Станет ли мир свидетелем «гонки беспилотников» между Соединенными Штатами, Китаем и некоторыми другими крупными державами? Скотт Шэйн (Scott Shane) в своем материале в New York Times пишет, что именно такая гонка уже имеет место быть, и что она в значительной степени является результатом широкого распространения использования беспилотников Соединенными Штатами в рамках борьбы с терроризмом. Шэйн предполагает, что международные нормы использования беспилотных аппаратов формируются вокруг того, как их решили применять США. В будущем мы можем ожидать, что Китай, Россия и Индия также будут активно использовать беспилотные технологии против аналогичных врагов, возможно, в Синьцзяне или Чечне. Кеннет Андерсон (Kenneth Anderson) согласен с тем, что беспилотная гонка идет, но не согласен с тем, что стало ее причиной. По его мнению, такую гонку сделали неизбежной достижения в области технологий различных компонентов беспилотников. Если бы Соединенные Штаты не развивали активно беспилотные технологии и не начинали агрессивную кампанию по применению беспилотников, лидерство в области беспилотных возможностей захватили бы какие-нибудь другие страны.
Так кто же прав? Дали ли Соединенные Штаты старт гонке беспилотников, или же соревнование в этой области с китайцами и русскими и так было неизбежным? В то время как доля правды есть в обеих точках зрения, по поводу баланса прав Шэйн. Гонка вооружений не начинается просто из-за внешних технологических достижений. Скорее, они оказываются встроенными в политическую динамику, связанную с общественным восприятием, международным престижем и бюрократическим конфликтом. Китай и Россия занимались разработкой беспилотных технологий еще до того, как США показали миру, на что способен Predator, но сейчас они ищут новых возможностей в этой области более энергично и решительно именно из-за примера США. Понимать это необходимо, чтобы выработать ожидания того, что нас ждет впереди в этом плане, а также разработать стратегию регулирования приемов ведения войны при помощи беспилотников.
Государства ведут гонки вооружений по разным причинам. Самая известная из них - это чувство страха: развивающиеся возможности оппонента заставляют государство чувствовать себя уязвимым. Наращивание Германией флота боевых кораблей в годы перед Первой мировой войной заставило Великобританию чувствовать себя уязвимой, что сделало необходимым расширение Королевского флота, и наоборот. Аналогичным образом, угроза, которую представляли советские ракеты во время холодной войны, потребовала ответа со стороны США в развитии их ядерных возможностей, и так далее, и тому подобное. Однако государства также ведут «гонку» в ответ на общественное давление, по причинам бюрократической политики или из желания престижа. Иногда, например, государства чувствуют необходимость приобрести аналогичный тип оружия, которое разработало другое государство, с целью поддержать их положение друг относительно друга, даже если они не чувствуют прямой угрозы для себя в связи с этим оружием. Или в качестве альтернативы, бюрократы-чиновники и генералы могут использовать существование иностранного оружия в качестве аргумента для получения своих собственных систем. У всех этих причин есть, однако же, общие характеристики: они и социальные, и стратегические, и зависят от поведения других стран.
Достижения в технологической отрасли не делают обладание любым определенным типом оружия необходимым, скорее геостратегические интересы создают необходимость такой системы. Так что хотя в аргументах Андерсона относительно доступности беспилотных технологий и присутствует доля истины, он игнорирует ту степень, в которой впечатляющий, разительный прецедент способен влиять на государственную политику. Технологии, которые сделали корабль ее величества «Дредноут» столь революционным кораблем в 1906 году, были доступны и до того, как он был построен; тем не менее его драматичное появление полностью преобразовало планы закупок крупнейших морских держав. Аналогичным образом Советский Союз и Соединенные Штаты активизировали наращивание ядерных вооружений после Кубинского кризиса, и СССР, в частности, увеличил свои ракетные силы примерно в 20 раз, частично в ответ на ощущение уязвимости. Так что хотя «гонка беспилотников» могла бы и иметь место без масштабной кампании с участием беспилотных аппаратов Predator и Reaper в Пакистане, Йемене и Сомали, степень и характер этой гонки сейчас показывают, что двигает ею поведение США. Другие государства, наблюдающие за эффективностью - или как минимум возможностями - американских беспилотников, работают над созданием своих собственных аналогичных образцов этой техники с таким энтузиазмом, которого бы у них не было, если бы не американский пример перед глазами.
Что однако нельзя отрицать, так это то, что мы стоим перед лицом гонки беспилотников, которая неизбежно приводит к тому, что встает вопрос о контроле над вооружениями. Из-за того, что они сильно варьируются по своим техническим характеристикам, внешнему виду и точности, беспилотники плохо подходят для традиционного «контроля за вооружениями», например, путем введения лимитов на количество произведенных аппаратов, число размещенных единиц такой техники, и так далее. Скорее, если какое-либо регулирование боевых действий при помощи беспилотников и возможно, то оно появится посредством договоров, ограничивающих варианты применения этой техники.
Подобный договор потребует либо глубокой озабоченности со стороны ведущих стран, о том, что достижения в сфере возможностей бспилотников угрожают их интересам и выживанию, или же среди представителей глобальной общественности отвращения к практике беспилотных войн. Последнее - нечто более вероятное, чем первое, так как строительство беспилотников в таких масштабах, чтобы они могли доминировать в государственных оборонных бюджетах в такой же степени, как военные корабли в 1920-х годах или ядерное оружие в 1970-е годы, на данный момент выглядит маловероятным. Однако на данный момент беспилотники используются в основном для уничтожения неугодных людей в местах, далеких от внимания средств массовой информации. Поэтому появление общественного гнева, необходимого для того, чтобы заставить глобальную элиту ограничить использование беспилотников, может оказаться проблематичным, хотя перспектива «бесконтрольных роботов», безнаказанно убивающих людей, может изменить такую ситуацию. П. В. Сингер (P.W. Singer), автор книги «Смонтированы для войны» (Wired for War), считает, что новые технологии в области робототехники потребуют нового подхода к юридическому регулированию войн. Роботы, как в небе, так и на земле, не говоря уж о море, уже обладают такими возможностями убивать, которые могут составить конкуренцию человеческим возможностям. Любой подход к законодательному управлению военными действиями при помощи беспилотников скорее всего станет частью более общих усилий по регулированию процессов задействования роботов в войнах.
Однако даже в случае маловероятного возникновения глобального общественного возмущения любые серьезные попытки регулирования использования беспилотников потребуют согласия США. Противопехотные мины - необыкновенно непопулярный вид оружия, но Соединенные Штаты продолжают сопротивляться присоединению к конвенции о запрете противопехотных мин. Если Соединенные Штаты посчитают, что неограниченное использование беспилотников это их преимущество - а они вероятно поступят именно так, если Китай, Россия и Индия разработают для себя аналогичные беспилотные возможности - тогда даже глобальные гнев и возмущение могут оказаться недостаточными, чтобы заставить США сдвинуться в своей позиции. Это просто подтверждает изначальную точку зрения: гонки вооружений не происходят «просто так», а являются скорее прямым, и вряд ли неожиданным, результатом государственной политики. Нравится это или не нравится, но поведение Соединенных Штатов сейчас закладывает основы того, как мир будет смотреть на строительство и использование беспилотников, что будет в целом думать о них в обозримом будущем. Принимая это во внимание, американские политики, возможно, должны уделять несколько большее внимание прецеденту, который они создают.
Д-р Роберт Фарли (Robert Farley) – адъюнкт-профессор Паттерсоновской Школы дипломатии и международной торговли Университета Кентукки. В область его интересов входят вопросы национальной безопасности, военной доктрины, и морские дела.
Роберт Фарли (Robert Farley)