Министерство обороны России организовало наступление на внешнеполитических фронтах
Заместитель министра обороны Анатолий Антонов курирует в военном ведомстве внешнеполитическое направление. В том числе военное и военно-техническое сотрудничество с зарубежными странами, выполнение договоров с зарубежными государствами по контролю за вооружениями и разоружением. В последнее время активность военных на этом направлении бросается в глаза.
О взаимоотношениях России с США и НАТО беседовал с заместителем министра ответственный редактор «Независимого военного обозрения» Виктор Литовкин.
– Анатолий Иванович, в последнее время бросается в глаза, что Министерство обороны усилило работу на внешнеполитическом направлении. Я бы даже сказал, применяя военные термины, перешло здесь в наступление. С чем это связано?
– Это часть стратегии министра обороны, направленной на создание благоприятных политических, если хотите, военно-политических условий, которые позволят эффективно и в срок выполнить задачу Верховного главнокомандующего по реформированию ВС России. Возьмем только одну декаду августа. Министр обороны Сергей Кужугетович Шойгу четыре раза встречался с коллегами из зарубежных стран. Обратите внимание на палитру этих встреч. Он провел переговоры с министрами обороны ФРГ и Вьетнама, которые побывали в Москве, а также вместе с министром иностранных дел Лавровым совершил поездку в Италию и США, где участвовал в переговорах в рамках формата «2+2» (министры иностранных дел и обороны двух стран) и проводил двусторонние встречи с итальянскими и американскими коллегами.
– Мне довелось побывать в группе журналистов, освещавших визит министра обороны в Италию и США. Показалось, хотя вы можете меня поправить, что тон встреч в Риме и Вашингтоне отличался. Почему-то в столице Соединенных Штатов не было даже обычной в таких случаях пресс-конференции двух делегаций.
– На мой взгляд, встреча в формате «2+2» между министрами иностранных дел и обороны России и США принесла пользу обеим делегациям, кто бы и что ни говорил по этому поводу. Для меня вывод однозначный: встреча была интересной, встреча была конструктивной, встреча была прагматичной.
На переговорах Сергея Кужугетовича Шойгу с господином Чаком Хейгелом оба министра обороны высказывались за повышение уровня сотрудничества между нашими вооруженными силами и дали указания своим заместителям – мне и господину Миллеру – активизировать контакты с тем, чтобы определить возможные новые сферы для взаимодействия. Таким образом, мы расширим сферу нашего разговора с ПРО на другие важные вопросы двустороннего сотрудничества.
Говоря о большом комплексе мероприятий, которые прошли в последнее время, было бы неправильно умолчать о проблемах. Они есть, и мы их не скрываем. В первую очередь это проблема ЕвроПРО, которую Шойгу обсуждал и с господином Мезьером (министр обороны ФРГ. – В.Л.), и с коллегами из Италии, а также, что само собой разумеется, с господином Хейгелом. Пока решение этой проблемы не просматривается. Но по результатам этих встреч эксперты Минобороны России и их коллеги из НАТО получили поручения подумать над тем, что можно вместе сделать для снятия озабоченностей России в отношении противоракетных планов США и государств альянса.
Мы внимательно смотрим за тем, что делают наши коллеги на Европейском континенте, в Азиатско-Тихоокеанском регионе в плане развертывания глобальной системы противоракетной обороны и как степень развертывания этой системы будет влиять на силы ядерного сдерживания Российской Федерации.
На сегодняшний день концепция ядерного сдерживания существует. Благодаря этой концепции, которая сложилась между США и Россией, нам удалось избежать ядерной войны. С развертыванием глобальной системы ПРО возникает риск нарушения существующего баланса сил.
Для того чтобы быть понятным, хочу привести самый простой пример. Представьте двух воинов, у которых есть в руках меч, и вдруг у одного из них появляется еще и щит. Разумеется, тот солдат, у которого есть и меч, и щит, усиливает свои возможности в схватке с противником. И для того чтобы компенсировать это преимущество, другому воину придется тоже приобрести щит или сделать свой меч более сильным.
Гонка вооружений – не наш выбор. Мы открыто говорим об этом коллегам как в НАТО, так и в Соединенных Штатах Америки. Но если и тогда наши призывы и объяснения будут окончательно отвергнуты, мы будем вынуждены принять ответные военно-технические меры.
Хочется верить, что окно возможностей, которое существует в отношениях с Соединенными Штатами и НАТО, не будет захлопнуто и мы сможем найти пути решения этой проблемы. Скажу точно, что эта тема станет одной из ключевых в ходе моей предстоящей встречи с Джимом Миллером.
Еще одна проблема. Все, конечно, знают известные инициативы Барака Обамы в отношении ядерного разоружения. Его последнюю речь у Бранденбургских ворот, когда нам было предложено сократить на треть количество ядерных боезарядов. Мы удовлетворены тем, что сегодня Соединенные Штаты согласились с нашим подходом к стратегической стабильности, что они, так же как и мы, считают, что процесс и проблему ядерного разоружения надо рассматривать в комплексе. Смотреть на стратегическую стабильность с учетом всех ее составляющих. Здесь и противоракетная оборона, здесь и стратегические наступательные вооружения в неядерном оснащении, дисбаланс в обычных вооруженных силах и, по сути дела, неопределенность в отношении размещения оружия в космосе, высокоточное оружие. Все эти вопросы мы готовы обсуждать с коллегами. Будь то на двусторонней или на многосторонней основе. Главное, чтобы были политическая воля и готовность искать развязки не за счет безопасности друг друга, а во благо укрепления безопасности каждого государства. С тем, чтобы реализовать решения, принятые лидерами наших стран в Лиссабоне, по созданию единого пространства безопасности от Атлантики до Урала.
– Анатолий Иванович, когда вы говорили о комплексе обеспечения европейской безопасности, не упомянули о тактическом ядерном оружии. Оно сознательно выводится из этой темы или будет обсуждаться на других панелях переговоров? Может, оно будет рассматриваться в связи со стратегическим оружием в неядерном исполнении?
– Нельзя вопрос, как мы называем, о нестратегическом ядерном оружии вырывать из общего контекста обсуждения проблем стратегической и региональной безопасности. Это не вопрос двусторонних российско-американских отношений. Эта проблема затрагивает все ядерные страны, без учета потенциала которых серьезный разговор не получится.
Кстати, четкого общепризнанного определения, что такое нестратегическое (тактическое) ядерное оружие, не существует. Такое понимание было выработано в рамках российско-американских переговоров, но не является обязательным для всех. Но даже между Россией и США остаются расхождения в том, что считать НСЯО. Например, у сторон нет единого понимания в отношении крылатых ракет морского базирования большой дальности. Известно также, что одни и те же ядерные авиационные бомбы могут устанавливаться как на стратегических, так и на нестратегических носителях.
Проблема нестратегического ядерного оружия затрагивалась в разных форматах. Кстати говоря, мне самому пришлось обсуждать эту проблему в 2010 году в рамках обзорного процесса по Договору о нераспространению ядерного оружия. Тогда в Нью-Йорке был принят план действий, который предполагает начало дискуссии между ядерными государствами по всем аспектам ядерного оружия. Независимо от того, стратегическое оно или нестратегическое.
Обратите внимание, переговоры о сокращении стратегических наступательных вооружений ведутся между США и Россией. И мы всегда рассматривали эту проблему с точки зрения принципа досягаемости данного оружия территории друг друга. Так вот нестратегическое ядерное оружие США, которое расположено на территории западных государств, натовских государств, может быть в очень короткое время доставлено к границам нашей страны. И потому оно по своему характеру носит для нас стратегический характер.
Что касается российского нестратегического ядерного оружия, то оно не представляет никакой угрозы для безопасности США, так как не может быть доставлено в столь короткое время до территории Соединенных Штатов. Именно на этом этапе мы повторяем везде и всюду – на обзорных конференциях, на заседании Совета Россия–НАТО, что в данном вопросе первый ход за Соединенными Штатами. Мы говорим о том, что США и страны НАТО должны принять решение о выводе ядерного оружия США на свою национальную территорию. Но этого мало. Есть еще технологическая, военно-производственная инфраструктура, которая расположена на землях западноевропейских государств и предназначена для обслуживания нестратегического ядерного оружия США. Мы считаем, что эта инфраструктура должна быть уничтожена.
Более того, у меня в качестве эксперта Договора о нераспространении ядерного оружия возникает вопрос: как получилось, что на территории неядерных государств (ДНЯО предполагает, что только пять стран – Россия, США, Великобритания, Франция, Китай – могут иметь ядерное оружие, остальные государства добровольно от него отказались) вдруг оказалось ядерное оружие? Как же так в рамках мероприятий по ДНЯО неядерные европейские страны выступают за уничтожение ядерного оружия, а сами проводят политику сохранения на своей территории ядерного оружия США? Разве это не позиция с двойными стандартами? А что это за система совместного управления ядерным оружием, которая существует сегодня в натовских странах? На мой взгляд, это является грубейшим нарушением статей 1 и 2 Договора о нераспространении ядерного оружия.
Напомню, статья 1 говорит о том, что ядерные государства не должны передавать, давать в использование и в управление и т.д. свое ядерное оружие. А статья 2 говорит о том, что неядерные страны не должны стремиться приобретать, использовать, управлять и т.д. ядерным оружием. Как в этой ситуации видится концепция совместного использования ядерного оружия в контексте обязательств по ДНЯО?
Для меня вообще понимание того, что НАТО является ядерным альянсом, вызывает очень много вопросов. Я очень хотел бы хотя бы на неофициальных встречах, на натовских конференциях поспорить со своими североатлантическими друзьями о приверженности их Договору о нераспространению ядерного оружия.
– Я хотел бы вас поддержать и продолжить эту мысль. В НАТО существует Комитет ядерного планирования, куда входят все члены альянса – Чехия, Польша, Болгария, Румыния и другие государства, которые к ядерному оружию не должны иметь никакого отношения. У нас в ОДКБ ядерное оружие имеет только Россия, и никакого так называемого комитета по ядерному планированию нет. Мы не держим свое ядерное оружие на землях других государств, и как, спрашивается, натовцы будут говорить нам о равноправии, об одинаковом подходе к ядерному разоружению?.. Нонсенс какой-то. Вы задавали этот вопрос коллегам из США?
– Этот вопрос мы неоднократно поднимали на различного рода дискуссионных площадках. Поднимали остро этот вопрос наши академики, наши сотрудники, которые занимаются научной работой. Однако натовские государства отказываются обсуждать эту проблему, считая это внутренним делом НАТО, и утверждают, что они не нарушают никаких положений Договора о нераспространении ядерного оружия.
– Они держат под Шауляем истребители F-15 и F-16, которые способны нести американские атомные бомбы В61, находящиеся на базах США в Европе. Это практически на границах нашей страны. Летчики стран, которые не обладают ядерным оружием, тренируются в применении этого ядерного оружия…
– Это один из аспектов так называемого совместного управления ядерным оружием, когда летчики неядерных стран обучаются использованию самолетов, которые могут нести ядерное оружие в военное время. Я считаю, что с такой ситуацией мы не можем смириться и она не способствует укреплению Договора о нераспространения ядерного оружия.
– Хочу вернуться к встрече «2+2» в Вашингтоне. Журналисты, присутствовавшие в зале Госдепа во время приветственных слов делегаций, услышали от главы Госдепартамента Джона Керри слова о желании сотрудничества с Россией. В то же время сразу после пресс-конференции, которую давали в российском посольстве Сергей Лавров и Сергей Шойгу, выступил президент США Барак Обама и сказал, что берет паузу в отношениях с нами. Как бы вы прокомментировали это заявление?
– Я могу оценивать те события, в которых принимал участие. А я принимал участие во встрече министров иностранных дел и министров обороны. Могу высказать личное мнение, которое вынес из этих дискуссий. Особенно из разговора между министрами обороны России и США. Уверен в том, что господин Хейгел настроен на прагматичное сотрудничество с нами. В том числе и по такому важному вопросу, я думаю, вы мне его зададите, как Афганистан.
Проблема Афганистана, проблема 2014 года становится все более и более острой. Вывод международных сил содействия безопасности из Афганистана создает вызовы безопасности, в том числе и для Российской Федерации и наших союзников. Вы, надеюсь, обратили внимание, как много делается для укрепления российских военных контингентов в Таджикистане и Киргизии в преддверии тех событий, которые произойдут в 2014 году. Мне кажется, что международные силы содействия безопасности чуть-чуть поторопились, приняв окончательное решение о выходе из Афганистана, где еще не созданы, на мой взгляд, эффективные внутренние силы безопасности, способные противодействовать радикальным элементам.
Тема Афганистана, я хочу это специально подчеркнуть, является одной из тех, что связывает нас – США и Россию. У нас есть общие интересы в этом вопросе. И мне представляется, что можно применить такую фразу: «Мы обречены с США на сотрудничество». Я твердо убежден, что конфронтация не нужна Соединенным Штатам. А то, что касается нас, я вас убеждаю, что у нас нет таких намерений. Мы четко и недвусмысленно выразились в отношении перспектив взаимоотношений с США – мы заинтересованы в прагматическом сотрудничестве.
Но, сказав это, я хочу сказать и следующее. Мы заинтересованы в этом в той же степени, в какой США заинтересованы в сотрудничестве с нами. Не больше, но и не меньше.
Я убежден, что после возвращения из отпусков наших коллег из Госдепартамента и Пентагона у нас состоятся интересные встречи, в ходе которых мы будем искать решения проблем региональной и глобальной безопасности.
Виктор Литовкин