Героическая история и сомнительные перспективы - экс-генерал Дворкин
Семейство стратегических ракетных комплексов с «тяжелыми» МБР на жидком топливе типа Р-16, Р-16У, Р-36, Р-36М, Р-36М УТТХ и Р-36М2 – это безусловно выдающиеся достижения советских генеральных конструкторов, талантливых разработчиков систем управления, двигательных установок, стартовых комплексов, других систем и агрегатов ракетного вооружения. К типу «тяжелых» все эти МБР стали относить в рамках договорных отношений между СССР и США, по условиям которых к «тяжелым» относились МБР со стартовой массой больше, чем у самой тяжелой из «легких» МБР, которыми были ракеты типа УР-100Н и РТ-23. Их стартовая масса не превышала 105 тонн (стартовая масса «тяжелых МБР последовательно возрастала от 140 до 211 т).
ВЫНУЖДЕННЫЕ РЕШЕНИЯ
По стартовой массе и величине забрасываемого веса (забрасываемый вес ракет Р-36М УТТХ и Р-36М2 составляет 8,8 т), не говоря уже о габаритах, эти ракеты значительно превосходят все стоявшие на вооружении в США (стартовая масса принятой на вооружение в 1959 году МБР США «Атлас» составляла 90 т, МБР «Титан-2», принятая в 1963 году, – 150 т).
В дальнейшем США отказались от МБР и БРПЛ на жидком топливе и перешли к разработке только твердотопливных ракет. При этом максимальная стартовая масса МБР МХ, поставленная на боевое дежурство в 1986 году, составляла 88,5 т, забрасываемый вес – около 3,5 т.
Следует напомнить очевидные причины, из-за которых у нас были вынуждены делать такие огромные ракеты, до сих пор пугающие американцев.
Все дело в том, что СССР в то время значительно уступал США по уровню технологического совершенства, прежде всего по массогабаритным характеристикам боезарядов и бортовых систем управления. Американские боезаряды при сопоставимом тротиловом эквиваленте были примерно в два раза легче, как и наши бортовые системы управления, которые к тому же заметно уступали по характеристикам точности. Поэтому приходилось компенсировать это отставание значительным увеличением стартовой массы и забрасываемого веса. А в то время у нас могли это сделать только на базе МБР на жидком топливе, поскольку они располагали значительно более высокими показателями по массовой отдаче по сравнению с твердотопливными МБР.
До середины 80-х годов прошлого века «тяжелые» ракеты вносили основной вклад во все возможные формы боевого применения группировки СЯС: упреждающий (первый), ответно-встречный и ответный удары, насчитывая 308 пусковых установок с ракетами и 3080 боезарядов. Наряду с боезарядами они несли и продолжают нести значительный и эффективный состав средств преодоления ПРО. Стационарная группировка МБР до середины 80-х годов прошлого века в полной мере выполняла основную функцию ядерного сдерживания, то есть сохраняла возможность эффективного ответного удара.
А еще раньше роль МБР типа Р-36 стала определяющей в период очередного витка гонки вооружений, предпринятой США с 1970 года при оснащении МБР «Минитмен-3» и БРПЛ «Посейдон С-3» разделяющимися головными частями. Число ядерных боезарядов в стратегических ядерных силах СНС США возросло до 7300 в 1980 году. Требовалось принятие экстренных мер для восстановления ядерного равновесия.
Создание и принятие на вооружение в декабре 1975 года ракеты тяжелого класса, а также еще двух типов стационарных МБР позволило совместно с наращиванием группировки БРПЛ сохранить ядерный баланс с США. В 1980 году в составе СЯС 5500 боезарядов, в 1985 году – 9300.
На Западе и у ряда аналитиков внутри страны существовало устойчивое представление о том, что «тяжелые» ракеты предназначались в первую очередь для упреждающего и ответно-встречного ударов. Однако в значительной степени они предназначались и для ответного удара. Именно поэтому неоднократно, по мере повышения точности попадания американских ракет наземного и морского базирования, увеличивалась инженерная защищенность шахтных пусковых установок и стойкость ракет в полете по отношению к поражающим факторам высотных и воздушных ядерных взрывов, в чем не было никакой необходимости для первого удара.
При этом недостатки жидкостных ракет хорошо известны. Несмотря на значительные достижения в технологии ампулизации жидкостных ракет, что позволяет много лет держать их на боевом дежурстве, принятые меры по минимизации и нейтрализации аварийных утечек агрессивных компонентов и многие другие меры по обеспечению их безопасности, эффективность которых многократно подтверждена, гарантий от аварий и катастроф при пусках ракет, в процессе транспортировки и при других условиях, наносящих труднопреодолимый экологический ущерб, никогда не будет.
В нашей стране до 1980-х годов при разработках и развертывании ракет на жидком топливе (основные компоненты – токсичные и агрессивные горючие несимметричный диметилгидразин и окислитель азотный тетраксид) не проявляли особой заботы о влиянии этих топлив на окружающую среду, то есть об экологических последствиях испытаний, аварийных ситуаций, проливов и т.д. В то же время этот фактор был главным (важнее, чем энергетические характеристики двигателей) в США при создании в конце 1950-х годов массовых МБР уже второго поколения и ракет для подводных лодок. У нас на экологические проблемы обратили внимание лишь спустя 20 лет.
Между тем к середине 1980-х годов произошел резкий рост точности попадания МБР и БРПЛ США. Точность МБР МХ, прогнозировавшаяся на уровне 0,25…0,3 км (предельное отклонение), при тротиловом эквиваленте боезаряда в 0,6 мт обеспечивала поражение с вероятностью 0,9 самую высокозащищенную ШПУ «тяжелой» десятиблочной МБР одним боезарядом. При применении БРПЛ «Трайдент-2» для этого требовалось два боезаряда типа W-88.
Дальнейшее повышение защищенности шахтных пусковых установок уже не могло компенсировать постоянно возрастающую точность попадания американских боезарядов, поэтому стал необходимым ввод в группировку мобильных ракетных комплексов. Для упреждающего удара все эти усилия были бы совершенно излишними, поскольку стоимость ракетного вооружения в расчете на один развернутый боезаряд мобильной МБР многократно превышала аналогичную стоимость стационарной МБР.
ТРУДНЫЕ ШАГИ ТВЕРДОТОПЛИВНЫХ РАКЕТ
В связи с отмеченными выше недостатками жидкостных ракет во второй половине 1950-х годов США развернули широкомасштабные работы по созданию ракет на твердом топливе. Первая такая ракета «Поларис» была создана для подводных лодок. Затем были развернуты работы по МБР «Минитмен» для шахтных ракетных комплексов. Стало очевидным, что БРПЛ и МБР на твердом топливе будут обладать рядом положительных качеств по сравнению с жидкостными ракетами. Возник определенный интерес к таким ракетам и в нашей стране.
Перспективность твердотопливных ракет понимал прежде всего генеральный конструктор Королев, организовавший в 1958 году в ОКБ-1 инициативную группу специалистов, которой была поставлена задача изучить возможности создания ракет средней и межконтинентальной дальности с использованием разработанных к тому времени твердых топлив.
В 1961 году вышло постановление о разработке МБР РТ-2 (8К98) и создании на базе ее ступеней двух типов ракет средней дальности.
К середине 1960-х годов в стране была создана достаточно мощная промышленная база для производства ракет на твердом топливе, разработаны рецептуры высокоэффективных смесевых твердых ракетных топлив и методы снаряжения ими двигателей. Налажен выпуск стеклопластиковых корпусов. Но несмотря на большой объем подготовительных работ на дежурство поставлено только 60 МБР РТ-2П (модификация ракеты РТ-2, отработанная в 1972 году). Места твердотопливным МБР в системе вооружения практически не оказалось.
Выбор, сделанный в пользу развития ракет на жидком топливе, объяснялся, как уже отмечено выше, их высокими энергетическими характеристиками (при том же стартовом весе МБР с ЖРД могли доставлять к цели примерно в полтора раза большую по весу головную часть).
Можно отметить ряд причин, затормозивших развитие твердотопливных МБР, в том числе позиции ряда руководителей Минобороны и военно-промышленного комплекса (министра обороны СССР маршала Гречко, министра общего машиностроения Афанасьева, главного конструктора Челомея), безвременную кончину Королева в 1966 году и другие.
Довод оппонентов Челомея заключался в том, что твердое топливо в процессе хранения стареет и не может обеспечить требуемые гарантийные сроки эксплуатации.
Обращение к ракетам на твердом топливе в нашей стране связано с созданием подвижных ракетных комплексов. В ходе совершенствования твердотопливных МБР стало исчезать отставание в их энергомассовом совершенстве по сравнению с жидкостными МБР. Это наглядно видно из сравнения ракет того и другого типа, принятых на вооружение в 1980-е годы и имеющих близкую величину стартового веса (см. таблицу).
Можно заметить, что по энергомассовым показателям ракеты с ЖРД стали постепенно утрачивать свое преимущество перед ракетами на твердом топливе. Если бы внимание твердотопливным МБР в нашей стране по-настоящему стало уделяться не в 1980-е годы, а на 10 лет раньше, мы имели бы группировки ракет, не наносящую ущерб окружающей среде и не уступающую по боевой эффективности группировке жидкостных МБР.
То, что до 1980-х годов недостаточное внимание уделялось развитию ракет на твердом топливе и не использовалась унификация их для различных типов старта, следует считать одной из крупных просчетов, которые пришлось исправлять позже при разработках комплексов с МБР типа РТ-23 и «Тополь».
Конечно, проблема в прошлом заключалась не только в отставании по характеристикам твердых топлив, но и по другим параметрам технологического совершенства, о которых сказано выше. Поэтому оказалось, что МБР МХ со стартовой массой 88,5 т, оснащенная 10 боезарядами, сопоставимыми по мощности с 10 боезарядами ракет Р-36М УТТХ и Р-36М2 массой 211 т, заметно превосходит их по эффективности поражения высокозащищенных целей вследствие более высокой точности попадания и практически одинакова по эффективности поражения площадных целей.
Аналогичные причины объясняют и более низкие характеристики ракет РТ-23 УТТХ по сравнению с ракетой МХ. Однажды на совете главных конструкторов в НПО «Южное» мне пришлось сказать об этом генеральному конструктору Уткину. Зря я это сделал. Владимир Федорович рассердился, повысил голос и сказал, что если бы ему дали такую же, как у американцев, систему управления, такую же боевую ступень, такие же материалы, то РТ-23УТТХ превзошла бы МХ. И в этом не было никаких преувеличений, поскольку нашим конструкторам приходилось решать из-за технологического отставания такие головоломные задачи, которые американцам и не снились. Чего стоило хотя бы решение управлять первым вариантом ракеты РТ-23 качанием боевой ступенью (!), поскольку к тому времени еще не было поворотного маршевого двигателя первой ступени. К этому нужно добавить уникальные конструктивно-технологические решения, которые потребовались для создания БЖРК.
СНОВА «ТЯЖЕЛАЯ» РАКЕТА НА ЖИДКОМ ТОПЛИВЕ
О том, что разработка новой «тяжелой» МБР на жидком топливе включена в Государственную программу вооружения, недавно твердо заявил генерал армии Владимир Поповкин. Ранее об этом заявил на слушаниях комитета по обороне Государственной Думы начальник управления вооружения ВС РФ генерал-лейтенант Олег Фролов. Каковы же основания для объявленных решений? Конечно, можно перечислить целый набор аргументов в пользу разработки такой ракеты. Часть из них публиковалась в «НВО» ранее. К ним относят возможности использовать новые технологические достижения, которых не было в прошлом, усовершенствованные решения по ампулизации ракет с агрессивными компонентами топлива, их сохраняющиеся преимущества по энергомассовому совершенству по сравнению с отечественными твердотопливными ракетами и другие. Можно добавить, что на них проще разместить самое разнообразное боевое оснащение как с ядерными, так и высокоточными неядерными зарядами, планирующие головные части, разнообразные средства преодоления ПРО. При том, что есть желание заполнять освобождающиеся шахтные пусковые установки, загрузить работой ракетные КБ, НИИ и заводы с высококвалифицированным персоналом. И это не противоречит условиям нового Договора по СНВ. Кроме того, некоторые эксперты надеются, что поскольку американцы всегда опасались наших «тяжелых» МБР, они легче пойдут на уступки при дальнейших переговорах о сокращении ядерных вооружений. Хотя это не факт, поскольку другие времена, да и поставить на боевое дежурство пугающее количество таких ракет (к 1991 году их было 308 единиц) не удастся.
Только вот при всех положительных аргументах отсутствует ответ на главный вопрос: каково место этой ракеты в СЯС, то есть ее предназначение, и как это соответствует российской оборонительной доктрине. Уже отмечено, что стационарные ракеты такого типа в сильной степени уязвимы и с высокой вероятностью могут быть поражены даже одним ядерным боезарядом, а также высокоточными неядерными средствами. Большое число размещенных на них боезарядов делает их весьма привлекательными для разоружающего удара. Поэтому их предназначение – нанесение первого удара, что противоречит объявленной Россией доктрине ядерного сдерживания. Конечно, теоретически запуск их может производиться в ответно-встречном ударе на основании информации от систем предупреждения (СПРН) для спасения стационарных ракет от разоружающего удара. Но для принятия решения о пусках ракет в ответно-встречном ударе у президента России остаются считанные минуты, да и то при надежном функционировании СПРН. Между тем проблему с полным составом космических эшелонов СПРН не удалось решить даже Советскому Союзу. Но даже если решить эту проблему, ответно-встречный удар всегда считался и будет считаться самой рискованной и ненадежной формой применения наземной группировки не только у нас, но и в США, так как пришлось бы в условиях неопределенности принимать решение о массированном обмене ядерными ударами с катастрофическими последствиями для всей планеты. Поэтому основное предназначение «тяжелых» ракет – нанесение удара первыми.
Можно, конечно, предположить, что общее количество развернутых подобных ракет будет ограничено, например, 20 единицами и они будут оснащены высокоточными проникающими неядерными боезарядами для решения задач по аналогии с американскими БРПЛ в рамках концепции быстрого глобального удара. Но и в этом случае необходимо не только уяснить для России задачи подобного удара, и если они будут признаны убедительными, то оценить альтернативные варианты, в том числе возможности использования для этой цели высокоточных крылатых ракет на тяжелых бомбардировщиках и неядерных высокоточных зарядов на МБР типа «Тополь-М».
ВЫВОДЫ
Оппоненты могут тут же возразить и сказать, что нашему ОПК из-за технологического отставания сложно будет разработать для «Тополя-М» подобные боезаряды, так как его забрасываемый вес ограничен (около 1300 кг), в то время как забрасываемый вес БРПЛ «Трайдент-2» составляет примерно 2500 кг. Но, во-первых, если на МБР типа «Тополь-М» установить хотя бы один мощный высокоточный проникающий заряд, этого могло бы хватить для решения локальных задач, если такие появятся. Во-вторых, не стоит совсем уж недооценивать возможности наших ракетных НИИ и КБ, у которых есть, насколько известно, неплохой задел в этой области. Следовало бы не торопиться и, перераспределив средства в пользу НИОКР, дать им возможность спокойно работать, а не пороть горячку с «тяжелой» ракетой, полагая, что наши разработчики не способны создать приемлемые по массе и габаритам высокоточные боезаряды с неядерным оснащением.
Наконец, есть еще один крайне важный вопрос о требуемых для разработки, испытаний и развертывания новых «тяжелых» ракет затратах, о чем никаких данных не представляется. Необходимо учитывать, во-первых, создание новой кооперации разработчиков и заводов-изготовителей, которым придется решать ряд новых задач, как, например, использование минометного старта ракет такой массы, опыт которого был только у НПО «Южное». Во-вторых, иметь в виду опыт летных испытаний «Булавы», то есть то, что проблемы разработки любого нового ракетного комплекса в условиях значительно сниженного качества контроля производства систем, агрегатов, многочисленного оборудования и элементов не исчезли и вновь потребуют колоссальных усилий, времени и средств для отладки производственного цикла. В-третьих, учитывать, что инфраструктура позиционных районов с ракетами Р-36М УТТХ и Р-36М2, включая шахтные пусковые установки, устарела, выработала эксплуатационный ресурс и требует замены.
Всесторонний и своевременный анализ потребных затрат позволил бы сравнить, сколько и какими темпами можно было бы ввести в боевой состав мобильных твердотопливных МБР с РГЧ «Ярс» на те средства, которые потребуются для разработки, испытаний и развертывания новых «тяжелых» ракет. И есть достаточно оснований полагать, что результаты сравнения позволят скорректировать «оптимистические» заявления министра обороны Анатолия Сердюкова на слушаниях в Государственной Думе о том, что российские СЯС достигнут, двигаясь снизу, уровня носителей, разрешенного пражским Договором по СНВ, только в 2028 году (!). Поскольку наращивание темпов производства мобильных ракет позволило бы решить подобную задачу значительно раньше, с меньшими затратами при повышении потенциала ядерного сдерживания и без подрыва основных постулатов стратегической стабильности.
Однако рассчитывать на объективный анализ перечисленных вопросов в наших условиях вряд ли возможно. Причины этого уже столько раз настойчиво и безрезультатно излагались в СМИ, на различных форумах и рабочих встречах, что навязли в зубах. Многократно уже говорили о крайней необходимости глубокого оперативно-стратегического и технико-экономического анализа проектов развития СЯС России независимыми экспертными комиссиями, включающими в свой состав представителей РАН, ведущих специалистов Минобороны, ВПК, профессиональных независимых экспертных групп, законодательных органов. И пока это не станет устойчивой практикой, можно не сомневаться в том, что потенциал стратегических просчетов будет только возрастать.
Владимир Зиновьевич Дворкин - главный научный сотрудник ИМЭМО РАН, генерал-майор в отставке, доктор технических наук.
