Последние столетия именно военное дело было главным движетелем научно-технического прогресса, а ВПК являлся сосредоточением высоких технологий, которые затем распространялись в гражданскую сферу. С крахом СССР естественно на определенный период времени роль военных, как заказчиков, снизилась. А соответственно, замедлились и темпы технологического прогресса. В этот период мы имели дело не с новыми решениями, а с так называемыми улучшающими инновациями. Данный фактор сыграл значительную роль в резком снижении динамики развития ВПК в США, Великобритании, большинстве других стран мира. В этих благоприятных для нашего ВПК внешних условиях за счет внутренних ресурсов удалось не допустить отставания по ключевым направлениям обычных вооружений. Наши самолеты, танки, ракетные комплексы по-прежнему, как свидетельствует, высококонкурентный мировой рынок вооружений остаются на лидирующих позициях.
Однако, буквально последние годы ситуация в корне изменилась. Во-первых, все больше меняются конкретные виды войн и методы ведения военных действий. Появились так называемые гибридные, смешанные войны, войны переменной интенсивности и т.п. Более того, на состоявшейся в прошлом году крупнейшей конференции военных теоретиков, практиков и юристов в Национальном военном университета одном из ведущих учебных заведений Армии США не удалось выработать общую точку зрения на само правовое понимание войны в современных условиях. Грубо говоря, не понятно, где заканчивается мир и начинается война. Как отличить террористические акции от вооруженной агрессии и т.п.
Во-вторых, новые виды военных действий с одной стороны породили, а с другой стороны сами обусловлены принципиально новыми видами вооружения. Практически во всех странах мира киберпространство стало рассматриваться как полноценный пятый театр военных действий. Все шире применяется полностью автоматизированные и роботизированные боевые комплексы. На данном этапе это дроны. В целом ряде стран мира проводятся испытания и более того, ставятся на вооружение принципиально новые виды акустического и оптического оружия. С появлением сверхбыстрых средств доставки боевых зарядов в значительной мере изменяется само понимание доктрины сдерживания. Этот перечень военные специалисты без труда продлят на целые страницы.
В-третьих, и это для сегодняшней темы главное, новые виды оружия для неизвестных еще вчера типов войны производятся на принципиально иной, не существовавшей еще вчера технологической базе. У нас достаточно широко дискутируются такие темы, как Кондратьевские волны, технологические уклады, технологические зоны и т.п. В некоторой степени эти дискуссии носят научно-практический характер. В мире же на наших глазах последние 2-3 года разворачивается Третья производственная революция. Она не имеет теоретического обоснования. Ей посвящены не высококлассные научные труды, а скорее публицистические, либо политологические работы. Но от этого она не перестает быть реальной. Более того, в каком-то смысле ТПР оказалась достаточно неожиданной для многих экспертов из зарубежных фабрик мыслей, которые мыслили привычными терминами. Они ждали расцвета нанотехнологий, когнитивных технологий, биотехнологий, информационных технологий. Т.е. речь шла скорее не о производственной революции, а о выдвижении на первый план тех или иных секторов экономики, базирующихся на тех или иных научных направлениях.
На практике же выходит по-иному. Сердцевиной ТПР являются преобразования в самом производственном процессе, способах его организации, управления и связанной с ними логистики. Главными, если можно сказать столпами ТПР является роботизация, повсеместное внедрение 3D принтеров и включение информационных технологий в саму основ производственного процесса.
Все мы привыкли к тому, что промышленность, индустрия делятся на группы А,Б, на производство средств производства и производство предметов потребления. Так вот в рамках ТПР уже вышли из лабораторных стен и запущены в практическую эксплуатацию предприятия, которые не только могут гибко перестраиваться с производства средств производства на производство предметов потребления, но и сами способны достраивать себя.
ТПР создает серьезные проблемы для российского ВПК. Но она же открывает и принципиально новые возможности.
Сначала о проблемах. Уже сегодня вовсю идет процесс реиндустриализации Америки, возврата в страну, особенно в сектор ВПК, полный цепочек производства изделий. Причем, этот возврат происходит не на основе техники и технологии даже начала нулевых годов этого века, а с использованием последних достижений робототехники и 3D печати. Счет роботизированных линий идет уже на тысячи, а крупнейшие корпорации начинают использовать 3D печать не в макетных мастерских и конструкторских бюро, а как ключевые элементы производственных технологий. Согласно различного рода публикациям, значительная часть принципиально новых типов вооружений производится на новых предприятиях, оснащенных роботизированными линиями, 3D печатью, насыщенными программными комплексами.
В реалиях сегодняшнего мира наша страна при всех геополитических, цивилизационных и иных разногласиях и противоречиях теснейшим образом сотрудничает например, в освоении Арктического шельфа, создании инфраструктуры на Дальнем Востоке и других проектах с ведущими корпорациями со штаб-квартирами в Лондоне, Нью-Йорке, Париже и Пекине. Понятно, что эти корпорации в значительной мере привносят самые передовые технологии, которых в настоящее время у России нет.
Казалось бы в глобальном мире этот принцип мог бы быть распространен на любые сферы. Тем более что у всех у нас в памяти покупки вооружений у западных компаний, подписание различного рода соглашений с зарубежными компаниями, специализирующимися в сфере военной техники и т.п. Однако, как представляется, в условиях нового этапа усиления конфликтности мировой ситуации надежды на такого рода сотрудничество является не вполне обоснованными. По крайней мере, в той их части, где речь идет о действительно самых передовых технологиях и оборудовании, необходимом для производства наиболее совершенных изделий.
Запад, и прежде всего США, прекрасно понимают, что ахиллесовой пятой российского ВПК является слабость его технологической базы. Эта слабость порождена полной деградацией отечественного машиностроения и производства оборудования. Эта отрасль подверглась полному разгрому. Причем, если почитать книги американских экспертов начала 90-х гг., то они признавали что Советский Союз не уступал, а по ряду направлений превосходит США в области робототехники, производстве автоматизированных и роторных линий. Сегодня этих заводов уже физически не существует. В заводских корпусах разместились склады, магазины, развлекательные центры и рестораны.
В этих условиях необходимо внимательно отнестись к появившимся в последние месяцы неоднократным сообщениям специализированной прессы о некоторых необычных характеристиках, которых обладают роботизированные линии и промышленные 3D принтеры. Из этих источников удалось выяснить, что сами американцы обнаружили, что нередки случаи, когда наиболее современные роботизированные комплексы и промышленные 3D принтеры имеют обязательные геолокационные программы. При этом, если оборудование перевозится в другое место, которое не было согласовано в контракте, он просто автоматически отключается и не работает. Нетрудно понять, что фактически речь идет о возрождении знаменитого КОКОМа. Но уже не в виде юридических предписаний, а на основе программных решений, гарантирующих непопадание оборудования на территории тех или иных стран, или даже конкретных производств.
В сложившихся условиях вряд ли следует ожидать, что Запад именно в военно-промышленной сфере столь же охотно пойдет на технологическое сотрудничество, как это происходит в сфере добычи полезных ископаемых, энергетическом секторе и т.п. Скорее можно ожидать системных мероприятий по сдерживанию развития российского ВПК на основе запрета поставок соответствующего оборудования, реализуемых не через юридические процедуры, а через неотвратимые программные решения. Если во времена СССР ГРУ, как известно, достаточно успешно занималось промышленной разведкой, то внедрение подобных решений делает весьма затруднительным и эту возможность.
По сути речь идет о необходимости достижения технологической самодостаточности российского ВПК. Сделать это чрезвычайно сложно, но на наш взгляд, возможно. И связано это не столько с какими-либо рывками или мобилизациями, сколько с системной повседневной кропотливой работой, учитывающей сложившиеся реалии.
Прежде всего, необходимо провести строжайшую инвентаризацию российских разработок в сфере высокотехнологичного машиностроения, производства средств производства для ВПК. Несмотря на имеющиеся панические настроения, преобладающие у некоторой части экспертов, ситуация далека от безнадежной. Главное в этой сфере – это люди. Как показывает анализ, достаточно значительная часть наших специалистов успешно работает в ведущих компаниях и университетах Западной Европы, Южной Корее, США и Израиля в сфере робототехники, 3D печати и производства новых материалов. Как мы все понимаем, всегда могут найтись аргументы, которые сделают для этих людей, по крайней мере немалой их части, привлекательной работу на Родине, в т.ч. в сфере ВПК.
Как ни странно, определенные дополнительные возможности решения этой задачи создает реформа РАН, вокруг которой сломано столько копий. Если отбросить сиюминутные пропагандистские штампы, то станет понятным, что научные учреждения – это не вывески, не корпуса, и даже не академики, возглавляющие тот или иной институт, а коллективы и имеющееся у них оснащение. В свое время знаменитый Минсредмаш СССР Славского и Оборонная Десятка имели, по сути, мощнейшую собственную науку. Даже академические институты работали по многим темам, как своего рода соисполнители. В этой связи, возможно, заслуживает внимание, чтобы в ходе реформы российской науки выделить специальный сектор межинститутских научно-технических коллективов, которые были бы прямо подчинены Вице-премьеру по ВПК. Соответственно эти коллективы, оснащенные необходимым дополнительным оборудованием, могли бы работать над решением первоочередных практических задач обеспечения технологической самодостаточности. По мнению зарубежных экспертов такого рода группы специалистов в России имеются. Причем, в самых различных центрах, включая районы Урала, Сибири, ДВ. Важно не допустить, чтобы коллективы в полном составе или их лидеры уехали работать за рубеж. Тем более, что например, китайские товарища, а также крупнейшие корпорации Южной Кореи прилагают в этом направлении большие усилия.
Наконец, хотелось бы сказать вот о чем. Согласно мнению ведущих экспертов по целому ряду направлений Россия сегодня самостоятельно не сможет преодолеть отставания в сфере производства сверхсовременных технологических линий и оборудования и соответственно выйти на технологическую самодостаточность. Скорее всего, по крайней мере, в разрезе кадров, это действительно так. И здесь никакие призывы к рывкам и мобилизации не помогут. Означает ли это, что с учетом запрета для ведущих компаний экспортировать передовые технологии в Россию наш ВПК обречен на технологическую зависимость?
Конечно, нет. Надо иметь в виду, что большая часть технологий, использованных для производства новейших видов оружия – это технологии двойного назначения, широчайшим образом используемые в гражданском секторе. Об этом кстати свидетельствует тот факт, что на днях знаменитая американская DARPA выложила в открытый доступ многие из разработок. Характер ТПР таков, что упор в ней делается не на огромные заводы, а на мини-предприятия, которые при необходимости комбинируются в определенные производственные сети. Оборудование для таких предприятий и вообще новые виды робототехники и 3 печати на Западе и особенно в Америке и Азии производят в основном молодые компании, так называемые стартапы. Таких компаний сотни и тысячи открываются ежегодно. Чуть меньшее количество закрывается. Причем закрываются зачастую далеко не худшие, а иногда и лучшие в технологическом плане. Закрываются потому, что вовремя не нашли либо дополнительного финансирования, и что еще чаще не смогли выйти на рынки сбыта. Вот здесь и лежит решение вопроса. Никто не мешает специальному подразделению российского ВПК тщательно мониторить поголовно все стартапы в интересующих сферах и дождавшись моменты, когда компании с нужными России технологическими решениями готовы пойти на дно по экономическим причинам просто купить их. Собственнику никто не может запретить устанавливать оборудование где он хочет и для чего он хочет.
В общем, существуют не сложные, отработанные, не требующие перенапряжения экономики, в значительной степени автономные от общегосударственных проблем решения обеспечения технологической самодостаточности российского ВПК.
Елена Ларина
