Судьба Героя Советского Союза Георгия Шиянова, как и судьба его деда, старого русского солдата, и отца, крепко связана с Россией. В четырнадцать лет он вступил в ряды Общества друзей воздушного флота. Через некоторое время Шиянов работает старшим техником в отделе экспериментально-летных исследований и доводок ЦАГИ. В институте он становится летчиком - испытателем, работает на многих типах отечественных и иностранных самолетов, занимается испытаниями истребителей «И-15» и «И-16» — первого советского скоростного самолета с убирающимся в воздухе шасси и винтом изменяемого шага.
В начале Великой Отечественной войны он защищает небо Москвы. А в послевоенное время осваивает новую технику, летая на первом советском реактивном истребителе «МиГ-9». За тридцать пять лет Шиянов поднял в воздух более чем полторы сотни самолетов, получил звезду Героя СССР, стал заслуженным летчиком-испытателем. Можно долго рассказывать об опаснейших испытательных полетах, перечислять ЧП и аварийные ситуации. Но приведу лишь один эпизод, наиболее полно раскрывающий характер и душевные качества удивительного человека и летчика.
Это случилось более 60 лет назад. Во всем мире усиленно велись работы по проектированию самолетов с укороченным взлетом и посадкой, приведшие в конце концов к появлению вертикально взлетающих истребителей. Такие же исследования проводили и советские авиаконструкторы. На одном авиационном предприятии была создана специальная катапульта. При помощи порохового ускорителя с нее должен был выстреливаться в воздух истребитель «МиГ-19». Катапульта предназначалась для перехвата самолетов у возможной линии фронта из засады.
 |
| Истребитель МиГ-19 |
| Источник: Валерий Агеев |
Представители микояновского КБ обратились в Летно-исследовательский институт с просьбой определить летчика для испытаний. Руководство института предложило кандидатуру Г. Шиянова. Он был известен своим хладнокровием, невозмутимостью, способностью бороться до конца за вышедшую из повиновения машину. КБ согласилось с этой кандидатурой. Испытатель летал на всех истребителях авиаконструктора А.Микояна, начиная с МиГ-3 и кончая МиГ-17. Свою роль в выборе сыграло и мнение о Г.Шиянове как безаварийном летчике. Расчеты не предполагали ничего особенного в поведении реактивной машины во время работы порохового ускорителя.
Единственное, чего боялись авиационные инженеры и медики,— это естественной реакции самого летчика, который в момент выстрела мог растеряться, инстинктивно схватиться за ручку управления самолетом и неловким движением разбить истребитель. Поэтому ручка фиксировалась в течение трех секунд во взлетном положении, а в кабине на приборной доске была сделана специальная скоба, за которую летчик держался во время старта.
— Я увидел, — вспоминал Георгий Михайлович, — эту конструкцию из железных рельсов высотой с двухэтажный дом и серебряный «МиГ» на ней. И хотя я знал, что самолет будет устойчив на старте, но, тем не менее заволновался. Абсолютно бесстрашных людей нет. И я таких не встречал на своем веку. Храбрость в большинстве случаев не только врожденное качество. Это вырабатываемая в течение жизни привычка заставлять себя делать вопреки всему то, что тебя страшит. А если любишь работу, то сможешь преодолеть и страх, и волнение, часто возникающие от незнания обстановки и неверия в свои силы. Нет, пожалуй, более приятного чувства, чем чувство человека, преодолевшего себя.
— И вот настал день испытательного полета, — продолжал Г. Шиянов. — Как обычно при интересных и сложных испытаниях, собрались конструкторы, инженеры, техники, просто зрители. Сел я в кабину, запустил основные двигатели, включил форсаж. Заревели реактивные моторы, взвилась пыль и песок. Я нажал кнопку, включавшую пороховой ускоритель, стал ждать, что меня вдавит перегрузкой в спинку сиденья, но... ничего не произошло. Прошла секунда, вторая... Доложил по радио: ускоритель не сработал! На КДП какое-то замешательство. Потом услышал: выключить форсаж, двигатели, эксперимент прекратить.
Сделал то, что мне приказали: открыл фонарь, отстегнул привязные ремни и собрался уже вылезать из кабины, как мне закричали: «Стой, нельзя! Может сработать временной механизм запуска ускорителя». Оказывается, механизм мог сам запустить ускоритель после нажатия кнопки еще в течение трех минут. Положение, конечно, не из приятных. Сижу в кабине весь взвинченный, в тягостном ожидании. Идиотское положение. Эти минуты ожидания показались мне часами. Но все обошлось. Позже дефект был устранен, я вновь сел в кабину. Первый полет прошел нормально. Задание было выполнено.
— Правда, закончил свой рассказ Георгий Михайлович, почти аналогичное ЧП случилось при показе катапульты маршалу Г. Жукову. Тогда тоже не сработал «пороховик». Я быстро огляделся и под локтем обнаружил тумблер, который забыл включить. Только я им щелкнул, как ускоритель заработал. Я взлетел с повернутой шеей. Она потом болела у меня недели две. К тому же «МиГ» получил нерасчетный импульс и круто пошел вверх. Я толкаю ручку управления самолетом от себя, но никаких изменений в траектории. Ведь она была зафиксирована на три секунды! Я же про это в горячке забыл и, наверное, сломал бы ручку, но тут кончилась блокировка, истребитель стал управляемым, и я вздохнул с облегчением.
...Уходят эпохи, сменяются политические лозунги, по-иному называются государства. Но остается народ и те, кто своим геройством и храбростью пишут его историю для потомков.
Валерий АГЕЕВ.