Анатолий Сердюков провел одну из самых масштабных в истории Отечества, начиная с Петровских времен, военных реформ
Однако несомненным фактом является и то, что результаты преобразований в высшей степени неоднозначны. Реформа началась без всякой научной проработки. За два десятилетия существования независимой России ее политическое руководство так и не удосужилось решить, зачем нам нужны ВС и какие угрозы они должны парировать в кратко-, средне- и долгосрочной перспективе.
С другой стороны, отечественная военная наука уже давно дошла до такого состояния, что ни о какой разработке ею каких-либо серьезных концепций просто не может быть и речи. В лучшем случае она способна переписывать иностранные работы. В худшем – заниматься пропагандой, не имеющей к настоящей науке ни малейшего отношения. Впрочем, даже «лучший случай» реализуется весьма своеобразно. Новые иностранные военные теории сначала априорно отрицаются, включая их очевидно полезные составляющие. А затем слепо копируются, в том числе и то, что России не подходит (просто потому, что она не США и тем более не Европа). Соответственно министру брать план реформы было неоткуда.
Оптимизация по рецептам бизнеса
При Анатолии Сердюкове был сделан целый ряд очень полезных вещей. Созданы ОСК, хотя бы на декларативном уровне признана необходимость восстановления института младших командиров с отбором на эти должности лучших из рядовых, улучшилась ситуация с дисциплиной и боевой подготовкой, проведена определенная гуманизация армейской службы, заметно повышено денежное довольствие военнослужащих. Все это, конечно, вещи очевидные и обязательные, но никто из предыдущих министров обороны, включая не только всех российских, но и позднесоветских, ничего этого почему-то не делал. Сердюков не погнался за химерой «профессиональной армии», но понизил продолжительность срочной службы до оптимального в нынешних условиях одного года. При нем были несколько обузданы аппетиты ВПК как путем более жесткого подхода к заключению контрактов, так и благодаря снятию фактического моратория на импорт вооружений. Уже поэтому проклинать Сердюкова было бы не вполне справедливо.
При этом нельзя также не отметить тот факт, что за два десятилетия существования независимой России ее политическое руководство так и не удосужилось решить, зачем нам нужны ВС, какие угрозы они должны парировать в кратко-, средне- и долгосрочной перспективе. Все эти два десятилетия армии по сути приказывают реформировать саму себя, что, во-первых, невозможно, во-вторых, недопустимо.
Нынешняя реформа ярчайшим образом отразила этот печальный факт. Почему в ее результате были созданы именно такие ВС? Зачем вместо дивизий появились бригады? Зачем нам четыре железные коробки типа «Мистраль»? Зачем штаб ВМФ перевели в Питер? Никто не знает. Нет даже попытки дать какой-то вразумительный ответ. Но в конце концов, если верховная власть так и не решила, какие ВС нужны стране, то почему бы не бригады и не «Мистрали»? И это тоже снижает пафос претензий к Сердюкову. Он сделал гораздо больше положительного, чем можно было ожидать. Но отсутствие у реформы какой-либо внятной цели не могло не привести к системным неудачам.
То, что реформа зашла в тупик, стало ясно еще несколько месяцев назад, когда было принято официальное решение создавать в каждой бригаде батальон постоянной готовности. Сама по себе целесообразность формирования бригад вместо дивизий была в высшей степени неочевидна с самого начала реформы и остается такой до сих пор. Как известно, это делалось под лозунгом того, что бригады будут в отличие от ликвидированных дивизий частями постоянной готовности. Что было совершенно невозможно, причем независимо от системы комплектования ВС. И призывник, и контрактник (если он до этого не служил по призыву) изначально являются необученными. Соответственно часть, куда они приходят, не может обладать «постоянной готовностью». Об этом можно было вообще-то догадаться сразу. Но ведь вся реформа велась исключительно методом проб и ошибок. Таким способом мы почему-то доходим даже до самых элементарных и очевидных вещей.
Кроме того, в основе реформы оказалась «гениальная» идея (интересно, в чьей же голове она родилась?), что никакие крупномасштабные войны нам никогда больше не грозят, а будут только и исключительно локальные. Собственно, отсюда и «бригадный подряд», и безумный отказ от мобилизационных резервов (а зачем тогда сохранен призыв?), и вышеупомянутый абсурд с «частями постоянной готовности».
Почему крупномасштабной войны больше не будет, если очевидно, что мы стоим перед тотальным переделом мира в пользу новых центров силы (в первую очередь азиатских)? И вообще где граница между войной локальной и крупномасштабной? Например, войны в Югославии 1999 года, в Ираке 2003-го, на Кавказе в 2008-м для НАТО, США и их союзников, России соответственно были, конечно, ограниченными и локальными. А вот для Югославии, Ирака и Грузии они стали в высшей степени крупномасштабными. В результате этих войн Югославия (точнее – Сербия) и Грузия утратили значительную часть своих территорий, а Ирак на восемь лет был оккупирован полностью, и хотя сейчас эта оккупация прекращена, ее результатом вполне может стать полная дезинтеграция страны из-за прорвавшихся в ходе оккупации внутренних противоречий. Но наши неизвестные общественности «стратеги» провести подобные аналогии, видимо, неспособны в принципе.
Впрочем, эти «мелочи» и сейчас никого не волнуют. И Сердюков пал жертвой отнюдь не превращения дивизий в батальоны («транзитом» через бригады), а коррупционного скандала. Экс-министр вообще относился к ВС как к коммерческой структуре, которую надо оптимизировать. До определенной степени это правильно, но только до определенной, поскольку Вооруженные Силы коммерческой структурой вообще-то не являются.
Оптимизация ВС по рецептам бизнеса привела к некоторым весьма печальным результатам. Например, крайне негативными последствиями оборачивается «сброс» военной медицины. Дело в том, что во многих регионах гражданская медицина физически не может обслуживать личный состав отдаленных гарнизонов да и качество ее часто гораздо ниже, чем военной. Откровенно варварский характер (даже с чисто экономической точки зрения) носит ликвидация некоторых социальных объектов Минобороны. Оптимизация военного образования приводит к разрушению многих складывавшихся десятилетиями научных и преподавательских школ и коллективов. Восстановить их будет крайне сложно, а часто и невозможно в принципе. Правда, и здесь имеется «но»: есть существенные сомнения, что нынешние научные и преподавательские школы адекватны современным военным реалиям. Не исключено, что многие из них и должны умереть, невелика потеря.
Разумеется, в ходе оптимизации коррупция в ВС достигла космических масштабов, но в этом плане, увы, армейская ситуация ничем не отличается от общероссийской. Если коррупция является по сути основой государственного устройства РФ, почему ВС должны оказаться оазисом, свободным от данного явления? Но в силу некоторых обстоятельств экс-министру не повезло. Скандал с «Оборонсервисом» оказался слишком громким и слишком публичным. Но он ведь такой совсем не один…
Что предстоит сделать новому министру
Что будет делать на своем новом посту Сергей Шойгу, нет ни малейшего смысла гадать. Возможны абсолютно любые варианты. Хотя надо заметить, что Шойгу чуть ли не единственный высший чиновник в стране, имеющий положительный имидж, причем заслуженный. Он практически с нуля создал весьма эффективную структуру. И практически такая же задача стоит перед ним теперь. С той, правда, разницей, что МЧС он создавал действительно с нуля, а Вооруженные Силы у нас как бы есть.
Впрочем, Сердюков сделал очень важное дело – он почти уничтожил остатки Советской армии. Это следовало делать еще в начале 90-х, параллельно создавая Российскую армию, но, увы, данную задачу никто так и не осознал. Сердюков в значительной степени задачу выполнил. Правда, на месте остатков Советской армии появилось нечто, которое, видимо, ограниченные локальные войны вести может, а про крупномасштабную даже говорить абсурдно. Впрочем, если мы продолжаем исходить из теории, что больших войн теперь не бывает, то Шойгу что-либо менять вообще необязательно. Если же подходить к проблеме более адекватно, то теперь в самый раз заняться строительством новой армии.
При этом вполне можно не трогать уже созданные при Сердюкове четыре ОСК: данная структура представляется оптимальной. Совершенно необязательно уничтожать аутсорсинг, надо лишь добиться того, чтобы он работал не только в местах постоянной дислокации, но и «в поле». Разумеется, нет никакой необходимости менять установленную при Сердюкове продолжительность службы по призыву один год. Хорошо бы наконец создать институт младших командиров (сержантов и старшин) не на уровне деклараций, а на практике. При этом трехлетнюю подготовку сержантов в Рязани следует признать явным излишеством, вполне достаточно полугода (при условии последующей переподготовки). Очевидно, необходимо окончательно прийти к системе, когда младшим командиром может стать только военнослужащий-контрактник, отслуживший рядовым по призыву и прошедший жесткий отбор. И лишь военнослужащий, безупречно отслуживший не менее двух лет по контракту младшим командиром, сможет затем поступать в военный вуз, чтобы стать офицером.
Кроме того, Сергей Кужугетович, возможно, лучше всех способен справиться с нынешней позорной и безобразной ситуацией, когда представители некоторых республик в составе РФ вообще не призываются в армию.
Новому министру предстоит отбить атаку на Минобороны со стороны Минфина и ряда других родственных ему ведомств (а атака будет очень мощной) с целью «урезания непомерных аппетитов военных». Пресловутые 20 триллионов на перевооружение – это не слишком много и не исключено – слишком мало. Правда, здесь возникает другой вопрос: что именно на них покупать? Ведь при Сердюкове ситуация сложилась абсурдная – на новую технику выделены огромные деньги, но неизвестно, как именно они должны быть распределены.
Причина все та же – непонятно, какие ВС и для чего мы строим. Из-за этого наряду с вполне разумной концепцией трех семейств боевых машин для Сухопутных войск и создания трех соответствующих типов бригад появляются «чудеса» типа «Мистралей». Или, например, страшно сказать, но нет ни малейшей уверенности, что нашим ВВС на самом деле нужен истребитель 5-го поколения Т-50. При этом надо понимать еще и то, что если новая техника закупается в микроскопических количествах, то происходит выбрасывание на ветер денег, затраченных на ее разработку и производство. Поэтому лучше купить тысячу хороших танков, чем сто прекрасных. Вопрос о количестве важен еще и в том плане, что нынешнего числа частей для России слишком мало, это более чем очевидно. Строго говоря, не так важно, будут у нас дивизии или бригады, важно, чтобы в целом их было достаточно для парирования угроз на всех основных направлениях.
Кроме удержания общего количества и правильного распределения денег на вооружение необходимо добиться дальнейшего увеличения денежного довольствия офицеров и младших командиров при сохранении ряда уже отнятых у них льгот. Офицеры должны стать «верхним средним классом», в этом случае появится возможность спрашивать уже и с них за качество выполнения долга перед Родиной.
Исключительно сложным является вопрос с военным образованием. С одной стороны, без него не будет офицерского и сержантского корпусов. С другой – если мы не знаем, какие и для чего ВС строим, то невозможно понять, каким должно быть военное образование.
И здесь снова возникает вопрос о военной науке, которая и должна дать министру все концепции. Увы, чего нет – того нет. И создать ее с нуля Шойгу не может. Значит, ему тоже придется действовать методом проб и ошибок. Хочется надеяться, что их будет меньше, чем у Сердюкова, поскольку у Шойгу гораздо больший опыт руководства, причем структурой, имеющей определенное сходство с ВС. И уж точно новый министр сразу отличит БМП от танка, а самолет от вертолета.
Наконец, перед новым министром стоит та проблема, на которой «сгорел» старый, – запредельная коррупция. И вот ее разрешить будет исключительно сложно по той причине, что ВС существуют не в вакууме. Они живут в стране, где коррупция является основой государственного устройства. Сделать какой-то регион или ведомство свободным от нее абсолютно невозможно. Впрочем, если новый министр хотя бы сам избежит некоторых соблазнов, это очень благотворно подействует на обстановку в его ведомстве.
Проблема – в людях
В связи со всем сказанным возникает один принципиальный вопрос: не прошли ли наши Вооруженные Силы точку невозврата? Ответа на него нет. Особенно если исходить из того, что нам нужны новые ВС, а не переделанные старые. Хотя и наши дореформенные ВС выиграли сначала чеченскую (пусть и со второй попытки), а затем и грузинскую войну. На что способны нынешние ВС, сказать крайне сложно.
Произвести новое «железо» не самая сложная задача. Главная наша проблема – в людях. Необходимы новый офицерский корпус, новые военная наука и военное образование. Нужны также новые инженерно-технические и производственные кадры для ВПК. То есть необходимы люди с очень высоким интеллектом и одновременно проникнутые идеей служения Родине. А это в нынешних условиях крайне сложно.
Потому что в настоящее время в России, с одной стороны, происходит массированная целенаправленная дебилизация населения через масскультуру и что немаловажно – через насильственную антиконституционную клерикализацию. Сегодня герои и примеры для подражания – это в лучшем случае спортсмены. В худшем – звезды попсы, гламурная чернь и просто бандиты. Ученый теперь – это такой забавный лузер, а инженер и рабочий – вообще какие-то странные недоразумения.
С другой стороны, единственная реальная религия в сегодняшней России – деньги. Вышеупомянутая насильственная клерикализация ни в малейшей степени этому печальному факту не противоречит, так как значительная часть «служителей культа» всех рангов и конфессий очень активно участвует в погоне за деньгами.
В таких условиях вырастить те кадры для ВС и ВПК, которые им действительно необходимы, – это что-то на уровне чуда. И если где-то мы пройдем (или уже прошли?) точку невозврата, то исключительно здесь.
Александр Храмчихин, заместитель директора Института политического и военного анализа
Опубликовано в выпуске № 45 (462) за 14 ноября 2012 года