Гендиректор корпорации «Тактическое ракетное вооружение» Борис Обносов в интервью RNS рассказал об опыте операции в Сирии, планах по разработке гиперзвуковых ракет и оружия для беспилотников.
- При создании корпорации ставилась цель мобилизации ресурсов для создания высокоэффективных управляемых ракет и комплексов вооружения воздушного, наземного, морского базирования, усиления позиций России на мировом рынке вооружений. Удалось ли достичь этих целей?
- В целом удалось. Но проблем остается очень много. Наверное, сказать, что мы решили все задачи, значило бы покривить душой. Потому что есть еще много недоделанных опытно-конструкторских работ, которые у нас проходят, к сожалению, не так гладко, как хотелось бы.
Наверное, причина в одном. До 2007 года все развитие высокоточного оружия в области авиационных средств поражения, да и морских тоже, шло... как бы так сказать, по инерции. На словах говорилось одно, а на деле не было ни нормального финансирования, ни нормальных разработок. Но начиная с 2008 года все поняли, что без высокоточного оружия как в морской, так и в авиационной сферах перспективы для современных вооруженных сил не будет. Толчком послужили события на Кавказе, операция по принуждению Грузии к миру.
Вскоре после этого мы приняли комплексную целевую программу развития авиационных средств поражения. Она была одобрена министерством обороны, Минпромторгом и стала для нас своеобразной дорожной картой. По большому счёту «реперные точки», которые мы туда заложили, остаются для нас такими маяками, к которым мы стремимся.
Задач, конечно, накопилось очень много. Я считаю, что в 1990-е — начале 2000-х годов, когда внутренних заказов практически не было, отрасль смогла выжить только за счет экспорта. В то же время наметилось отставание по авиационному оружию «воздух — воздух», «воздух — поверхность», по многоцелевым системам да и по противокорабельному, противорадиолокационному. Эти задачи необходимо было решать в первую очередь. За последние годы нам удалось сдать несколько изделий, которые можно было видеть, например, на выставке МАКС-2015. Сегодня мы их оформляем в экспортном варианте. Я считаю это главный итог. Потому что когда есть современное оружие, тогда появляется обоснованная база для его заказа — и внутри страны, и за рубежом.
При этом за прошедшие почти полтора десятка лет произошел кардинальный для нас сдвиг в приоритетах заказов. Если в начале 2000-х доминировали экспортные заказы, на которые приходилось до 90% выручки, то сегодня практически более 70% составляет внутренний заказ. И это при том, что объемы производства существенно выросли. По сравнению с 2003 годом, объем реализации вырос примерно в 28–30 раз. Все это требовало существенной перестройки. И имеющегося станочного парка, и реконструкции цехов, и капитального строительства. И самое, наверное, главное — налаживания тесного взаимодействия со всеми смежниками, в том числе среди предприятий корпорации.
Я считаю, что нам очень повезло, что мы сумели добиться включения в состав корпорации такого холдинга, как НПО машиностроения. Он обладает современными технологиями, мощными людскими ресурсами.
Мы отличаемся от некоторых других крупных оборонных интегрированных структур, которые сегодня делают ставку на строительство новых заводов для расширения производства. Мы не стремимся строить новые площадки. Такой подход неправилен, с моей точки зрения. Считаю, надо загружать те предприятия, которые уже есть. Я практически уверен, что вечно военные заказы на таком высоком уровне не останутся. И тогда надо будет думать о том, что делать с построенными заводами, заточенными на изготовление военной техники.
Наша первая задача была обеспечить полную, равномерную загрузку тем предприятиям и тем людским ресурсам, которыми мы обладаем. А обладаем мы сегодня достаточно серьезной силой. Численность персонала у нас более 50 тысяч человек. Мы охватываем большие географические районы нашей страны.
В целом, наверное, если подводить итоги за время существования корпорации, то, да, существенное решение многих задач достигнуто. Но мы видим впереди еще много нерешенного и будем над этим работать.
- Каких производственных показателей ожидаете в 2016 году?
- Я думаю, в этом году мы должны увеличить объем выпускаемой продукции процентов на 20, а может и на 30.
- А какая доля продукции КТРВ поставляется на экспорт? Какова динамика экспортных заказов?
- Если в начале десятилетия среднегодовой объем экспортных поставок был в районе $300 млн, то сейчас мы примерно его удвоили. Думаю, под миллиард долларов мы можем в ближайшие годы выйти.
- Сколько предприятий в корпорации? Закрывать какие-то не пришлось?
- У нас сегодня 31 предприятие. Было 33. Но мы ни от кого не избавлялись, никого не закрывали. Прошло объединение некоторых предприятий в интересах лучшей управляемости и эффективности. Например, в Омске у нас было Центральное конструкторское бюро автоматики и завод «Автоматика». Мы несколько лет назад объединили их в одно предприятие.
Буквально недавно у нас закончилось объединение двух подмосковных предприятий «Горизонта» и «Искры». На их базе в Химках мы создали современное предприятие по изготовлению стартовых двигателей. Корпорация помогла построить для работников этих предприятий общежитие и гостиничный комплекс.
- Удалось сохранить ключевые технологии на предприятиях корпорации?
- Приведу простой пример. Наша корпорация была одним из первопроходцев в освоении производства по выпуску авиационных ракет из титана. Созданные предприятиями корпорации ракеты из титана, например, входили в состав вооружения высотных перехватчиков МиГ-25. Сама по себе обработка титановых заготовок — очень сложный технологический процесс. Был, к сожалению, период, когда эти технологии развивались, как говорится, ни шатко ни валко. Сегодня мы у себя сосредоточили эту компетенцию, в том числе подготовили производственную базу для изготовления отливок из титана. У нас современное оборудование, которое позволяет эффективно обрабатывать титановые изделия.
И по другим технологиям мы, конечно, не стояли на месте. В частности по системам управления ракет. Они построены на различных принципах. Допустим, наше предприятие «Темп-Авиа» уверенно освоило лазерные технологии при изготовлении бесплатформенных инерциальных навигационных систем наведения ракет. Это крайне важно, поскольку обеспечивает повышенные степени точности наших ракет, большую помехозащищенность.
Или взять головки самонаведения. Мы в этой области тоже, считаю, многое восстановили и развили. При этом серьезно поддержали один из наших заводов. Если раньше Азовский оптико-механический завод считался одним из самых «убитых» предприятий, то сегодня он преодолел серьезные финансовые и людские трудности и находится в определенной степени на подъеме. Многие новые головки самонаведения для ракет «воздух — воздух» как раз поручено делать этому предприятию.
Так можно говорить достаточно долго, чуть ли не по каждому предприятию.
- Год назад вы приняли решение о включении в корпорацию концерна «Морское подводное оружие — Гидроприбор». Непростое в силу сложного финансового положения предприятий концерна. Не пожалели?
- Процесс, скажем так, непростой. Если сравнивать, например, два холдинга — «НПО машиностроения» и концерн «Морское подводное оружие», то у них были разные системы организации, системы подготовки предприятий к интеграции. Ситуация на многих предприятиях непростая. Тем не менее считаю этот шаг оправданным, абсолютно прагматичным. Потому что у нас есть предприятия, например «Регион», «Красный гидропресс», которые специализировались на морском подводном оружии и очень тесно были связаны с предприятиями, которые входят в концерн, созданный на базе «Гидроприбора», — «Мортеплотехникой», «Дагдизелем», «Двигателем», самим «Гидроприбором». Но кооперация с ними была не на нужном уровне. Не знаю, чем это было вызвано. Наверное, как обычно, нашим русским характером — лучше сделать свое, чем в кооперации с соседями.
За этот год нам, считаю, удалось достаточно хорошо изучить финансово-экономическое состояние предприятий, распространить нашу систему финансового контроля на весь этот концерн, включая систему финансово-экономического управления, единый расчетно-кассовый центр, ввести регулярные заседания советов директоров, на которых рассматриваются как текущая ситуация, так и стратегические задачи развития предприятий. И в принципе, что самое главное, очень тесно познакомиться с директорским корпусом, кадровым персоналом этих предприятий. Сейчас они встроены в нашу систему и технически перевооружаются. Это делается не для того, чтобы создать опять на отдельном предприятии отдельный контур, а с тем, чтобы дополнять друг друга.
Очень большое внимание уделяем расположенному в Каспийске предприятию «Дагдизель». Оно было в очень сложном состоянии, из которого пока не вышло. У завода были многомиллионные долги. Благодаря нашей консолидированной политике, удалось добиться поддержки от государства. Была выделена помощь примерно в 600 млн рублей. Кроме того, я поднял вопрос перед правительством о том, чтобы мы могли часть дивидендов направить на поддержку отстающих предприятий. Нам разрешили это сделать.
Самое важное — мы сумели защитить ряд проектов. И сегодня министерство обороны непосредственно с «Дагдизелем» заключило контракт на несколько миллиардов рублей.
Считаю, персонал там серьезный. Когда приезжаешь, люди говорят спасибо за то, что появились заказы. Вне зависимости от того, где находится предприятие — на юге страны, на севере, — они должны быть обеспечены равноценной работой. Именно так я подхожу к «Дагдизелю». Считаю своей целью и долгом восстановить это предприятие, чтобы там люди лучше занимались работой, а не чем-нибудь другим.
- Я так понимаю, передача в КТРВ концерна объяснялась и опасностью потери ключевых позиций в торпедостроении. Можно сказать, что опасность миновала?
- Не хочется говорить так, как порой приходится слышать от других: мы, мол, несмотря ни на что, добились, достали «из-под полы», из предыдущих наработок, и вот теперь мы впереди планеты всей… Ясно, что если не развиваться равномерно, определенного отставания не избежать. Да, отставание некоторое есть. Но оно не везде. Где-то есть, а где-то мы действительно впереди всех. Взять, допустим, известную уникальную подводную ракету «Шквал». Сейчас мы работаем над ее серьезной модернизацией. Или система «Пакет», которая у нас демонстрируется. Она включает в себя торпеду и антиторпеду. Я тоже ее аналогов у наших западных конкурентов не могу найти.
Поэтому вопрос «отстаем-не отстаем» — многогранный. Надо разбирать каждое отдельное направление — мины, противоминное оружие, торпеды, в том числе запускаемые с вертолетов. Могу с уверенностью сегодня сказать, что на ряде направлений мы вышли в паритет с основными мировыми конкурентами, а где-то, надеюсь, при постановке на серийное производство, мы выйдем вперед.
Мы подготовили комплексную целевую программу развития морского подводного оружия в тесном взаимодействии с Первым морским НИИ Минобороны России. Естественно, с участием «Гидроприбора» и всех предприятий концерна. Мы защитили программу в министерстве обороны, Минпромторге. Она подписана и является для нас руководящим документом.
- С 2016 года Минобороны РФ изменило порядок авансирования работ по гособоронзаказу, сдвинув выдачу основных авансов с весны на осень. Насколько это затрудняет деятельность предприятий? Что делается для снижения отрицательного эффекта этих новаций?
- Конечно, и у нас, и у заказчика каждый рубль на счету. И в определенной степени я могу понять, почему Минобороны изменило порядок авансирования. Допустим, у предприятий — исполнителей госборонзаказа накопилась большая дебиторская задолженность. В данном случае Минобороны действует прагматично: уменьшается дебиторская задолженность — на эту сумму увеличивается авансирование предприятий.
С другой стороны, считаю, каждый случай надо рассматривать индивидуально. Я не разделяю ту точку зрения, что оборонка набрала денег и поэтому у нее возросла дебиторская задолженность. Что она якобы жирует. Нет, дебиторка может появиться в силу разных причин. К примеру, взять тему импортозамещения. Компания подписала контракт, работая с одним поставщиком, и не знала, что ситуация сложится так, что поставщиков придется менять.
Нам, например, в ходе выполнения контрактов пришлось ряд импортных комплектующих заменять на отечественные. А это освоение производства, сертификация, то есть дополнительное время и расходы. Но это не значит, что те деньги, которые нам были выделены, лежали где-то на счетах в банках и мы получали проценты. Деньги были выплачены всем нашим смежникам. И если бы это не было сделано в тот период и мы бы решили подождать, пока сами освоим производство, я бы половину смежников сегодня не увидел «живыми».
Более того, спустя три года контракт на то же самое количество вооружения обошелся бы государству еще дороже. Потому что все растет в цене. А так контракт будет исполнен по старой цене. Мы не просим новых денег, вливаний на серийное производство. Да, к сожалению, по ряду контрактов у нас накопилась дебиторка. Но мы их выполним, не превышая стоимость первоначальных контрактов.
- В операции российских ВМС в Сирии отличились ракеты «Калибр-НК» и «Калибр-ПЛ» разработки ОКБ «Новатор». Есть ли аналогичные разработки у КТРВ?
- Да, есть. И существенно большей дальности. Больше, сами понимаете, сказать не могу.
- В сирийской операции ВКС хорошо показали себя крылатые ракеты большой дальности воздушного базирования Х-101 разработки и производства КТРВ. Продолжаются ли работы по модернизации этих ракет? Какие характеристики ракет могут быть усовершенствованы?
- Да, модернизация идет. Направление работ понятно. Это увеличение дальности и повышение точности.
- Судя по телерепортажам с российской авиабазы Хмеймим, в основном наши самолеты и вертолеты использовали бомбовое вооружение. Какое оружие разработки КТРВ там применяется?
- Наши корректируемые авиационные бомбы там использовались. Они хорошо себя проявили.
- Операция российских ВКС в Сирии дала новый импульс работам корпорации? Какое значение имеет сирийский опыт?
- Однозначно он очень ценен. Это новый информационный массив, который мы получили. Потому что одно дело — учения и испытания, а другое — применение в реальной обстановке. Причем на театре военных действий, который отличается от наших полигонов. Там совсем другой температурный режим, другая подстилающая поверхность, совсем иные условия влажности. В определенные часы в нижних слоях атмосферы возникает марево. Ясно, что это накладывает особенности на работу средств наведения, например, использование лазерной подсветки целей. Словом, получена большая информационная база. Для нас это очень важно. Идет детальный анализ.
- Есть замечания от военных по системам вооружения?
- Как такое представить, чтобы при нашем требовательном министре не было замечаний? Конечно, есть замечания. Когда их нет, это значит ступор, все, мы остановились. Ситуация примерно такая, какую пережили в свое время США. Известно, например, что при применении американцами своего высокоточного оружия в том же Ираке, Афганистане по первости были какие-то недочеты, ошибки, которые потом были устранены.
С другой стороны, каждому, кто применяет авиационные средства поражения с самолета или вертолета, хочется, чтобы это было крайне просто, при нажатии одной кнопки и желательно одним изделием поражать все цели. Это понятное, очень человеческое желание.
Но сразу хочу сказать, что у нас сложилось очень тесное взаимодействие с Воздушно-космическими силами. И с управлением боевой подготовки, и с оперативным управлением. Поэтому даже с этой точки зрения то, что произошло в Сирии, крайне целесообразно и полезно для нас. Успех всегда там, где налажено тесное взаимодействие между различными подразделениями. Как внутри каких-то служб, так и между службами.
- В какой стадии реализации находится программа разработки гиперзвуковых средств?
- Наша корпорация отвечает за эту область. Генеральный конструктор по этому направлению работает у нас. Есть объединяющая программа по гиперзвуку. Достаточно неплохие работы проводятся с Фондом перспективных исследований, а также в рамках наших ведущих предприятий — «НПО машиностроения», «Радуга», головное предприятие. Налажено тесное взаимодействие с Московским институтом теплотехники. Как всегда вопрос за малым — за средствами. Финансирование не в таком объеме, которого вопрос заслуживает. Гиперзвук — это такая тема, которая требует как фундаментальных, так и прикладных исследований. Это направление охватывает буквально все области машиностроения.
Порой мне задают вопрос: а какой военный эффект будет от этого? На мой взгляд, здесь и обсуждать нечего. Ясно, что с такими скоростями, когда ракеты будут иметь возможность летать в атмосфере со скоростью, в 7–12 раз превышающей скорость звука, все системы защиты от них достаточно ослабеют.
Но самое главное, на мой взгляд, в другом. Освоение гиперзвуковых технологий может стать катализатором развития всей промышленности, всего народного хозяйства, как раньше говорили. Потому что охватывает и материаловедение, и бортовое радиоэлектронное оборудование, и двигательные установки, и системы проектирования — создание национальных вычислительных кодов, которые позволяют все проектировать и развивать дальше. И все это имеет огромный попутный эффект именно на гражданские отрасли. В том числе по этим направлениям, о которых я сказал. Это переоценить очень сложно.
Я не для красного словца говорил и говорю, что освоение гиперзвуковых скоростей сродни событию такого уровня, как запуск первого искусственного спутника Земли в октябре 1957 года. Без всякого преувеличения! Потому что это многопрофильное направление.
- Какие ориентиры для себя намечаете?
- Я думаю, что начало 2020-х годов будет отмечено выходом на 6–7 Махов.
- Мы говорим об отечественных разработках?
- Да.
- Не отстаем ли в этом сегменте работ от Запада и Китая?
- Анализировать в полном объеме довольно сложно. Потому что появляется очень много ложной информации, запутывающей. Опять же, по аналогии, можно сравнить с той ситуацией, которая была, наверное, в период разработки атомной бомбы. Тогда вначале было много открытой информации, а потом, когда начали заниматься всерьез, информацию закрыли, публикации исчезли.
Сегодня другой вопрос: иногда столько информационного мусора, что судить о реальности достаточно сложно. Но мы отслеживаем. Я думаю, что тот задел, который у нас есть, позволяет рассчитывать на то, что мы при продолжении нормального развития от других стран не отстанем.
- Каковы планы КТРВ по освоению беспилотной тематики?
- Было у нас такое намерение. Но первоначальные планы видоизменились. Мы выбрали более близкую для нас нишу в беспилотной тематике.
Что такое беспилотный комплекс? Это не только и даже не столько летательный аппарат. Возьмите любую нашу ракету. Условно говоря, на ее базе, приложив не так уж много усилий, можно сделать достаточно серьезный беспилотник. Даже на базе крылатой ракеты большой дальности Х-101. Сделал — и пусть себе летает. Но основное в беспилотном комплексе, конечно, начинка, целевая полезная нагрузка, системы приема и передачи данных, обработка на земле той информации, которая приходит.
Наша задача, как мы ее сегодня для себя определили, — это подготовить оружие для тех беспилотников, которые скоро у нас появятся и займут серьезную нишу в ударных системах. В этом направлении мы работаем.
- Это будут специальные средства поражения?
- Кончено. Малогабаритные, компактные. Потому что понятно, что беспилотников размером, например, с Ту-160, наверное, еще долго не будет. А вот компактные изделия, которые позволяли бы решать задачи огневого поражения целей и на земле, и в воздухе, конечно, необходимы.
- Такие запросы есть?
- Мы сами понимаем перспективу. Когда у нас будут такие изделия, мы их сами предложим.
- Как выполняется программа по созданию авиационных средств поражения для истребителя 5-го поколения Т-50?
- В силу понятных причин не могу вдаваться в детали. Скажу только, что работа идет интенсивно. Мы раз в две недели собираемся с представителями «Сухого». Обсуждаем текущие планы. По существу, на всех изделиях ведутся либо наземные, либо летные испытания.
- Участвует ли КТРВ в своей зоне ответственности в программе воссоздания производства стратегических Ту-160М2? Как вы относитесь к этому проекту?
- Абсолютно правильное, на мой взгляд, решение. Самолет определяется своей начинкой. По аэродинамическим качествам Ту-160 для меня является эталоном. Пускай мне покажут лучший бомбардировщик, созданный другой страной. Принято прагматичное решение возобновить производство модернизированных самолетов, который в прессе получил наименование Ту-160М2. Самолет получит новую начинку, цифровой борт, усовершенствованные пусковые установки, более современные двигатели. Соответственно, увеличится его дальность, повысится надежность.
Любой бомбардировщик — это, в конечном итоге, только платформа. Мы же не идем с помощью бомбардировщика к цели. На нем надо своевременно подойти к определенному рубежу, барражировать в воздухе и, если есть возможность, с хорошей скоростью долететь до точки пуска ракет. Например, в свое время часть дальней авиации у американцев постоянно находилась в воздухе. При этом скорость самих бомбардировщиков, наверное, не такой критический фактор.
- Работы по созданию комплекса вооружения обновленного бомбардировщика финансируются?
- Конечно. Кто же без денег сможет работать по такой серьезной теме?
- Ту-160М2 получит модернизированный комплекс вооружения?
- Хочется верить.