С момента распада СССР и по сегодняшний день российская экономика прошла в своем развитии несколько периодов. Изначально она была полностью государственной. По сути, существовала одна большая корпорация – государство, у которого были свои подразделения-цеха: нефтяная промышленность, химическая, машиностроение и т.д.
В начале 90-х годов в стране восторжествовала новая идеология, в соответствии с которой все экономические объекты, за исключением самых необходимых для исполнения госфункций, должны быть в частной собственности. Согласно этому подходу единую «госкорпорацию» следовало разделить на множество кусков и приватизировать.
В результате на месте единого экономического комплекса появились десятки и сотни фирм и компаний в различных секторах экономики. Единственной отраслью, которой это не коснулось, оказалась газовая. Виктор Черномырдин создал «Газпром», и памятник ему за это нужно поставить. Как единый отраслевой комплекс «Газпром» в критические моменты российской государственности 90-х годов обеспечивал стране доходы в бюджет, был гарантом социальных обязательств государства, а фактически и внешних заимствований.
Сейчас, с высоты нашего времени, мы понимаем, что нужно было всю экономику развивать по пути «Газпрома». Построить на базе крупных экономических блоков несколько мощных мегакорпораций, государственных структур с частичным частным участием, а затем, спустя некоторое время, постепенно доли акций продавать, сохраняя при этом крупные структуры промышленности, не дробя их.
Но в ходе преобразований 90-х годов «Газпром» оказался единственным нерасчлененным отраслевым экономическим субъектом. Правда, не единственным крупным. Можно вспомнить АвтоВАЗ: хотя вокруг автогиганта образовалась масса фирм-посредников, завод сохранил мощный производственный потенциал, крупносерийное производство, огромную долю рынка.
Однако большинство отраслей оказались фрагментированы. Лесная промышленность, авиаперевозки, судостроение, машиностроение, химпром, нефтяной сектор, даже оборонка. Крупные отраслевые структуры массово дробились на небольшие организации разных форм собственности.
Прямым следствием этого процесса, увы, стала деградация экономики. Кроме того, расчленение крупных экономических субъектов на множество мелких спровоцировало иностранный капитал на поглощение последних. И ладно бы, это коснулось только производителей пива и сигарет: речь шла и о стратегических для государства отраслях.
Так, американская Nick and C Corporation сумела взять под свой контроль десятки предприятий военно-промышленного комплекса, о чем в свое время много писали СМИ. В другой стратегической отрасли – алюминиевой – на российский рынок пришли зарубежные компании Marc Rich и Trans World Group, подмявшие под себя Красноярский, Саяногорский и Братский алюминиевые заводы, по сути – всю отечественную алюминиевую промышленность. И, конечно, особый интерес у иностранцев вызывали российские нефтяные активы.
В итоге возникла реальная угроза потери Россией контроля над ключевыми отраслями национальной экономики.
К счастью, этого не случилось. Уже во второй половине 90-х начинается период экономического возрождения. И начинается он с консолидации активов.
В нефтяном секторе идет активный процесс слияний и поглощений, отрасль структуризируется в несколько крупных вертикально-интегрированных компаний. «ЛУКОЙЛ» консолидирует активы, приобретая «Ямалнефтегаздобычу», «Архангельскгеолдобычу», «КомиТЭК», а также ряд нефтеперерабатывающих заводов в различных регионах России. Это позволяет компании активно осваивать зарубежные рынки. «ЛУКОЙЛ» приобретает доли в месторождениях в азербайджанском секторе Каспия, покупает американскую компанию Getty Petroleum Marketing Inc. и часть канадской Bitech Petroleum Corporation, инвестирует в нефтяные проекты Египта и Казахстана, начинает строительство собственного танкерного флота, скупает НПЗ в Румынии и Украине. Аналогичным образом начинают выстраиваться другие нефтяные компании.
В среде металлургов консолидируются «Северсталь», «Норникель», «Мечел». Активно укрупняется алюминиевая промышленность: в 1997 году Олег Дерипаска создает «Сибирский алюминий» – первую российскую вертикально-интегрированную металлургическую компанию на базе Саяногорского алюминиевого завода, завода по производству фольги «САЯНАЛ», а также Дмитровского завода алюминиевой консервной ленты. Затем к этим активам прибавляют международные – глиноземные активы в Украине и в Казахстане. Через три года Олег Дерипаска и Роман Абрамович объединяют свои алюминиевые активы в компанию «РУСАЛ», которая впоследствии переходит под контроль «Базового элемента». Параллельно консолидируется другой алюминиевый игрок – «СУАЛ», объединивший активы Иркутского, Уральского, Богословского и Кандалакшского алюминиевых заводов.
Каковы же были последствия этой консолидации для страны?
Во-первых, там, где появляется крупный игрок, он неизбежно начинает вытеснять из отрасли криминал, который в 90-е годы устанавливал свои порядки в самых разных отраслях и бизнесах. Крупные нефтяные компании быстро оттерли от нефтеперерабатывающих заводов локальные бандитские группировки. «РУСАЛ» покончил со знаменитыми алюминиевыми войнами, державшими в страхе целые регионы России, а также выдавил из страны английскую Trans World Group, которая выкачивала деньги с предприятий за рубеж с помощью толлинговых схем. АвтоВАЗ, пусть и не сразу, разобрался с криминалом вокруг завода, сосредоточенным прежде всего в схемах дистрибуции готовой продукции.
Там же, где консолидация не прошла, криминал продолжает чувствовать себя уверенно. Рыбная и лесная отрасли, до сих пор сильно фрагментированные, остаются одними из самых криминальных. Контрабанда леса приобрела промышленные масштабы. Бизнес в лесных и рыбных регионах часто крышуется локальными бандитскими группировками. И во многом это – следствие отсутствия в отрасли мощного национального игрока.
Во-вторых, консолидация активов является важнейшим условием технологического перевооружения. Не только российская, но и мировая экономическая практика демонстрирует, что только укрупнение бизнеса может привести к технологическому прорыву.
Тот же «РУСАЛ» сумел обеспечить техническое перевооружение своих производств – Красноярского, Саяногорского, Николаевского и даже построил новый завод в Хакасии. Это пример из самого свежего прошлого. АвтоВАЗ, пусть и при помощи зарубежных партнеров – французского Renault, запускает в производство новую линейку современных автомоделей. Это пример из настоящего. Консолидация авиационных активов на базе Объединенной авиационной корпорации предусматривает серьезные вложения в модернизацию и производство самолетов нового поколения – около 5 млрд. долл., согласно недавнему заявлению руководства корпорации. Это пример из ближайшего будущего.
На этом фоне ситуация в упомянутых рыбной и лесной отраслях удручает. Российские лесники по-прежнему предпочитают «гнать кругляк», чем вкладываться в более глубокую переработку древесины. Большие сложности в этом плане и у авиаперевозчиков. Очевидно, что только мощные игроки, например «Аэрофлот», «Трансаэро», имеют возможность покупать новые современные самолеты. Маленькие компании, которых на рынке авиаперевозок великое множество, просто не способны на это. В результате мы имеем низкое качество услуг и высокую аварийность.
С укреплением российской государственности, начавшейся с избранием президентом России Владимира Путина, в экономике стартовал новый период, обусловленный соотношением государственного и частного при выборе стратегии развития крупной компании. Но и здесь есть свои плюсы и минусы.
С одной стороны, государство должно и обязано наводить порядок там, где это нужно. Например, на рынке авиаперевозок, где десятки, если не сотни авиакомпаний, по сути дела, сдерживают развитие отрасли. Этот вопрос имеет серьезное политическое звучание в такой огромной стране, как Россия, где требуется дешевая цена авиаперевозок, если мы говорим о единстве страны.
С другой стороны, пример «Газпрома» демонстрирует нам, что чрезмерное объединение с государством приводит, по сути дела, к подмене интересов государства и корпорации. Наиболее ярко мы это видим на примере кризисов с Украиной и Белоруссией. Надо понимать, что в нашей дипломатии должна быть газовая составляющая, но нефтегазовой дипломатии следует подчиниться российской дипломатии, а не наоборот.
В России уже есть несколько мегакорпораций мирового уровня. «Газпром», крупнейшая газовая корпорация в мире с капитализацией свыше 300 млрд. долл., остается ключевым игроком на рынках Европы и СНГ.
«ЛУКОЙЛ» контролирует 1,3% общемировых запасов нефти и 2,3% общемировой добычи нефти, став второй среди крупнейших мировых частных нефтяных компаний по размеру доказанных запасов углеводородов.
Слияние «РУСАЛа», «СУАЛа» и швейцарской Glencore разом вывело нашу страну на первое место в мире в алюминиевой промышленности. Объединенная компания «Российский алюминий» производит 12% алюминия и 15% глинозема в мире, имеет активы в 20 странах.
Сейчас государство ориентируется на формирование мощных госкорпораций – создается Объединенная авиационная корпорация, судостроительная, другие.
И это закономерно: именно крупные российские компании должны быть главным инструментом, мотором, локомотивом развития страны. Конечно, все это не исключает необходимости честной конкуренции и антимонопольного надзора. Но на внешних рынках, где наши крупные компании и сталкиваются в жесточайшей борьбе с зарубежными гигантами, не надо стесняться им помогать. Мы должны опираться на опыт американцев, китайцев, британцев, которые целенаправленно продвигают позиции своих корпораций на мировом рынке.
С.Марков
