Какие вооружения, представляющие стратегическую угрозу, могут появиться внезапно
Что нужно сделать для повышения эффективности отечественного оборонно-промышленного комплекса? Реалистично ли надеяться на импортозамещение в сфере ОПК? Сколько времени и денег понадобится России для этого? Чем чреват переход человечества к шестому технологическому укладу? Когда солдат на поле боя заменят киборги? На эти и другие темы корреспондент «Красной звезды» беседовал с генеральным директором Института экономических стратегий РАН, одним из создателей ассоциации «Аналитика» Александром Агеевым. Сегодня мы представляем первую часть очень откровенного разговора.
– Александр Иванович, ныне существуют различные оценки, порой диаметрально противоположные, состояния дел в отечественном ОПК. Ваше мнение?
– Есть три категории компетенций: во-первых, полностью самостоятельное, на самом современном уровне производство любых видов продукции ОПК; во-вторых, производство при существенном импортном дополнении; в-третьих, технологии и продукция, которые мы практически не способны самостоятельно производить на надлежащем уровне. В конце 1990-х годов было одно состояние этой пропорции, к 2014 году оно стало отчасти хуже, отчасти изменилось к лучшему.
– Давайте менее академично. Что порождает слабину нашего ОПК?
– Причины слабости или отсутствия компетенции по ряду позиций очевидны: распад производств в результате приватизации и реорганизаций. Это раз. Отсутствие инвестиций – это два. Провалы в сбытовой политике – это три. Далее коррупция, действия конкурентов, в том числе и внутренних хищников, кадровые проблемы.
По западным оценкам, мы сильно впали в зависимость от импорта – в базовых технологиях, которых всего порядка 36 или 50, смотря из каких критериев исходить. В то же время мы всё-таки сохраняем паритет, а кое-где в пяти, может быть, в десяти направлениях даже превосходим другие развитые страны.
При этом я не стал бы оценивать нашу существенную зависимость в сфере комплектующих как непреодолимую проблему. Никто в мире не обходится без импорта тех или иных комплектующих, использующихся в производстве продукции оборонного назначения.
– Но это когда нет санкций, а Запад-то нас душит...
– Санкции со стороны Запада направлены на то, чтобы лишить нас возможности получать продукцию, которую мы не можем делать сами на должном уровне, от прежних поставщиков. Нам приходится искать новые пути её получения, соответственно терять время и, что существеннее, терять вектор развития.
Мы должны прекрасно понимать, что военно-технологическая революция происходит в наши дни. Она связана с тем, что ведущие страны мира, скажем так, весь западный мир, успешно освоив 5-й технологический уклад, переходит к тому, что мы условно называем 6-м технологическим укладом. В ближайшие 15-30 лет произойдут существенные прорывы в нескольких областях даже не столько вооружений, сколько технологий. Почти все из них имеют двойное назначение.
– А можно поконкретнее?
– Прорывы ожидаемы в сфере биогенетики, благодаря чему может быть создано новое, не химическое и не бактериологическое оружие, которое позволит воздействовать на геном и на иные структуры жизнедеятельности человека.
Вторая область, где возможен значительный прорыв, – это средства связи. Третья – генерация энергии.
Есть ряд межгосударственных конвенций, которые запрещают технологический прогресс, например в области управления климатом. Но, видя, как стремительно разрушается современный правовой порядок на международной арене, приходится допускать возможность пересмотров и в этой сфере. Если это произойдёт, мы обнаружим стремительный прогресс в этих очень опасных областях.
Отдельная сфера – космос, его освоение или, другими словами, колонизация...
Мы в обозримой перспективе увидим массу нового и неожиданного. Отчасти это проявляет себя уже сегодня: например, американская доктрина молниеносного внезапного удара. Но это только маленькая верхушка очень большого и опасного айсберга. Уже сейчас ясно, что потенциал киберагрессии произрастает из стремительного развития технологий, информационной техники и социальных сетей, где образуются принципиально новые субъекты.
И когда о современных военных конфликтах говорят как о гибридных, подразумевается, что наше сознание с трудом определяет не только характер этих войн, но даже момент начала и окончания войны.
– Каковы временные рамки вашего прогноза относительно развития высоких технологий и их применения в военных целях?
– С участием экспертов и представителей промышленности мы моделировали ситуацию на 2030 год. Вопрос ставился чётко: какие вооружения из тех, которые представляют стратегическую угрозу, могут появиться внезапно.
– Внезапно, наверное, не появятся никакие. Если, конечно, разведслужбы не оплошают. Ведь новые технологии, как я понимаю, это результат серьёзной планомерной работы...
– Внезапно не для специалистов-разработчиков, а для мировой общественности, а главное, для государственного руководства. Мы выявили с десяток таких направлений, затем провели анализ, какие страны в них лидируют. Таких стран, естественно, немного. Почти везде США, Китай, где-то Израиль, Великобритания, Франция.
Россия присутствует практически в каждой сфере, имея технологические наработки, однако не в каждом из направлений мы сможем быть лидерами. То есть первыми это оружие сделаем не мы. Но и на обочине прогресса мы не останемся: имеющегося потенциала достаточно, чтобы продвинуться по этим экстравагантным направлениям настолько, чтобы обеспечить стратегическую безопасность и готовность к быстрому прогрессу в случае сюрпризов со стороны соперников.
– О каких именно направлениях вы говорите?
– Вряд ли это может быть темой интервью даже в «Красной звезде»... Например, молекулярный генератор, который может моделировать поведение человека и масс людей.
Космическое, лучевое оружие, климатическое, фармакологическое, сетевое информационное (воздействие на человека и на интерфейсы человека и машин). Отдельная тема – собственная жизнь киборгов. Когда нам показывают нынешних роботов, их вид и манипулятивный репертуар зачастую вызывают улыбку.
Но это до тех пор, пока они не способны к самовоспроизводству. А ведь сравнительно скоро на Земле появятся люди с разными протезами типа гаджетов и чипов, люди с преобладающими техногенными компонентами в основных сферах своего жизнеобеспечения. Наконец, будут созданы человекоподобные техногенные существа, которые смогут себя воспроизводить.
– То есть если папа Карло выстругал Буратино из полена, киборги смогут, образно говоря, вытачивать своё потомство на токарном станке?
– Пока это кажется фантастикой, но недавно даже Папа Римский собирал семинар в Ватикане, где рассматривался вопрос о влиянии искусственного интеллекта и искусственных существ на религию, мировоззрение и поведение людей. Что касается папы Карло, то взгляните даже на сегодняшние 3D принтеры и изделия, которые «вытачивают» на них современные мастера.
Александр Тихонов