Интервью генерального директора Концерна «Калашников» Алексея Криворучко Forbes о влиянии американских санкций, новых продуктах, рынках и многом другом
В конце 2013 года было объявлено, что акционерами оружейного Концерна «Калашников» станут частные инвесторы – президент «Трансмашхолдинга» Андрей Бокарев 79 и гендиректор «Аэроэкспресса» Алексей Криворучко. Предприниматели приобрели 49% акций концерна, доля госкорпорации «Ростех» в «Калашникове» сократилась до 51%.
В июле 2015 года основной акционер УГМК Искандер Махмудов 21 выкупил 12,25% Концерна «Калашников» у Андрея Бокарева, и с тех пор крупнейшим частным акционером оружейного холдинга является Алексей Криворучко, с долей 24,5% он уже больше двух лет руководит «Калашниковым» в должности генерального директора.
В 2012 году «Ижмаш», переименованный в 2013 году в Концерн «Калашников», имел выручку 1,16 млрд рублей, чистый убыток – 0,3 млрд рублей и задолженность более 8 млрд рублей. По итогам 2015 года «Калашников» заработал 2,1 млрд рублей чистой прибыли при выручке 8,2 млрд рублей. В каком состоянии был концерн, когда «Ростех» принял решение продать акционерную долю частным инвесторам, за счет чего удалось впервые за последние семь лет получить прибыль, о влиянии американских санкций, новых продуктах и рынках Алексей Криворучко рассказал в интервью Forbes.
— Почему производитель легендарного оружия оказался на грани банкротства, в чем была главная проблема?
— Отсутствие смысла. Люди что-то делали, но не знали для чего. Вплоть до 2014 года на предприятии не выпускалось новых образцов продукции, самое свежее изделие было поставлено на конвейер 20 лет назад. На момент моего прихода в концерн зарплата была низкая – 21 000 рублей, предприятие ежемесячно накапливало убыток. При этом, доля концерна на мировом рынке стрелкового оружия была менее 0,1%, по сути, предприятие, как экспортер, не существовало.
Я не хочу говорить о прошлом, но факт остается фактом — внутренние процессы и технологические, и управленческие были разрушены. Нельзя сказать, что клиентов не было, но их было крайне мало. Были серьезные проблемы с гособоронзаказом. В частности, контракт на производство и поставку управляемой ракеты «Вихрь-1» по ряду причин с предприятием был расторгнут (управляемая ракета «Вихрь-1» предназначена для поражения бронированной техники и малоскоростных воздушных целей, стоимость контракта – 13 млрд рублей. – Forbes). Весной 2014 года мы сумели вернуть контракт и в октябре 2015 года поставили Минобороны России первую партию.
— Современных разработок в Концерне вообще не было?
— Были, но до конвейера они не доходили. Не знаю почему. Можно было значительно улучшать качество, сокращать издержки, резервы у предприятия были большие. Вещи были удивительные. Не было, например, департамента продаж, маркетинга. И это мы говорим о 2014 годе. Поэтому и объемы производства были низкие.
— Смысл у сотрудников появился?
— Уверен, что да. Сейчас они понимают, что должны делать качественные и современные изделия, которые, прежде всего, востребованы рынком. Да и среднюю зарплату мы увеличили на 62%, до 34 000 рублей – теперь она почти самая высокая в Ижевске.
Управленческий штат был раздут, но больших сокращений мы не проводили – в одном подразделении увольняли, в другом, наоборот, нанимали. Сегодня у нас набор персонала идет на производственные специальности.
— За счет чего выросла выручка и появилась прибыль?
— Секрет очень простой – мы увеличили объем продаж и производства, освоили новые продукты, справились с гособоронзаказом. За счет развития и повышения эффективности производства значительно сократили постоянные операционные издержки, снизили трудоемкость по ряду изделий и в целом подняли технологичность предприятия до более высокого уровня.
Была сложность с тем, чтобы поставить «Вихри» на конвейер — ракета была новой и никогда серийно не производилась. Были и вопросы с заменой импортных комплектующих в ракете, но мы довольно быстро справились и с этой задачей.
С гособоронзаказом работать все сложнее. С введением нового закона о «крашеных деньгах» – предприятия фактически лишаются права управлять ликвидностью, своими наличными деньгами, особенно в части финансирования общепроизводственных затрат, но для нас эта работа, конечно, все равно остается приоритетной.
В прошлом году на долю гособоронзаказа было запланировано 75% выручки, в этом году объем уменьшился до 60%, если говорить в деньгах. При этом доля стрелкового оружия в поставках по гособоронзаказу не превышает 5%.
Сегодня одна из основных задач – это увеличение доли гражданской продукции в общем объеме производства предприятия. В настоящее время мы этим вопросом серьезно занимаемся, и уже сегодня у нас более половины производства по стрелковому оружию – это гражданские изделия.
Масса новых изделий запущено в производство, по нескольким десяткам ведутся разработки. Одна из новинок для гражданского рынка, самая перспективная и давно ожидаемая модель — это полуавтоматический карабин со сбалансированной автоматикой. Это номер один из того, что Концерн в ближайшее время будет осваивать в серийное производство.
Секрет в этом карабине — специальный механизм, который уменьшает отдачу на стрелка, улучшая точность стрельбы каждого следующего выстрела. И он был разработан тридцать лет назад, но до серийного производства тогда так и не дошел.
Сегодня у нас по всем направлениям рост, в том числе на внутреннем рынке, где мы раньше практически никогда не продавали. В 2016 году за счет новой продукции и новых контрактов мы увеличим и экспорт.
Новыми разработками занимается большая команда, которая установила очень тесный контакт с пользователями, как с иностранными, так и российскими. В прошлом году открыли по партнерской программе более десяти бренд-зон в оружейных магазинах, в этом году откроем более 50 по всей стране.
— Крайне низкая доля поставок стрелкового оружия по гособоронзаказу говорит о том, что российская армия прошла перевооружение, больше «Калашниковы» ей не нужны?
— Очень большие запасы у Минобороны на складах, закупать такое же смысла не имеет. Поэтому мы в кратчайшие сроки сделали ряд работ, например, модернизировали обычный АК-74 и запустили серийное производство комплектов модернизации для автоматов Калашникова.
Получаем с армейских складов автоматы второй категории, которые пролежали несколько десятков лет, – проводим ремонт, модернизацию, после которой на автомат можно устанавливать современные оптико-электронные приборы прицеливания, лазерные целеуказатели, оружейные фонари, приборы малошумной стрельбы и пламегаситель, что в комплексе увеличивает эффективность изделия в несколько раз. Это уже автомат профессиональной армии, на несколько десятков тысяч уже сейчас заказы есть.
— По заказу автомата АК-12 для боевого комплекта «Ратник» закрыт вопрос?
— Начинаются опытно-войсковые испытания, в этом году, мы надеемся, все станет понятно. Это сложный процесс, задействовано много структур, сотни людей в отборе участвуют, не бывает так, что в армию пойдет что-то худшее. Основной критерий, безусловно, будет цена/качество.
— Насколько серьезным для «Калашникова» был американский рынок, который закрыт санкциями?
— На 2014 год 70% всего объема производства гражданского стрелкового оружия должно было быть реализовано в США, на десятки миллионов долларов. На складах у нас до сих пор лежат гражданские изделия с маркировкой для американского рынка.
Я не думаю, что рынок потерян, мы надеемся туда вернуться. Дистрибьюторы и покупатели в США, с которыми мы общаемся на выставках, очень ждут нашего возвращения.
На самом деле экспорт у нас вырос довольно прилично, покупают и стрелковое оружие, и управляемые боеприпасы. Но по этой теме я очень аккуратно вынужден говорить, ввиду того что есть конкуренция и не всегда она добросовестная со стороны других стран. Это уже высоко маржинальные контракты.
— В 2015 году концерн прибрел долю «Рыбинской верфи», производящей скоростные многофункциональные катера, и разработчика беспилотных летательных аппаратов Zala Aero. Зачем?
— Так мы уходим от профиля исключительно стрелковой компании к многопрофильному оборонному холдингу, специализирующемуся на разработке и производстве интегральных боевых комплексов. Ниши, в которые мы идем, еще не заполнены. Мы понимаем клиентов, уже есть запросы, поэтому мы приняли решение о расширении своей продуктовой линейки, понимая, что работать только на одном стрелковом оружии крайне рискованно. По катерам выбрана узкая специализация – скоростные суда для спецподразделений.
Сделка по консолидации 49% компании «Рыбинская верфь» закрыта недавно, но уже есть заказы и существенный спрос не только в России, но и за рубежом. В этом году сделаем несколько десятков катеров разных типов.
То же самое по беспилотникам, если бы у вас был допуск, я бы мог вам многое о них рассказать. Это аппараты мирового уровня, во многом превосходящие аналоги. На электрической тяге они могут держаться в воздухе до шести часов.
В тех областях, где мы работаем, мы достигаем эффективности. Прогнозируемая выручка в 2016 году Концерна «Калашников» должна вырасти в два раза, до 18 млрд рублей. Катера и беспилотники не входят в эту выручку, но в будущем на них будет приходиться около 15-20%.
— В Сирии не ваши беспилотники сбили?
— Нет, точно не наши.
— Как складываются отношения с «Ростехом», есть ли риск того, что в определенный период госкорпорации не понравятся ваши решения, и вас уволят, как это произошло недавно на «Автовазе», например?
— Мы действуем в рамах федерального закона «Об акционерных обществах». Также у нас с «Ростехом» заключено акционерное соглашение, где прописаны права и обязанности сторон. И мы его заключали до момента вхождения в капитал. Для нас было важно, чтобы юридически было все понятно и прозрачно между партнерами. По соглашению генеральный директор Концерна «Калашников» выдвигается нашей стороной (частными акционерами. – Forbes), а председатель совета директоров и трех ключевых комитетов при СД номинируются госкорпорацией. Еще был подписан регламент взаимодействия, где четко прописано, что, как делать и в какие сроки, чтобы максимально избежать бюрократии и снижения скорости принятия решений.
Игорь Попов