Бросая российскую промышленность в объятия ВТО, с ней поступают «не по-джентльменски». На «Суперджет» тратят совершенно нереальные деньги, а гражданское авиастроение находится в глубоком пике. Единственный отрадный момент – повсеместная модернизация производств, сравнимая с индустриализацией 30-х годов. О жизни и выживании «стандартного» оборонного предприятия газете «БИЗНЕС Online» рассказал генеральный директор ОАО «Казанский завод «Электроприбор» Павел Шацких.
«С января никаких замков и сковородок!»
- Павел Александрович, «Электроприбор» – предприятие известное, но время идет, ситуация меняется, что сегодня выпускает завод?
- Номенклатура изделий очень широкая. Если коротко, то мы завод, чьими стараниями российские самолеты и вертолеты поднимаются в небо. Во всяком случае, здорово прилагаем к этому руку. Почти все отечественные производители летательных аппаратов и авиационных двигателей используют наши комплектующие. В основном это приемники, датчики температуры, оборотов, системы сигнализации о пожаре, системы отображения термометрических и тахометрических параметров и так далее. Еще производим элементы систем наведения различных комплексов.
- Имеются в виду авиационные ракеты?
- В том числе и ракеты. Вообще, когда мы говорим об «Электроприборе», то говорим о продукции и военного, и гражданского назначения. А масштабы партнерских отношений можете представить сами – у предприятия около 200 постоянных партнеров.
- Насколько понимаю, тематика гиростабилизированных платформ идет из 60-х – тогда эта продукция устанавливалась на ракетах дальних перехватчиков Ту-128…
- Да, было такое изделие ШГС-2 – широкоугольная гиростабилизированная платформа. Старинное изделие, хранится в заводском музее. Сегодня приборы подобного типа выпускаются, но на современной элементной базе. Это как небо и земля. Но посмотреть на «старинную» вещь бывает занятно. Кстати, первая автоматическая стыковка космических кораблей в 1967 году была сделана с помощью нашей платформы – 4Н-1000 из комплекса «Игла».
- Приходилось слышать, что продукция электроприбора устанавливается и на танки…
- На некоторые типы танков устанавливаются авиационные двигатели. Естественно, там присутствуют и наши комплектующие. Более того, датчики, которые выпускает завод, традиционно используются и в судостроении, хотя объемы поставок не те, что были в 70-е-80-е годы, столько кораблей Россия уже не строит.
- Гражданская продукция – логичное продолжение военной тематики или вынужденная мера?
- Эта была оптимальная модель функционирования, которую предприятие выработало в сложные 90-е. Тогда сохранить завод помогла именно ориентированность на продукцию и гражданского, и военного назначения. Номенклатура изделий для «оборонки» резко сократилась, нужно было чем-то загрузить высвободившиеся мощности. Делали дверные замки. Кстати, очень качественные. И благодаря им обеспечили загрузку производственных мощностей, загрузку людей, в первую очередь сохранили костяк коллектива.
- Помнится, завод даже выпускал сувенирную продукцию, кухонную утварь. Сейчас производите что-то подобное?
- «Непрофильная тематика» нашего предприятия закрыта. Было принято решение не заниматься этим направлением. Так что с января этого года – никаких замков и сковород! Уж коль мы слуги наукоемкого производства, придется служить исключительно только этому господину. Причин для такого отказа несколько. Страна вступила в ВТО, и выдержать конкуренцию с гражданской продукцией будет намного сложнее. Ведь «драку» за рынок зарубежные и отечественные предприятия начали в совершенно разных весовых категориях. «За бугром» – великолепные условия для бизнеса: всяческие преференции, отработанная тактика и стратегия захвата рынков. У нас – высокие тарифы на энергоносители, низкие производительность труда и рентабельность, зашкаливающий уровень коррупции, запутанное налоговое законодательство. Выпускать на ринг неподготовленного бойца против опытного соперника, на мой взгляд, в высшей степени нечестно. Все-таки российскому правительству надо было основательно подумать об условиях выживания отечественных предприятий. Мы опять бездумно бросаемся в омут. Надо было сначала постараться привести внутренние условия работы к таким же стандартам, как на Западе. Тогда все выглядело бы по-джентельменски.
Так вот, разумно ли влезать со «сковородками» в тот сегмент рынка, где нас только и «ждут» сотни специализированных конкурентов? Парадокс в том, что мы можем делать прекрасные комплектующие для самолетов, вертолетов, танков, кораблей и так далее, но переиграть производителей «сковородок», тем более зарубежных, которые крепко набили на этом руку, нам трудно. Вывод простой: нужно развивать те направления, где мы конкурентоспособны.
«Не выполнил обязательства - приготовь чемодан с предметами первой необходимости»
- Но какая-то доля гражданской продукции все же сохранилась. Что это и как выглядит в процентном соотношении с военными заказами?
- Гражданская продукция составляет 8 - 9 процентов от общего объема производства. Это главным образом изделия для КАМАЗа: датчики скорости, электродвигатели для отопительных систем. Подчеркну, это чисто гражданская продукция. А примерно 90 процентов наших изделий имеют двойное назначение – могут использоваться как на гражданских, так и на военных объектах… Ситуация с гражданской продукцией шаткая: КАМАЗ испытывает сильную экономическую «качку», и когда она закончится, непонятно. Из-за нее снижен объем заказов, хотя мы могли бы поставлять автогиганту куда больше продукции.
- С кем выгоднее работать – с военными или с гражданскими?
- Мы дружески пожимаем руки и тем, и другим. Но сегодня серьезно увеличился объем гособоронзаказа. Если раньше мы как исполнители-соисполнители довольствовались 8 - 10 процентами (от общего объема нашей продукции), то в этом году эта доля возросла до 35 процентов. Программа перевооружения армии существенно пополнила портфель наших заказов. Но сказать, что до ее появления было скучно жить, тоже не могу. Выживали за счет экспортных поставок. Напрямую нам это запрещено – не позволяет специфика продукции. Но мы ее поставляли через головных исполнителей – вертолето- и самолетостроительные компании. Наши изделия работают в 84 странах.
- Объективно получается, что военные – солидный партнер: треть от общего объема продукции не шутка…
- Есть нюансы. Во-первых, за срыв гособоронзаказа теперь можно запросто «отбыть в места не столь отдаленные». Введена уголовная ответственность за подобные деяния: не выполнил обязательства – будь любезен приготовь чемодан с предметами первой необходимости. Приходится об этом помнить. Во-вторых, ущербна ценовая политика. Да, в рамках оборонзаказа поступают гарантированные деньги, но они небольшие. Цены по линии гособоронзаказа и по экспорту существенно отличаются. В первом случае цены контролирует министерство обороны через институт военных представителей. Они имеют указания не превышать уровень инфляции, который обозначает минэкономразвития. Упрямые ребята – держатся за определенный показатель инфляции, невзирая на растущие затраты… А во втором случае, экспортных или коммерческих поставок, это предмет договоренности между предприятиями. Стоимость вертолета по линии гособоронзаказа и в рамках прямых договоренностей отличается существенно.
- Проблему такого дисбаланса цен можно решить?
- Оборонные предприятия неоднократно обозначали ее на самом высоком уровне. В ближайшее время должна появиться методика по ценообразованию, которая расставит все точки над i…
Но есть еще одна проблема. То, что на армию начали тратить больше денег, это хорошо – вовлеченные в гособоронзаказ предприятия в финансовом отношении чувствуют себя достаточно комфортно. Однако заказ вырос, а квалифицированных кадров не хватает, и оборонные предприятия с трудом могут обеспечить требуемый уровень качества и выдержать сроки – не зря ведь сажать обещают.
- Вы оказывались в подобной ситуации?
- Да, как-то заставили серьезно поволноваться ряд вертолетных предприятий. Хотя дело было не в «Электроприборе» – нам самим не поставили нужное комплектующее изделие. Проблемы возникли из-за того, что в Украине рейдеры захватили предприятие, и оно встало. Но в итоге мы все же договорились. А из «украинской» истории извлекли суровые уроки – производство тех критично важных комплектующих было налажено в России, хотя и украинская продукция продолжает поступать.
- Одно время «Электроприбор» активно сотрудничал с французами…
- Лет 15 назад в республике возникла идея создания совместного предприятия с французами. Кстати, это было одно из первых СП в Татарстане с участием иностранного капитала. Суть соглашения состояла в том, чтобы привлечь сюда зарубежные технологии, наладить кооперацию. Планировалось наладить производство элементов для датчиков давления с последующей поставкой за рубеж. Тема была очень интересная. Часть замысла удалось осуществить. В 1995 - 2000 годах завод производил элементы, из которых собирались датчики и поставлялись на Аirbus и Воeing в составе двигателей. Но потом дело заглохло.
- Французы сделали ручкой?
- Мне представляется, это козни бюрократов Евросоюза. Они готовы поддержать любой проект, всячески его лоббировать – финансово, политически и так далее. Но с одним условием: рабочие места должны создаваться в границах Евросоюза. Вывод рабочих мест для них как красная тряпка для быка – делают все, чтобы процесс застопорить. В принципе, это нормальная государственная политика – заботятся о своих.
- Пришлось похоронить СП?
- Нет, оно живо, но производственная составляющая из него ушла, осталась только коммерческая. Фирма называется ЗАО «ЭКА» (аббревиатура из названий трех компаний- учредителей – «Электроприбор», Казанское приборно-конструкторское бюро, и «Акситроль»). Сегодня это единственный поставщик французских датчиков на территории России и СНГ.
- Зачем нам французские датчики?
- Имея высокое качество, они введены в комплектацию наших самолетов и вертолетов. После проведения определенных процедур по сертификации допущены к использованию на отечественной технике.
«Сказывается потенциал советских конструкторских бюро»
- У «Электроприбора» большой годовой оборот?
- В 2012 году мы приблизились к отметке в 1 миллиард рублей. Темпы роста по выручке в 2013-м составят 114 процентов, прибыль от продаж запланирована в пределах 115 миллионов рублей. Темпы роста по прибыли несколько снижаются – около 90 процентов. Дело в том, что в конце прошлого года мы активно занимались заключением лизинговых договоров на поставку продукции, а платежи по лизингу напрямую включаются в себестоимость. Но на совете директоров решили смириться с тем, что темпы роста по прибыли будут ниже.
- Какую часть дохода заводу приносят собственно выпуск «железа» и инжиниринговые работы?
- Изначально завод был задуман как серийное предприятие, которое взаимодействовало с рядом КБ. Непосредственно инжиниринговыми и опытно-конструкторскими работами мы сами стали заниматься недавно, лет 10 назад. Объемы ОКР пока не особо впечатляющи – порядка 100 миллионов рублей. Но нас пока больше интересуют не объемы, а то, как опытно-конструкторские работы отражаются на серийной продукции, на возможностях выпуска новых изделий. Мы не ставим цели хватать звезды с неба – специалисты по ОКР больше думают о том, как модернизировать серийные изделия. Примерно 35 - 40 процентов нашей продукции – это изделия, модернизированные силами нашего КБ.
Есть веская причина, которая заставляет специалистов напрягать «силу мысли». Это колоссальная проблема всего ВПК – элементная база. Хотя отдельные выпускавшие ее предприятия уже прекратили существование, она по-прежнему входит в комплектацию современных изделий. Как быть? Приходится восполнять существующие пробелы опытно-конструкторскими работами… Кроме внутренних ОКР, есть внешние, по заказу предприятий, институтов. Те же датчики для КАМАЗа были созданы по его техзаданию.
- Кто ваши конкуренты? Много ли игроков в том сегменте рынка, который вы занимаете?
- Ситуация выглядит своеобразно. Основная номенклатура наших изделий разработана не на заводе, а еще советскими КБ. Невероятно, но многие из них живы! А поскольку у каждого уважающего себя КБ есть опытное производство, они продолжают потихонечку «клепать» продукцию, которую когда-то разрабатывали для нас. Да, это не совсем серийная технология, но, видимо, заказчиков качество устраивает: сказывается потенциал советских КБ – школа, знаете ли. В общем, несколько подобных производств «по курсу» мы наблюдаем. Но это не конкуренты, скорее, партнеры.
В Татарстане все равно будут экологически чистые АЗМ
- Насколько известно, «Электроприбор» продвигает идею внедрения на АЗС улавливателей паров бензина. Как возникла эта интересная тема?
- Идея появилась во время зарубежных поездок. Требования по экологии там жесточайшие, и все АЗС снабжены специальными улавливателями паров бензина. В итоге заправки спокойно соседствуют с кафе, магазинами – воздух на этих станциях чистейший. Мы подумали: не пора ли и нам заняться подобными установками? Уровень жизни населения медленно, но растет, недалеко то время, когда и наши люди к здоровью начнут относиться куда серьезнее. Между тем среднестатистическая российская АЗС в летний месяц «выдыхает» в атмосферу примерно 1 тонну бензина, зимой – 500 литров. Эти пары оседают в наших легких, почве, отравляют деревья.
- Что из себя представляет установка?
- Это холодильник, конденсатор и система фильтров, датчиков, насосов, которые улавливают во время заправки бензовозами танков АЗС вытесняемые пары. Увы, но такими установками пользуются не более полутора десятков АЗС по всей стране.
- Вы разработали установку, аналогичную импортным образцам?
- Во всяком случае, по техническим характеристикам наш продукт нисколько им не уступает. Правда, сделали его наши немецкие партнеры – инжиниринговая компания TST. Но на «Электроприборе» все готово к пуску аппарата в серию.
- В чем же дело? Слишком дорогая установка?
- Базовая цена – 2,4 миллиона рублей (при условии, что агрегат будет производиться достаточно большими партиями). Не так уж и много. Но владельцы АЗС устанавливать их не торопятся. Полагаю, они в глубокой задумчивости, ведь постановлением российского правительства на них возложена обязанность оборудовать АЗС установками по заправке природным газом. За свой счет, разумеется. Это серьезная нагрузка… Многое зависит и от позиции самих граждан. Они, как правило, пассивны. Но там, где люди проявляют активность в вопросах защиты природы, вопрос решается. Так, например, было на Ноксинском спуске. Местные жители пришли на АЗС и потребовали: «Ребята, хватит нас травить». Владелец автозаправки некоторое время колебался: с одной стороны, тратить деньги, с другой – над ним навис дамоклов меч – постоянные жалобы местных жителей. Дело закончилось тем, что мы поставили на АЗС улавливатель паров бензина.
- Обстановка нормализовалась?
- Раньше там был шквал обращений в самые разные инстанции, сейчас – тишина. Экологическая обстановка на АЗС соответствует самым высоким экологическим стандартам, что подтверждается экспертизами минэкологии.
- По времени сколько занимает установка такого оборудования?
- Основное – строительство фундамента – три-четыре дня. Монтаж – день-два.
- Совсем небольшой срок…
- А сейчас мы прорабатываем мобильную установку. Идея такова: если АЗС дороговато устанавливать стационарные агрегаты, они смогут вскладчину купить передвижную установку и эксплуатировать ее по графику… Как бы то ни было, улавливатели паров бензина на АЗС Татарстана появятся: постановлением правительства республики принята двухэтапная программа установки этих агрегатов на заправочных станциях.
«Шойгу и Рогозин воспринимаются как люди, которые знают, куда идти»
- Работа «Электроприбора» неразрывно связана с авиапромом. Как, по-вашему, ситуация в отрасли улучшается, ухудшается, застыла на одной точке?
- Если говорить о гражданском авиастроении, то, однозначно, нет ничего утешительного. Оно в «глубоком пике». 90 процентов российского гражданского авиапарка – импортные самолеты. Года три-четыре назад была смутная надежда на то, что проект Ту-334 будет реализован на одной из отечественных площадок, теперь эти надежды растаяли. Модель была весьма перспективна, начало серийного производства лайнера придало бы авиапромышленности мощный импульс. Почему-то весы качнулись в пользу проекта «Суперджет», который вызывает у меня откровенные сомнения. Может быть, «Сухой» кому-то и кажется интересным с коммерческой точки зрения, с позиций классического бизнеса, но в проект вложены совершенно неадекватные деньги.
Программа развития авиапрома, которая закончилась в 2012 году, на мой взгляд, провалена. Что будет с новой аналогичной программой, никто не знает. Суммы заявлены колоссальные, идеи вроде бы интересные. Но в России всегда страдает исполнение.
- У минобороны – новое руководство. Многие возлагают надежды на военно-промышленную комиссию, которую возглавил Дмитрий Рогозин. Отразились ли на вашем предприятии эти перемены в верхах?
- Пока Сергей Шойгу и Дмитрий Рогозин напоминают капитанов, которые пытаются выправить судно и задать ему правильный вектор движения. Судить о чем-то можно будет, когда начнется плавный ход. Могу точно сказать, что приход Шойгу в министерстве обороны вызвал состояние, близкое к эйфории. Прежнее руководство наломало дров, это известно. Опять же изначально идеи реформирования армии, может быть, и были правильными, но в процессе исполнения началось «махание шашками». Нет нормального механизма выполнения принятых решений, от этого все беды. А Шойгу и Рогозин воспринимаются как люди, которые знают куда идти и что делать. Это вызывает определенные надежды. По крайней мере они сделали первые правильные шаги.
- В частности, Рогозин восстановил институт военной приемки…
- Тут все постарались: и Шойгу, и Рогозин, и в первую очередь президент. Потому что был шквал обращений в связи с этим непонятным решением по сокращению численности военной приемки. Заводы лишились механизма, который давал возможность контролировать качество продукции, и оно начало страдать.
- Каким образом выходили из положения вы?
- Ну это был несколько лукавый ход. Часть сокращенных сотрудников военного представительства мы трудоустроили на заводе. И хотя они уже не обладали полномочиями членов военной приемки, тем не менее, имея за спиной опыт, знания, навыки, приносили предприятию существенную пользу как контролеры… А в грядущем сентябре все вернется на круги своя. Вводится новое штатное расписание, на предприятие прибудут офицеры приемки. Один уже на месте, решаем вопрос с жильем. В свое время мы слезно просили дать четыре-пять человек. Сейчас нам дали даже больше.
Почти "зеленое предприятие
- Насколько известно, в Казани вынашиваются планы по переносу промышленных предприятий за черту города. Что вы об этом думаете? «Электроприбор» ведь находится почти в сердце столицы.
- Я бы предпочел, чтобы мечты о переносе остались мечтами. Не знаю ни одного случая, когда переезд предприятия закончился бы для переезжающего благополучно. Переезд не загубит предприятие только в том случае, если завод перебазируется на уже подготовленную площадку со всей инфраструктурой, обеспечивающей выполнение производственной программы, – прогрессивным оборудованием, цехами, инженерными сооружениями, дорогами и так далее. И это при условии, что работникам будут созданы максимально комфортные условия! Но об этом можно только мечтать… Кстати, нахождение в центре города вынуждает постоянно думать об экологии. А мы к тому же после прекращения замочного производства с его вредной гальваникой вообще стали «зеленым» предприятием.
- Сейчас много говорят о модернизации заводов. Это реальный процесс, или просто создается видимость технического перевооружения?
- Модернизация производства – пожалуй, одно из немногих направлений, где действительно что-то делается. Масштабы очень солидные, сравнимые, может быть, с периодом индустриализации 30-х годов. Россия скупает 90 процентов производимых в Европе станков. Задача увеличения производительности обозначена на самом высоком уровне, и необходимость приобретения прогрессивного оборудования стоит без исключения перед всеми предприятиями. Выделяются серьезные деньги, в том числе и по федеральным целевым программам. Повезло тем, кто имеет статус государственных унитарных предприятий, им для модернизации не нужно изымать средства из оборота. А нам приходится использовать накопления, прибыль, привлекать кредиты.
- Какие суммы вы вкладываете в покупку оборудования?
- Заниматься проблемой начали в 2008 году, действуем поэтапно, и львиная доля вложений запланирована на следующие три года. Это примерно 300 - 400 миллионов рублей.
- Где лучше покупать станки с точки зрения соотношения цены и качества?
- Все зависит от требований, которые предъявляются к деталям. Наши технари думают, как добиться того, чтобы изделие соответствовало требуемому качеству, определяют тип оборудования. Потом начинаются поиски. Интереснее всего цены в Юго-Восточной Азии: в Тайване, Южной Корее стоимость оборудования может быть в два раза ниже, чем в Германии. Если нас удовлетворяет качество – заказываем, нет – двигаемся в сторону европейских производителей. Купить хорошее оборудование достаточно проблемно – его не хватает. Например, на знаменитой Лейпцигской ярмарке даже выставочные образцы техники раскупаются моментально, как горячие пирожки. От момента принятия решения о покупке оборудования и заказа у производителя до его установки может пройти год.
К сожалению, провести глобальное техническое перевооружение не по силам ни одному предприятию. Поэтому мы занялись расшивкой узких мест. Там, где есть реальные риски срыва производственных программ, стали заниматься плавным замещением старых технологий на новые. Пока новые технологии не заработают в полную силу и не обеспечат с запасом выполнение производственной программы, я однозначно оставляю старую технологию.
- Хозяин завода – «Ак Барс Холдинг» – как-то участвует в процессе перевооружения? Ведь, по сути, крупнейший банк у вас в партнерах…
- У «Ак Барс Холдинга» – ряд партнерских отношений с самыми разными банками, не только с «АК БАРС» Банком. Поэтому есть существенная помощь в привлечении дешевых денег. Сегодня мы кредитуемся на 3, а то и на 4 процента ниже, чем по действующим сейчас коммерческим ставкам.
КТО ТАКОЙ КВАЛИФИЦИРОВАННЫЙ РАБОЧИЙ? ЭТО СКУЛЬПТОР!
- Глобальная проблема нашего времени – нехватка кадров. Как вы ее решаете? Какова на «Электроприборе» текучесть кадров?
- 6 процентов. Не без гордости скажу: цифра небольшая – нормальной считается 10-процентная текучесть. Увы, наши рабочие «стареют»: средний возраст – 47 лет. Несколько моложе специалисты ИТР – 42 года. Но, конечно, надо понимать, что это «средняя температура по больнице»… Мы охотно принимаем молодежь с техническим образованием, сотрудничаем с рядом вузов. Очень толковые ребята приходят из КАИ. Думаю, в будущем проблему кадрового голода отчасти поможет решить высокоавтоматизированное производство, которое, кстати, подразумевает то, что все рабочие будут с высшим образованием. Это совершенно нормально, потому что уровень техники совершенно иной. Это фактически компьютер. И у меня наблюдается такая тенденция: ребята приходят после технических вузов и говорят, что хотят работать на станке с ЧПУ. Но у меня и среди своих работников очередь уже на это оборудование. Не удивительно – это же другие условия, чистые помещения, да и управлять станком стоимостью в миллион долларов, который выдает совершенно потрясающие по качеству детали, – это особое ощущение ответственности.
- Раз заговорили о КАИ, что можете сказать о нынешнем качестве технического образования?
- И средне-техническое, и высшее образование я не оцениваю совершенно, потому что… не тому учат. Самое главное преимущество высшего образования – научиться понимать, где быстро найти объективную информацию. Если у выпускника этого нет, остальное совершенно бесполезно. Если же он будет обладать навыками быстрого поиска объективной информации, остальному научим. Вузу предусмотреть специфику нашего завода, вертолетного, авиастроительного, электротехнического, «Радиоприбора», просто невозможно. Поэтому должны давать некий базис технический, а специфика – наше дело.
Вот чему в вузе хорошо учат (или внушают!), так это завышенным ожиданиям. Выпускник приходит с совершенно сломанным характером, с нереальными ожиданиями: я человек с высшим образованием, дайте много денег, чтоб у меня было хорошо все сразу. Приходит с завышенной самооценкой, хотя из себя ничего совершенно не представляет. Ценности – ноль. А зарплата платится за ценность… Если человек в течение года покажет себя, он будет замечен однозначно.
- Многие с воодушевлением отнеслись к решению президента России вернуть звание Герой труда. Вы за или против?
- Двумя руками – за. Нужно осторожно относиться к наследию, как бы его ни бичевали. Советская производственная практика – вообще удивительная штука: было много функционально полезного. У нас, например, и совет молодежи есть, который тесно взаимодействует с ветеранами производства, происходит обмен опытом – и на человеческом, и на профессиональном уровнях.
Очень жаль, что в стране не поддерживается престиж рабочей профессии. Посмотрите, вся мощь СМИ, телевидения направлена на то, чтобы человек занялся чем угодно, только бы не пошел на производство. «Стоять у станка» – совершенно не вписывается в концепцию успешного человека. А работать кто будет? Я не готов пространно рассуждать на эту тему, но очевидно, что кое-какие ценностные установки не мешало бы поменять.
- Не мешало бы… А сколько получают работники «Электроприбора»?
- Средняя зарплата колеблется в пределах 21 - 22 тысяч рублей. Не сказать, что супербольшая, но выплачивается вовремя. А, например, в сборочном цеху уже другие деньги – в пределах 30 тысяч.
- В СССР некоторые высококвалифицированные рабочие получали больше, чем директор. В наше время возможно нечто подобное?
- Отдельные рабочие получают… ну цифры сопоставимые, скажем так. Не могу особо распространяться о суммах, но были случаи, когда с отпускными человек получал 150 тысяч.
- Но таких работников, наверное, единицы…
- Я таких называю «разряд 6+». Потому что выше квалификации просто нет. Представьте: рабочему приносят эскиз с размерами или чертеж, и он просто начинает делать деталь. Ваять! Он уже скульптор, наверное. Невероятно! Есть отдельная категория рабочих, которые «работают с листа». То есть он берет чертеж, и у него в голове сразу технология изготовления рождается! Я не представляю, каким мышлением нужно обладать, чтобы посмотреть на бумажку (не на модель!) и сделать деталь!
- «Электроприбор» всегда славился рабочими-уникумами. Сейчас такие есть? И нужны ли будут такие люди при новом оборудовании?
- Во-первых, опытных рабочих, которые в ходе модернизации остаются не у дел, я все-таки думаю с завода не отпускать – оставить их наставниками, потому что 50-летний опыт работы просто неоценим. Да, принципы совершенно меняются, работа упрощается: создается в электронном виде чертеж, автоматически преобразуется в 3D-модель, которая автоматически передается в программу и так далее. Вроде бы сразу должно что-то получиться. Но не всегда получается. Сложно заменить человека, имеющего старые навыки.
Во-вторых, есть ли сегодня уникумы… Среди нового поколения есть. Но очень мало. Мы пока живем старым заделом специалистов. Новые почти не рождаются, и шансов, что они родятся, нет. Лично я таких иллюзий не испытываю.
Но среди старого поколения уникумы есть, совершенно особенные. И знаете, порой они начинают чувствовать свою уникальность, злоупотребляют ей, совершая проступки дисциплинарного характера. Был один работник завода, которого много лет не решались директора уволить, которые… при нем работали. Недавно его не стало, и серьезный участок с серьезным объемом продукции просто встал! Он обладал совершенно уникальными навыками по регулировке изделий, и его не решались убрать с работы, хотя бы в назидание другим, которые, тоже чувствуя себя незаменимыми, ведут себя соответствующим образом: не берегут здоровье, скажем очень мягко, злоупотребляют различными напитками. Хотя есть поговорка, что незаменимых нет, есть незамененные. Иногда этой поговоркой в разумных пределах надо пользоваться. Пусть это будет некая ломка, но это, по крайней мере, не будет сюрпризом, крайне неприятным.
- То есть в итоге, как я понимаю, этот мастер покинул наш мир. И как вы вышли из ситуации?
- У нас не было выхода! На горизонте уже маячил ряд судебных исков за срыв поставок. Что делать? Поставили на его место двух молодых ребят. На самом деле ставили больше, но закрепились двое, которые сейчас вышли на требуемые объемы производства.
«Когда бухгалтера начинают тень на плетень наводить…»
- Как вы пришли на завод? Чувствуете ли вы, что нашли свое призвание?
- Изначально не связывал свое будущее с промышленным предприятием и уж точно не думал, что каждый день буду ходить через заводскую проходную. Вначале я поступил в казанский химико-технологический институт, успел получить базовые технические знания. А потом меня потянуло на модную специальность – это было время, когда слово «аудитор» звучало очень весомо. И я поступил в Казанский финансово-экономический институт. До сих пор не уверен, правильным ли было это решение, наверное, не случайно судьба вернула меня на производство… Но зато когда бухгалтера начинают тень на плетень наводить, я их легко ставлю на место… Далее была работа в «Татспиртпроме», «Ак Барс Холдинге», где я курировал по экономическим и финансовым вопросам несколько промпредприятий. И меня стало к ним тянуть. В числе курируемых был и «Электроприбор». В 2006 году, когда появилась возможность, меня перевели на завод замом по экономике и финансам. Ну а потом, в 2007-м, я стал директором. «Электроприбор» поглотил меня с головой. Я сам стал заводским.
- Традиционный вопрос от «БИЗНЕС Online»: три секрета успешного бизнеса?
- На первом месте – порядочность. Потом – профессиональная ответственность и умение договариваться с людьми. Эти три составляющие – основа успеха.
- У вас есть хобби, чем увлекаетесь?
- Основное мое увлечение, если можно так сказать, – это сын, которому почти шесть лет. Но недавно начал еще дайвингом заниматься. Долгое время подводное плавание было для меня табу: 9 лет назад на Черном море чуть не утонул, ныряя. Но сегодня поборол фобию. Решил подойти к делу серьезно: прошел курс обучения, недавно на Голубом озере сдал экзамен. Пока у меня начальный уровень – могу погружаться до 18 метров, но думаю продолжить совершенствоваться.
Валерий Яковлев, Тимур Латыпов