Почему стал возможным минометный обстрел базы ВКС в Сирии
В последние часы уходящего 2017 года, 31 декабря, пока не опознанная партизанская группа сумела незаметно приблизится к авиабазе российских ВКС Хмеймим на дальность прицельной стрельбы из минометов и осуществить артиллерийский огневой налет, причинив значительный ущерб. По информации Минобороны РФ, погибли два военнослужащих. По данным СМИ, до 10 российских военных получили ранения. Кроме того, были повреждены шесть фронтовых бомбардировщиков Су-24, один тяжелый истребитель поколения 4 ++Су-35С, один самолет военно-транспортной авиации Ан-72, один самолет воздушного наблюдения и аэрофотосъемки Ан-30, один транспортный вертолет Ми-8. Если верить газете "Коммерсантъ", вдобавок ко всему была повреждена взлетно-посадочная полоса и уничтожен склад боеприпасов. И это произошло спустя три недели после начала вывода значительной части российской военной группировки на родину. Попробуем разобраться, что же на самом деле произошло и какие упущения российского командования в организации системы охраны и обороны базы Хмеймим могли привести к столь плачевным результатам. Попробуем ответить и на другой естественный вопрос - возможно ли вообще надежно защитить эту базу от повторения подобных губительных артобстрелов других диверсионных акций?
Наличие средств ПВО и войсковая охрана по периметру не гарантируют безопасность от атак диверсантов.
ТОЛЬКО НА ПЕРВЫЙ ВЗГЛЯД
По мнению первого вице-президента Академии геополитических проблем, доктора военных наук (ДВН), капитана I ранга запаса Константина Сивкова: "Скорее всего, удар наносился по площадям, не прицельно, и пострадали те, кто находился на постах охраны в районе расположения боевых самолетов" (цитата из материала, опубликованного в газете "Взгляд"). Тот же военный эксперт считает, что по базе был нанесен "достаточно серьезный артиллерийский удар", а стрельба велась не только минометами, но и артиллерией. Под артиллерией ДВН Сивков, возможно, подразумевает гаубицы. Но если минометы, скажем, 120-мм калибра можно перевезти в кузове грузовика, то гаубицу придется тащить на буксире, а такой вид транспортировки скрытным никак не назовешь. Чтобы вести артобстрел по площадям, необходимо задействовать большое число стволов, а это время, которое уходит на минимальную подготовку позиции (если это не было сделано заранее) и развертывание орудий. Нужно уточнить привязку к ориентирам, выверить дальность до целей и убедиться, что цели находятся там, где и предполагалась, то есть нужны довольно-таки точные, актуальные данные. А это значит, что разведка диверсантов либо вела постоянное наблюдение за объектом, уточняя все перечисленное, либо пользовалась данными космической разведки, без участия Пентагона такое невозможно.
Допустим, что гаубицы были спрятаны вблизи базы, на подготовленных огневых позициях, давно. В этом случае после обстрела их должны были обнаружить российские военные воздушные и наземные патрули. Но никакой информации на этот счет нет. А то, что российские военные не провели поиск для выявления всех обстоятельств обстрела и обнаружения позиций и других следов, – даже представить себе невозможно. С другой стороны, даже 120-мм минометы в условиях, когда все службы безопасности подняты на ноги, – далеко увезти сложно, их скорее всего спрятали на расстоянии не более 30 км от позиций, с которых шел обстрел
базы. Судя по накрытой минами площади, было задействовано несколько стволов – от трех до пяти. Даже если предположить, что огонь вели высококвалифицированные артиллеристы, без корректировки им было не обойтись. Значит, в эфире переговоры должны были звучать. Огневые позиции минометов были рассредоточены, чтобы их нельзя было уничтожить одним ударом с воздуха в случае обнаружения. Взаимодействие расчетов и управление ими могло осуществляться только по радио, в противном случае они рисковали быть немедленно обнаруженными.
Вот и выходит, что, с одной стороны, хорошо подготовленная диверсионная группа, опирающаяся на местную агентурную сеть, а может быть, и использующая данные спутниковой разведки, которую могли предоставить только США, воспользовалась моментом и внезапно нанесла чувствительный физический и моральный ущерб противнику. С другой стороны, плохо организованная охрана, российские военные расслабились в предновогодний день и получили в общем-то ожидаемый "подарок". Российской армии надо поучиться организовывать охрану и оборону объектов у российских же спецчастей (охраняющих особо важные государственные объекты) войск Росгвардии и Погранвойск.
В первую очередь прокололась войсковая контрразведка, которая не обеспечила оперативное прикрытие пространства вокруг объекта. Сюда же надо присовокупить "помощь" сирийских союзников, от которых, судя по всему, толку во всем мало, как говорят на Руси – не могут ни украсть, ни покараулить.
Во-вторых, система охраны и обороны базы выстроена, мягко говоря, разгильдяйски. Похоже, даже визуальное наблюдение за подступами к объекту велось из рук вон плохо. В противном случае рано или поздно были бы обнаружены блики от оптики диверсантов, ведущих наблюдение за объектом. Охраной и оперативными службами не была в должной степени проведена разведка окружающей местности с целью определения наиболее опасных направлений и мест, где возможно развернуть огневые позиции минометов. Здесь надо себя ставить на место диверсантов. Кроме огневых позиций надо было заранее определить места возможных подходов и отходов диверсионно-разведывательных групп и принять превентивные меры, вплоть до их минирования управляемыми фугасами по участкам и обеспечения техническими средствами наблюдения и сигнализации. Короче, должного комплекса охраны и обороны создано не было.
Что касается территории авиабазы, здесь прокол был уже на уровне командования, поскольку, судя по всему, не удосужились подготовить военную базу в инженерном отношении. Ни тебе железобетонных капониров для хранения самолетов, ни тебе перекрытых щелей для укрытия личного состава на время артналета.
МНЕНИЕ ВОЕННЫХ ПЕНСИОНЕРОВ
Бывший командующий 4-й воздушной армией ВВС и ПВО генерал-лейтенант Валерий Горбенко считает, что для защиты базы с земли вся территория на дальности выстрела миномета должна быть перекрыта патрулями и прочими подразделениями. К слову, патруль – это войсковой наряд, а не подразделение, простим старику его забывчивость. Он также утверждает, что все проезды к базе контролируются (неуместная самонадеянность), и тут же резонно замечает, что вблизи базы расположены населенные пункты, откуда по ней могут стрелять. Но как быть с тем фактом, что населяют эту местность лояльные режиму Башара Асада алавиты, которые, по идее, должны противостоять попыткам нападения на базу и уведомлять власти о таковых?
Этот отставной генерал уверен, что для надежного прикрытия базы в радиусе 10 или хотя бы 5 км нужна большая численность воинского контингента, напрочь забыв о золотом правиле: воюют не числом, а умением.
Константин Сивков пояснил для газеты "Взгляд", что "существует три зоны прикрытия таких объектов, как военная база. Первая зона самообороны обеспечивает прикрытие от атак стрелковым оружием на расстоянии в пределах 1,5–2 км. Средняя зона – это зона защищенности от тяжелого вооружения, пехоты, минометных обстрелов. Глубина ее прикрытия обычно колеблется в пределах 8–10 км. Третья, дальняя, зона прикрывает от тяжелого вооружения, артиллерийских систем большой дальности. Она обеспечивает защиту на расстоянии до 30–40 км в зависимости от сил противника". По его мнению "с базой в Тартусе такая же ситуация, как с Хмеймимом".
Сивков также подчеркнул: "Мы построили там систему обороны, ориентированную на защиту от регулярной армии, то есть мощных ударов ВВС с моря и суши". Но тут же оговорился, что против диверсионно-разведывательных групп она "недостаточно эффективна".
Военный летчик, полковник ВВС, Герой России Валентин Падалка в беседе сослался на афганский опыт. По его словам: "Кабул и все наши авиационные подразделения, воинские части были организованы охраной вплоть до тройного кольца с разными удалениями от центра этого объекта". Первое кольцо имело радиус приблизительно 1 км, второе, среднее, – 5 км, третье – около 10 км, также создавались мобильные группы, которые быстро реагировали на попытки нападения. Падалка указывает, что дальность "минометного обстрела обычно составляет 3–4 км, максимум до 5 км". На самом деле 120-мм минометы могут вести прицельный огонь на дальность до 7 тыс. и даже более километров (летчик не обязан это знать).
По мнению Валентина Падалки, в радиусе до 5 км не должно быть "никакого движения, непонятных неопознанных людей", там должна быть "абсолютно чистая зона". В непосредственной близости от объекта находятся населенные пункты, поэтому рекомендация сия невыполнима. Вдоль западного фаса периметра охраны базы проходят две оживленные автострады, с той же стороны, чуть более чем в 2 км, – берег моря. На востоке примерно в 6 км начинаются горы, которые сразу же стоило определить как наиболее опасное направления действий ДРГ. Что было сделано – неизвестно, но по общим результатам организации охраны и обороны базы на 31 декабря 2017 года можно делать выводы.
НЕУТЕШИТЕЛЬНЫЕ ВЫВОДЫ
Кроме указанных недостатков есть еще нарекания к организации размещения самолетов средств заправки и обслуживания, а также к хранению боеприпасов. Опубликованные в арабской англоязычной блогосфере снимки свидетельствуют о том, что самолеты стоят под открытым небом и расположены практически вплотную друг к другу. Более того, блогеры отметили, что порой наблюдается открытое размещение боеприпасов рядом с местом стоянки самолетов.
Настораживает и тот факт, что ни одна из суннитских исламистских групп боевиков не взяла на себя ответственность за этот обстрел. Напротив, есть информация о некой организации "Свободные алавиты", которая занимает жесткую антиасадовскую позицию, и возможна ее причастность к описываемым событиям. А это говорит об отсутствии монолитности в шиитском стане на территории Сирии. Впрочем, не стоит отметать версию, что союзники Москвы Тегеран и Дамаск, возможно, таким образом начали процесс постепенного выдавливания России из региона.
Организовать надежную охрану базы Хмеймим, бесспорно, возможно, но для этого необходимо привлечь толковых людей.
Александр Шарковский
Заместитель ответственного редактора НВО