Александр Гольц — о новом посте Сергея Шойгу и перспективах армейской реформы
Главная новость минувшей недели: в отставку отправлен министр обороны Анатолий Сердюков, новым главой военного ведомства назначен Сергей Шойгу. Что сегодня оказалось главным в армейской повестке дня, выяснял "Огонек".
6 ноября исполнилась мечта российских генералов, чьи нежные души были полностью измучены 4-летней реформой Вооруженных сил. В результате многоходовой интриги был подписан указ об отставке министра обороны Анатолия Сердюкова (надо сказать, слухи о его скором увольнении регулярно запускались в печать все 5 лет, пока он был при должности). В последующие несколько дней неназванные военные чиновники на все лады обсуждали первые шаги нового министра Сергея Шойгу. Вот он решил, что суворовцы снова будут участвовать в параде 9 мая,— верный признак, что откажется от новаций в области военного образования. Вот провел беседу с командующим Центральным военным округом Валерием Герасимовым — ну точно сватает того на должность начальника Генштаба. Между тем перед Шойгу стоят куда более серьезные вопросы, а именно: что делать с наследием Сердюкова, с Вооруженными силами, которые как раз находятся в середине реформирования.
Конец мобилизациям?
В первые дни после отставки Сердюкова журналисты и аналитики более или менее подробно изложили результаты деятельности бывшего министра. Как и следовало ожидать, все сконцентрировались на произведенных Сердюковым сокращениях. Действительно, за 4 года были уволены около 130 тысяч офицеров и около 100 тысяч прапорщиков и мичманов. Было решительно сокращено количество частей и соединений Вооруженных сил. Наиболее разительными были сокращения в Сухопутных войсках — из 1187 частей и соединений осталось всего 189. В ВВС 72 авиаполка были сведены в 14 авиабаз. Во флоте сокращения были тоже весьма значительными. Изменилась и структура Вооруженных сил. Основным войсковым соединением вместо дивизии стала бригада (в ВВС — авиабаза). Вместо шести военных округов появилось четыре объединенных стратегических командования. Впервые под общим командованием были сведены Сухопутные войска, авиация и ПВО, а также силы флота.
А еще впервые за 300 лет существования регулярной армии армейские командиры были отделены от пресловутой "хозяйственной деятельности": на них уже не лежит ответственность за питание солдат, отопление казарм и прочее. Все это возложено на "Оборонсервис", организацию, которая теперь оказалась в центре коррупционного скандала, послужившего поводом для увольнения Сердюкова. Появление "Оборонсервиса" освободило командиров не только от забот о ремонте техники и обслуживании личного состава. Их освободили и от контроля за денежными потоками, что понравилось далеко не всем из офицеров.
Вот этим перечислением и ограничились те, кто попытался инвентаризировать "наследство Сердюкова". И не случайно: сами реформаторы довольно долго старательно избегали даже слова "реформа", опасаясь, что внимательные аналитики увидят нечто большее, чем сокращения. Они долго настаивали, что речь идет всего лишь об устранении неких "диспропорций", возникших в результате развала Советской армии. С этой целью надо, мол, надо просто ликвидировать небоеготовые части и соединения неполного состава (а их было аж 80 процентов от общей численности) да избавиться от избыточного числа офицеров (на двух рядовых приходился один командир).
На самом деле и небоеготовые соединения, в которых служили по 500 офицеров и лишь по сотне солдат, и гигантское количество капитанов и майоров не являлись никакой "диспропорцией". Они были важным и естественным элементом в системе массовой мобилизационной армии. Дело в том, что в течение последних 150 лет обеспечивать оборону страны предполагалось с помощью массовой мобилизации резервистов. В советские времена в "угрожаемый период" власти намеревались призвать "под знамена" с гражданки до 8 млн человек.
Эта же концепция лежала в основе планов обороны России до начала реформы. "Избыточные" офицеры нужны были для того, чтобы стать командирами полков и батальонов резервистов. "Кадрированные" (и, разумеется, небоеготовые) дивизии были необходимы, чтобы принять этих резервистов и обеспечить их вооружением. Война с Грузией в 2008-м продемонстрировала, что вся эта концепция в нынешних условиях — не более чем фикция. Большая часть танков и бронетранспортеров, выведенных с баз хранения, просто не дошла до Южной Осетии. А полковники, которые всю жизнь прослужили в частях неполного состава, просто отказывались вести в бой воинские части, так как не умели командовать.
Сердюков с этой фикцией мириться отказался. Он положил конец массовой мобилизационной армии. Было заявлено, что даже в случае войны для обороны потребуется не более 700 тысяч резервистов. И это вместо миллионов, которых планировали призывать совсем недавно. Если сердюковская реформа имела бы успех, это означало бы не только кардинальный пересмотр оборонной стратегии. По сути дела, эта реформа решительным образом меняла взаимоотношения гражданина и государства. Потому что все последние 300 лет властители России (что цари, что генсеки, что президенты) смотрели на гражданина прежде всего как на потенциального солдата. А жители страны были уверены, что не может быть иной системы государственного устройства, чем та, при которой власть может в любой момент призвать жителя в армию и при этом не нести ровно никакой ответственности за его жизнь. Если эта связь рвалась, милитаризм, одна из важнейших основ нынешнего российского государства, был бы обречен на неизбежное разрушение.
На вопрос, понимали ли Сердюков и его сподвижники, на что они покушаются, мы уже никогда не получим ответа. Равно как и нет ответа на вопрос, было ли его увольнение вызвано тем, что власти разглядели в реформах армии угрозу своим базовым институтам. Однако очевидно, что по мере развития реформ они все в большей и большей степени приходили в противоречие с требованиями Кремля к Вооруженным силам.
Миллион — любой ценой
Прежде всего в области комплектования российской армии. Одним из главных положительных результатов реформы считалось то, что все части и соединения Вооруженных сил получили статус постоянной готовности и, если верить обещаниям руководства Минобороны, могли выдвинуться для выполнения боевой задачи через несколько часов после получения приказа. Это означало, что части и соединения, по крайней мере, укомплектованы личным составом по штатам военного времени. И для развертывания им не нужны резервисты.
Однако расчеты реформаторов довольно быстро пришли в противоречие с требованиями любыми средствами сохранять численность Вооруженных сил в миллион военнослужащих. Демографическая ситуация такова, что это невозможно в принципе: ежегодно всего лишь чуть больше 600 тысяч юношей достигают 18 лет. А для сохранения миллионной численности необходимо ежегодно призывать около 600 тысяч. То есть под ружье следует загнать всех: и студентов, и тех, кому служить не позволяет здоровье. Что в принципе невозможно. Но руководители Минобороны не рискнули объяснить это верховному главнокомандующему. Ведь уже сейчас численность нашей армии составляет что-то между 700 и 800 тысячами военнослужащих. В дальнейшем ситуация будет только ухудшаться.
Между тем штаты личного состава в бригадах утверждены из расчета миллионной численности. В результате уже сейчас в армии вопреки реформе образовался некомплект личного состава. И соединения снова небоеготовы, как это было в 90-х годах прошлого века. Чтобы хоть как-то решить проблему, сообщают СМИ, в каждой бригаде теперь создаются батальонные группы постоянной готовности. Точно такие батальонные группы в каждой десантной дивизии создавали во время второй чеченской войны. Если иметь в виду, что в составе Сухопутных войск находится всего лишь около полусотни общевойсковых бригад, то получается: вся оборона страны держится сегодня всего лишь на 50 батальонах Сухопутных войск. Плюс семь батальонов постоянной готовности Воздушно-десантных войск. И это фактически все силы, которые будут в распоряжении Кремля в случае какой-нибудь форс-мажорной ситуации.
Выходом здесь могло бы быть наращивание количества контрактников. Как известно, Минобороны предполагало набирать ежегодно по 50 тысяч военных профессионалов на солдатские и сержантские должности. В итоге их общая численность должна была достичь 415 тысяч. И одна из самых главных задач, которые стоят перед Шойгу,— принять решение о комплектовании Вооруженных сил.
Перевооружение — угроза реформам
Другая проблема — это попытка выполнить амбициозную программу перевооружения стоимостью 23 трлн рублей. Российская оборонная промышленность не готова к тому, чтобы выполнить ее. То есть деньги, конечно, будут освоены и потрачены, но вот то, что в результате армия получит запланированное количество самолетов, ракет и танков,— более чем сомнительно.
До сих пор не удается наладить производство элементной базы для сложной военной техники. В советские времена вся элементная база для сложных вооружений производилась на гражданских предприятиях, имевших так называемое мобзадание (к рыночной экономике это, понятное дело, никакого отношения не могло иметь в принципе). В 90-е годы эти предприятия или закрылись, или перепрофилировались. В результате, вопреки громогласным обещаниям руководителей отечественного ВПК, никакого серийного производства военной техники они начать не в состоянии. По той простой причине, что вынуждены полукустарным способом производить элементную базу на заводах конечной сборки. Сколько денег ни вложи в такое производство, расти будет только себестоимость "изделий".
Все это, повторю, прекрасно понимают все участники процесса. Но признать этого не могут. Ибо тогда придется сказать: амбициозная программа перевооружения стоимостью в 23 трлн рублей выполнена быть не может. Даже этих гигантских денег не хватит на то, чтобы выстроить полноценную производственную кооперацию по изготовлению всего спектра вооружений — от пистолетов до межконтинентальных баллистических ракет. Такую кооперацию невозможно наладить в рамках гигантских колхозов, именуемых госкорпорациями. В этих колхозах нельзя наладить эффективное производство: доходы одних будут перераспределяться в пользу банкротов. Однако вряд ли кто-то рискнет ставить под вопрос принятые высоким руководством решения. Посему руководители ВПК живут по принципу — один день живем. Как заявил Игорь Ашурбейли, сравнительно недавно возглавлявший одну из крупнейших корпораций "Алмаз-Антей", директора заводов соглашаются на заказы, выполнить которые заведомо не в состоянии.
Сердюков не мог прямо заявить, что созданная система в принципе неспособна к серийному производству вооружений. Но при этом он не хотел нести ответственность за то, что гигантские средства будут растрачены без какого-либо результата. И поэтому упорно конфликтовал с представителями военной промышленности, пытаясь заставить обосновывать цену на изделия, производить ту технику, которая нужна военным, а не ту, которая выгодна промышленности. Не исключено, что именно этот конфликт и стал подлинной причиной увольнения Сердюкова.
Разберется ли Сергей Шойгу с этим наследством? Спору нет, он — самый, пожалуй, симпатичный человек в нынешней власти. Готовый брать на себя ответственность, обладающий организаторскими способностями и гигантским опытом. Среди его бесспорных заслуг — создание Министерства по чрезвычайным ситуациям. Из советских войск гражданской обороны, куда десятилетиями отправляли проштрафившихся офицеров, он создал реальный корпус спасателей, людей, гордых своей профессией, мотивированных и уверенных в себе. Хотелось бы надеяться, что новый глава военного ведомства быстро разберется с происходящим, сможет противостоять тем генералам, которые спят и видят свертывание реформ. Однако нельзя исключить, что сам ход событий, при котором новому министру вроде бы надлежит проводить какой-то новый курс, заставит его заняться переделкой того, что уже неплохо сделано. Более чем вероятно, что генералы, бурчавшие по углам последние 4 года, попытаются воспользоваться ситуацией и убедить Шойгу и Путина, что путь, предложенный Сердюковым, ошибочен. Что надо вернуться к старой советской модели. Что демографическую дыру можно перепрыгнуть, увеличив срок срочной службы до двух, а лучше до трех лет. Увы, ни про одну реформу в России никогда нельзя сказать, что она прошла точку невозврата.
Дел на триллион
За время пребывания Анатолия Сердюкова на посту главы военного ведомства расходы федерального бюджета на Министерство обороны выросли на 127,7 процента — с 571 млрд рублей в 2007 году до 1,3 трлн в 2012 году (плановый показатель)
Расходы на центральный аппарат выросли в два раза — с 4,5 млрд в 2007-м до 9 млрд рублей в 2012 году. Почти втрое увеличились траты на обеспечение военнослужащих жильем (в 2007-м — 15,3 млрд, в 2012 году — 43,4 млрд рублей), а расходы на социальную политику возросли более чем в три раза (в 2007-м — 88,3 млрд, в 2012 году — 268,2 млрд рублей).
В соответствии с проектом закона "О федеральном бюджете на 2013 год и на плановый период 2014 и 2015 годов", в 2013 году бюджет Минобороны составит 1,4 трлн, а в 2014 и 2015 годах снизится — до чуть более 1 трлн рублей.
Расходы бюджета по статье "Национальная оборона" за 2007-2012 годы увеличились на 129 процентов — с 831,9 млрд (2,5 процента ВВП страны) до 1,9 трлн рублей (3 процента ВВП). По планам на 2015 год расходы на "Национальную оборону" должны вырасти до 3 трлн рублей (3,7 процента ВВП).
Общий объем гособоронзаказа (ГОЗ) также значительно увеличился — с 703 млрд в 2007-м до 1,7 трлн рублей в 2012 году. Резкое увеличение наблюдалось в 2009 году, когда объем ГОЗ превысил 1 трлн рублей (на 200 млрд выше, чем в 2008-м). В 2010 году он увеличился до 1,17 трлн рублей, а в 2011 году произошел еще один резкий скачок — ГОЗ был утвержден на уровне 1,5 трлн рублей (рост — 30 процентов). ГОЗ непосредственно по линии Минобороны вырос в три раза, в 2007-м его объем составлял 307 млрд, а в 2012 году — 908 млрд рублей.
В мае 2007 года министр обороны сообщил, что по программе перевооружения до 2015 года планируется потратить 5 трлн рублей. В 2010 году программа была пересмотрена — согласно новому варианту на госпрограмму вооружения до 2020 года будет затрачено около 20 трлн рублей.
Программа вооружения 2011-2020 годов подразумевает поставку в Вооруженные силы: 600 самолетов (из них 250 Су-34, Су-35 и Т-50, а также МиГ-35С, Су-25СМ, Ан-70, Ил-76МД-90А); 1124 вертолета (из них 150 Ка-52, а также Ми-26, Ми-8МВТ-5, Ми-8АМТШ, Ка-52, Ми-28НМ, Ми-35М); 56 дивизионов зенитных ракетных комплексов С-400, 10 дивизионов ЗРК С-500; 10 бригадных комплектов тактических ракет "Искандер"; 50 надводных кораблей; 20 многоцелевых подводных лодок; 8 стратегических атомных подводных лодок проекта 955 "Борей", 2300 танков; 2 тысячи самоходных артиллерийских комплексов; 30 тысяч единиц автомобильной техники; более 7 тысяч единиц спецтехники тыла. Также планируется закупка автономных полевых лагерей закрытого цикла жизнеобеспечения и мобильных медицинских операционно-реанимационных комплексов.
Подготовил Иван Макаров
Александр Гольц, обозреватель "Ежедневного журнала"