Экономическая война как альтернатива летальному оружию
С 29 июня по 1 июля в Москве проходил Гражданский форум БРИКС, в рамках которого работала открытая дискуссионная площадка по проблеме «Деньги как оружие». Обсуждались такие темы, как трансформация сущности и противоречия современных денег, деньги и власть, симметричные и асимметричные, а также прямые и непрямые финансовые воздействия, деньги и национальные угрозы и другие. Выступление одного из авторов на Гражданском форуме БРИКС легло в основу данной статьи.
Экономическое противоборство имеет давнюю историю. Однако в условиях глобализации мира оно не только активизировалось, но и приобрело новые формы. История человечества – это не только развитие техники, культуры, человека, но и история войн. С годами бюджетные расходы воюющих сторон растут в геометрической прогрессии. В последние десятилетия на ведение войн уходят астрономические суммы. Очевидно, что, говоря словами Маяковского, если это происходит, значит, это кому-то нужно, то есть войны дают экономический результат.
Война – доходный бизнес
За тысячелетнюю историю развития человечества войны кардинально преобразились, постоянно создаются все более сложные и дорогостоящие технические средства разрушения сооружений и уничтожения людей. Одно осталось неизменным – огромные людские и материальные потери, которые несут государства и народы, населяющие Евро-Азиатский континент. Только Австралия и Америка, включая США и Канаду, вследствие их географического положения не имели существенных материальных и людских потерь. Они лишь расходовали боеприпасы для уничтожения других стран и народов, развивая на военных заказах свою экономику. Например, в боевых действиях в Индокитае в 1965–1973 годах вооруженные силы США израсходовали свыше четырнадцати тысяч тонн боеприпасов, семидесяти тысяч литров гербицидных составов и дефолиантов, около сорока тысяч пиропатронов для воздействия на облака. Результат – изуродованная природа, уничтожение около сорока пяти миллионов деревьев, нарушение структуры почвы, полное исчезновение нескольких видов птиц и рыб.
“Утилизация оружия на чужих территориях в ходе боевых действий используется все чаще, хотя это приводит к очень серьезным негативным последствиям”
Доли бюджетных расходов в национальном доходе воевавших государств постоянно росли и составили в Первую мировую – 15–37 процентов, во Вторую возросли до 43–68 процентов. В 2013 году военные расходы НАТО достигли 850 миллиардов долларов, из них на США пришлось 550 миллиардов. Что же касается других стран НАТО, то они затратили 300 миллиардов долларов и это цена их послушности США.
Если доля американских военных расходов от ВВП составляет 3,5 процента, то у Франции и Великобритании – всего 2,2 процента, а у Германии – лишь 1,2 процента. Стоит ли удивляться, что лидеры Германии, Франции и других стран, находящихся в фарватере США, не реагируют даже на электронную прослушку переговоров их лидеров.
Мир на мушке МВФ
США нарастили свои военные возможности до размеров, позволяющих им, находясь в виртуальной изоляции и в зоне безопасности, держать под прицелом весь мир. Их потенциал включает объединенные штабы вооруженных сил на Североамериканском, Ближневосточном, Европейском, Тихоокеанском, Южноамериканском, Африканском театрах военных действий (ТВД). Иначе говоря, зона экономических интересов США – весь земной шар.
Изобретение ракет разных классов, включая межконтинентальные с дальностью доставки боеприпасов 11–12 тысяч километров, привело к пониманию мировым сообществом бесперспективности наращивания ракетно-ядерного потенциала. Американцы осознали, что перестали быть недосягаемыми, и приступили к поиску новых и активному развитию старых, относительно бескровных нелетальных средств противоборства. Начались разработки и применение информационных, психологических, кибернетических, демографических, климатических, газовых и других войн, активизировались поиски различных форм и методов финансово-экономического противоборства.
Таким образом, переход к экономическим войнам оказался процессом объективно обусловленным и неотвратимым при сохранении традиционных видов силового противоборства. Следует признать, что так называемые финансово-экономические войны имеют многовековую историю. Так, Афины в V веке до нашей эры запретили торговые отношения грекам с территориями, подконтрольными Спарте, что в конечном счете привело к падению Афин. Экономические войны вели Карфаген в регионе Средиземноморья, Западная Римская империя соперничала с Венецией, Франция Наполеона Бонапарта боролась против Англии, используя морскую блокаду. В первой половине ХХ века Германия наводняла страны антигитлеровской коалиции большим количеством фальшивых долларов, фунтов и марок.
Известный военный специалист генерал-майор Владимир Слипченко считает, что в современном мире главной стратегической ударной силой стали финансы. Итальянские ученые положили начало новому направлению современной науки – геоэкономике, в России это направление активно разрабатывается известным ученым Эрнестом Кочетовым.
Именно в данной области есть возможность ощутимее всего подорвать государственный суверенитет. Орудием главного калибра в современной финансовой войне выступает Международный валютный фонд (МВФ). Предоставление фондом кредитных средств связано с выполнением странами-заемщиками определенных условий. Выделяемые кредиты имеют, как правило, жесткую направленность. Это способствует свертыванию инвестиций, приватизации ключевых активов зарубежными «денежными мешками», экономическому застою, росту безработицы, снижению жизненного уровня населения. Наиболее характерный эпизод – ситуация с погашением кредитных задолженностей Грецией в 2015 году.
Основной целью всяких войн всех времен была и остается борьба за ресурсы. Примеров современных экономических войн предостаточно. В их числе торговые эмбарго на Кубу, Сербию, Беларусь, Иран и другие менее развитые страны. Аресты американцами судов, в том числе и российских, транспортирующих иранскую нефть. Экономическая блокада Сербии.
При этом такие войны в той или иной форме сочетаются с вооруженным вмешательством и применением летального и иного оружия. Есть чистой воды приемы экономической блокады, как, например, санкции по отношению к России. Пример сочетания форм воздействия – силовой захват Панамы, когда военная сила играла роль инструмента удовлетворения экономического интереса, связанного с Панамским каналом.
Война в Югославии показала, что определились новые приоритеты для нанесения ударов – экологически опасные производственные и сырьедобывающие предприятия. Экономическая база и инфраструктура стали объектами первоочередного воздействия. По разным оценкам, потери Югославии превысили 100 миллиардов долларов. Один день войны в этой стране обходился бюджету США в 70–100 миллионов долларов, а общие затраты на проведение операции «Союзная сила» оцениваются в пятнадцать миллиардов долларов, то есть в 6,5 раза меньше.
Между тем если на войну расходовались доллары, то война и укрепляла доллар. Известно, что доллар стал мировой валютой после уничтожения во Второй мировой войне европейского промышленного потенциала.
Утилизация оружия и стран
Традиционные войны позволяют решать и другие проблемы, например касающиеся создания сложных систем вооружения. В России отработка и испытания новых образцов и систем оружия, в том числе атомного, проводятся на специально создаваемых полигонах, расположенных на собственных территориях или на арендуемых у стран бывшего СССР. Испытание и отработка в реальных условиях нового оружия производились США на островах Тихого океана, в ходе вооруженных конфликтов во Вьетнаме, Корее, Югославии, Ираке и в других регионах.
Другая серьезная технологическая, производственная и военно-экономическая проблема – утилизация оружия с истекшим гарантийным ресурсом. Для ее решения США использовали практически устаревшие образцы для ведения развязанных ими же конфликтов на Украине, в Югославии... США не имели цели захватить территорию Югославии, однако наносили мощные огневые удары.
Утилизация вооружения, военной и специальной техники – не только техническая и технологическая, но и экологическая, а также экономическая проблема. Особенно трудоемкой является утилизация атомных подводных лодок (АПЛ). В 1993 году в России разработана первая Федеральная программа промышленной утилизации вооружения и военной техники. Это крайне высокозатратный комплекс мероприятий. Так, общие затраты на реализацию программы 1999–2005 годов составили более 25 миллиардов рублей, а также на утилизацию АПЛ – более семи миллиардов рублей (в ценах 1999-го).
Утилизация оружия на чужих территориях в ходе боевых действий используется все чаще, хотя это приводит к очень серьезным негативным последствиям. Так, грузинская армия была вооружена американским артиллерийским оружием и боеприпасами, которые содержат обедненный уран, и вела ими огонь по мирным гражданам.
Своеобразным способом ведения экономической экспансии следует считать тот факт, что американцы через группы советников, подготовленных в университетах США, и своих консультантов, приглашенных в Россию в 90-е годы, насаждали в России тот вариант рынка, который должен был добить постгорбачевскую Россию, ослабленную в 1985–1989 годах.
Приватизация предприятий и организаций оборонно-промышленного комплекса, осуществленная в 90-е годы, привела к уменьшению общего их числа и росту удельного веса предприятий в форме акционерных обществ. Перепрофилирование производства на большинстве приватизированных точек бывшего ОПК, сокращение производственных мощностей, утрата технологий привели к тому, что размещение мобилизационных заданий в необходимом объеме и номенклатуре практически стало невозможным.
Объекты федеральной собственности, расположенные в престижных районах Москвы и Санкт-Петербурга, зачастую реализовывались по ценам, не превышающим размер арендной платы при передаче указанных объектов в аренду на срок один-два года. Деградация оборонных НИИ и КБ привела к спаду количества поданных заявок на изобретения в 10–20 раз, что не могло не сказаться на военном потенциале России.
Иностранные производители вооружения, используя правовые пробелы в регулировании прав государства на результаты интеллектуальной деятельности, закрепляли за собой исключительные права на изобретения российских авторов, созданные за счет бюджетных средств. Утечка за рубеж квалифицированных кадров и результатов интеллектуальной деятельности нанесла невосполнимый ущерб экономике и национальной безопасности России.
Тут нужна Академия
Приведенные данные свидетельствуют о значительной стратегической важности проблемы экономического противоборства или, иначе говоря, финансово-экономических войн. Однако с точки зрения научного, кадрового и правового обеспечения ее решения нет. Нет не только комплексной методологии решения задач, но они даже не обсуждаются и соответственно не ставятся в правовом аспекте. Как отмечает профессор Валентин Катасонов, наши народные избранники в принципе имеют очень смутное представление о том, что такое экономическая война.
Многим руководителям недостает компетентности, профессионализма. Мы отстали в изучении всех аспектов проблемы экономических войн, что чревато опасными последствиями. До сих пор основное внимание уделялось и продолжает уделяться связи войны и экономики с точки зрения ресурсного обеспечения военного противодействия государств. Но этого мало.
В мировой науке существует теория войн, которая рассматривает традиционные противоборства. Она в свою очередь делится на подвиды: классическая, классовая, плюралистическая, позитивистская... Военная теория обобщает идеи, принципы, научные знания о явлениях войны и военного дела. В рассматриваемой нами области также должна быть разработана система понятий и категорий, проведена классификация экономических противоборств, разработаны методики оценки целевого эффекта и затрат на их функционирование для выполнения задач по предназначению.
Следует выделить экономическую конкуренцию, противоборство и войну как самостоятельные категории.
Экономическая конкуренция – простейший вид взаимоотношений участников конкурентной (рыночной) экономики, противоборство – более масштабное явление, в некоторых случаях переходящее в экономическую войну. Каждый вид противоборства предполагает специфичные формы, средства, результаты. Между тем пока не существует общепризнанного понятийного аппарата, не разработана классификация экономического противоборства, не определены научно обоснованные способы ведения экономической борьбы.
В ряде вузов России готовят специалистов по экономической безопасности, несколько лет функционировала Академия экономической безопасности Министерства внутренних дел. Есть и научная специальность 08.00.05 «Экономика и управление народным хозяйством», в которой имеется область исследования «Экономическая безопасность». Но рамки этой специальности определены в ее названии – народное хозяйство, тогда как экономические войны не должны рассматриваться в рамках своей территории. А для экономической войны специалисты не готовятся, что не может не беспокоить. В результате российские специалисты опаздывают с реакцией на негативные действия оппонента.
Пора ставить вопрос о создании системы прогнозирования направлений и характера возможных экономических войн, управления противоборством, а также соответствующей подготовки кадров и соответствующих технических систем к военно-экономическому противостоянию с вероятным противником или коалицией.
В России имеются вузы, способные организовать и начать подготовку таких профессионалов. К их числу можно отнести прежде всего МГИМО, РЭА им. Плеханова, Финансово-экономический университет в Санкт-Петербурге и др.
Не ведутся и научные исследования в области теории военно-экономических и иных альтернативных форм противоборства. Публикации статей, монографий прикрывают образовавшуюся научную брешь, но не решают проблему научного и кадрового обеспечения экономических войн. Руководство Академии военных наук крайне неохотно признает другие виды войн, кроме традиционных. Нам нужна Академия военно-экономических наук. Ничем не объяснимо, что у нас нет ни одного НИИ по военной экономике, экономике национальной безопасности, хотя расходная часть бюджета на ее обеспечение составляет не менее 30 процентов расходов бюджета в целом. И их никто не изучает.
Бойцы-экономисты
Для системного решения проблемы обеспечения финансово-экономического противоборства целесообразно взять на вооружение используемую уже много лет методологию программно-целевого планирования, которая применяется в военной сфере более 45 лет (с 1969 года). Ее следует адаптировать к экономическим и информационным войнам, а также разработать соответствующую прикладную отраслевую методологию и, что очень важно, готовить кадры специалистов для ведения экономических войн. Этот вопрос целесообразно вынести на рассмотрение и решение Совета безопасности Российской Федерации.
В России, к сожалению, до сих пор нет органа координации и управления, который мог бы оперативно решать многоаспектные задачи не только вооруженного противоборства, но и ведения экономических, демографических, информационных и иных видов войн. Хороший опыт в России имеется в области управления военно-технической политикой силами Военно-промышленной комиссии. Однако хотелось бы отметить изменение ее функциональных обязанностей с течением времени. Так, в положении 1999 года функция комиссии сформулирована как «обеспечение взаимодействия и координации деятельности федеральных органов исполнительной власти в целях разработки предложений по реализации государственной политики по военно-промышленным вопросам и обеспечению обороны и государственной безопасности». При этом в числе первых задач – «подготовка предложений по реализации единой государственной политики в области обеспечения обороны и государственной безопасности», затем следуют вопросы развития ОПК и ВТС.
Но в Положении о ВПК от 2014 года акценты смещены, сужены. В нем говорится, что на комиссию возложена задача реализации государственной политики в сфере оборонно-промышленного комплекса, военно-технического обеспечения обороны страны, безопасности государства и правоохранительной деятельности. Приоритетным теперь является военно-техническая политика и ОПК, что существенно сужает проблемы военного строительства в целом.
Подготовка научных кадров в стране становится все более ущербной. Так, 80 процентов российских аспирантов обучаются не в НИИ, а в вузах, то есть развивается главным образом вузовская наука. Значит, научные кадры ориентированы в основном на преподавательскую работу, а это далеко не то же, что НИР в НИИ. Гранты также получают в основном вузы. Ученые звания профессора и доцента теперь присваиваются только вузовским сотрудникам. В Положении Минобрнауки, регулирующем порядок присвоения ученых званий, сформулировано нелепое требование: научные организации для представления документов на присвоение ученого звания должны заниматься реализацией программы высшего образования, что не входит в компетенцию НИИ.
В значительной мере это можно объяснить состоянием нынешней кадровой политики: в России министр образования и науки, его заместитель, курирующий систему подготовки и аттестации научных кадров, а также председатель и почти половина Высшей аттестационной комиссии – работники высшей школы. В Общественном совете при Минобрнауки России более половины членов – работники учебных заведений, при этом некоторых представителей праворадикального крыла и близко нельзя допускать ни до образования, ни до науки. Прикладная наука в Общественном совете практически не представлена.
Необходима разработка категориального аппарата, теории и методологии науки о противоборстве на фронтах финансово-экономических и других видов нетрадиционных войн. Нужно формирование системы подготовки кадров для ведения экономического и иных видов нетрадиционного противоборства.
Следует создать федеральный орган координации деятельности в области экономического противоборства. И это нельзя доверять радикальным либералам в финансово-экономическом блоке, НИИ и вузах.
Гражданам России пора открытыми глазами посмотреть на происходящее. И понять, что война против их страны уже давно ведется. Причем с использованием очень эффективного оружия типа банков, кредитов и др. Десять лет назад на Венском форуме Феликс Рохатин, американский банковский специалист, бывший глава банка «Лазард Фререс», сказал: «Смертоносный потенциал, заложенный в сочетании новых финансовых инструментов и высокотехнологичных методов торговли, может способствовать началу разрушительной цепной реакции. Сегодня мировые финансовые рынки опаснее для стабильности, чем атомное оружие».
Олег Ачасов, кандидат технических наук, член-корреспондент РАРАН
Сергей Викулов, президент Академии проблем военной экономики и финансов, заслуженный деятель науки РФ, доктор экономических наук, профессор
Опубликовано в выпуске № 37 (603) за 30 сентября 2015 года
