категорическим противником свободного обращения короткоствольного оружия и скептически относясь к газовым пистолетам, он все же был вынужден заняться разработкой такого оружия для самообороны.
— Когда на российском рынке появились немцы со своими газовыми пистолетами, я вообще считал, что в этом нет ничего хорошего. Ведь травматику и газовые пистолеты у нас никто за оружие не считает, а потому, не понимая его опасности, владелец всегда готов выстрелить! Господин Пфлаумер, президент фирмы "Умарекс", тогда нам сказал, что мы дураки. На самом деле он нас жутко боялся и радовался, что мы всю тему с газовыми пистолетами прошляпили, а сам на продажах в России озолотился, да так, что купил всемирно известную фирму "Вальтер". Потом меня вызывает директор и говорит: я уважаю твою гражданскую позицию, но тогда увольняйся. Почему немцы зарабатывают, а мы нет?
В итоге на Ижмехе довольно быстро сделали три модели газовых пистолетов. Потом пришел черед травматического оружия.
— Какие только провокации тогда против нас не затевали! — вспоминает бывший главный конструктор завода.— Те же немцы приглашали экспертов из МВД, чиновников из Госстандарта, доказывая, что только их пистолеты, сделанные из легких цветных сплавов, нельзя переделать в боевые... Дело дошло до проекта постановления правительства о запрете пистолетов, где основные детали сделаны из стали,— именно по нашей продукции били прицельно. Пришлось переделать пистолет Умарекса и выстрелить из него патроном с обычной пулей. У меня же был всего один аргумент — за счет травматики сохранить единственное в стране специализированное пистолетное производство. И умные люди в МВД согласились, что если развалится производство в Ижевске, то завтра пистолеты для армии придется покупать в Германии или в Китае...
Невольные стрелки
Еще один заманчивый рынок — спортивного оружия. У Ижмеха и на нем имеются достижения, хотя реализовать их, оказывается, особенно трудно.
— Перед московской Олимпиадой-80,— рассказывает конструктор Дорф "Огоньку",— вызвали в ЦК КПСС нашего министра и спрашивают: почему советские спортсмены стреляют из иностранного оружия? Мы что, не можем их обеспечить своим? Взяли под козырек, сделали. Фактически спортсменов насильно заставили дружить с нами, и они нас, мягко говоря, невзлюбили. Почему? Вот представьте себе: идет чемпионат Европы, приезжает Карл Вальтер — племянник того самого Вальтера, который немцев оружием в войну снабжал, и начинает дарить подарки всем, кто стрелял из пистолетов Вальтера. А тем, кто занял призовые места,— особо ценные. Представляете, что такое личная видеокамера или видеоплеер в СССР в 1970-х? Да ради такого наши спортсмены, способные тогда выигрывать с любым оружием, готовы были хоть из палки стрелять! А тут приезжает Дорф такой, привозит штампованные медные медали с гравировкой "Трудом красив и славен человек". Главный тренер сборной, под общий смех, командует своим спортсменам: "Становись! Сейчас вам Дорф будет медали вручать!" Потом, правда, пробили разрешение дарить за призовые места пневматические винтовки, слегка украшенные серебром. Я вручаю одному нашему стрелку эту винтовку, а он наклонился ко мне и на ухо шепотом: "За сколько продать можно?" Прямо на пьедестале!
Бывший главный конструктор Ижмеха вспоминает:
— Реально это был закрытый рынок даже в советские времена. Системно заниматься спортивным оружием стали только когда нашего бывшего директора В.М. Плющикова избрали председателем Федерации пулевой стрельбы РСФСР. И вот при нем мы начали делать спортивное оружие — отбирали по кучности, доводили до ума в экспериментальном цехе, вывозили на сборы. В итоге воспитали целую плеяду спортсменов, которые становились чемпионами мира, Европы, Олимпийских игр именно с нашим оружием и тем, что делали на Ижмаше. Конкуренции у нас не было: мы занимались пулевой стрельбой из пистолета, а ижмашевцы — винтовками и биатлоном. Сейчас это дело, конечно, мы упустили. Не можем тягаться с мировыми производителями оружия в плане призов и подарков, спонсорской помощи, одежды и прочего. А административные рычаги запускать некому...
Здравствуй, оружие!
Начальник 28-го экспериментального цеха Ижевского механического Александр Казаков показывает нам еще советские станки 1979 года выпуска и грустно признается: "Эти вот считаются у нас относительно новыми". В этом же цеху, объясняет он, работают ученики знаменитого Леонарда Васева — основоположника ижевской школы граверного искусства, разработавшего технику "морозного" рисунка. Каждое ружье, украшенное мастерами Ижмеха, стоит сотни тысяч рублей, бывает, что и под миллион. Красота такая, что можно подолгу держать ружья, разглядывая завитушки и мелкую насечку: каждое неповторимо — произведение искусства, и все тут.
— У мастеров средний возраст под 40, а молодых на маленькую зарплату не заманишь,— признается Казаков.— Ну а оборудование замены уже не просит, а требует.
Но где взять деньги? На одной ружейке, как здесь называют производство ружей и пистолетов, не прокормиться. Энергоресурсы дорожают, себестоимость растет, а рядового потребителя все труднее убеждать покупать ижевские ружья вместо не очень надежных, но зато красивых турецких, исходя из патриотических чувств.
— Модернизация, конечно, нужна, и не только в ружейке,— говорит замглавного инженера Сергей Королев.— Освоение всех новых изделий мы стараемся сопровождать внедрением новых технологий, но, по сути, отнимая деньги у рабочих, можем себе позволить лишь расширить узкие места, покупая оборудование из Китая или Тайваня.
С прошлого года по всему городу ходили упорные слухи, которые в итоге нашли реальное подтверждение: на самом высоком уровне было объявлено о предстоящем объединении Ижевского механического, Ижевского машиностроительного и вятско-полянского "Молота" в единый концерн "Калашников". Знаменитый изобретатель не стал возражать против использования своего имени.
Два оружейных завода в Ижевске разделяют два с половиной километра по прямой, 135 лет по времени основания, а в последние несколько месяцев — еще и растущее беспокойство по поводу того, чем обернется грядущее объединение. Последнее — новость: раньше такого не наблюдалось. Ижевский машиностроительный (год создания 1807-й) и Ижевский механический (1942-й) заводы прямыми конкурентами никогда не были. Да и с чего конкурировать, если они исторически выпускали разные виды оружия, имели разные рынки сбыта, если и следили ревниво, так только за тем, кому чаще достается эпитет "знаменитые ижевские оружейники"? Отношения были дружеские, соседские: говорят, между главными конструкторами была даже договоренность — не переманивать друг у друга специалистов. Поэтому, например, тому, кто уволился с одного завода, приходилось поработать на стороне, чтобы быть принятым на другом ижевском оружейном заводе.
Сегодня объединение двух практически родственных заводов — и шанс, и вызов. Шанс, потому что на нынешнем рынке оружия трудно выживать в одиночку, без господдержки, без модернизации. Вызов, потому что на обоих заводах помнят трудные годы конверсии, когда выяснилось, что никакие традиции ни от чего не спасают. И фирменную присказку про ту самую "железку", которую не обманешь, никто под сомнение почему-то не ставит.
Иван Волонихин
