По данным Стокгольмского института исследования проблем мира (SIPRI), Россия сохраняет за собой второе место в мировом рейтинге продавцов вооружений после США. Можно сказать, что производство и продажа оружия на экспорт остаются в числе немногих эффективно работающих секторов переживающей тяжелый кризис российской экономики. Однако при этом у российской «оборонки» множество проблем, связанных с западными санкциями, разрывом кооперационных связей с Украиной, скандальной историей с «Мистралями». О достижениях и проблемах отрасли «НИ» побеседовали с членом общественного совета Минобороны РФ, исполнительным директором Союза российских оружейников, руководителем Центра анализа стратегий и технологий Русланом Пуховым.
– Можно ли сказать, что Россия укрепляет позиции на мировом рынке оружия, как это следует из авторитетных международных рейтингов?
– Нет, я полагаю, что с учетом скорого насыщения алжирского рынка, тяжелой экономической ситуации в Венесуэле, уплотнения конкурентной среды в Индии и во Вьетнаме российский оружейный экспорт ожидает стагнация или даже падение объемов продаж. В ближайшие годы укрепит свое положение на рынке Франция, которая после десятилетнего перерыва возвратилась на рынок боевой авиационной техники, продав в этом году свои истребители Rafale в Египет и Катар. Думаю, в ближайшее время именно Франция станет вторым мировым экспортером вооружений, оттеснив нашу страну. Очень быстро наращивает продажи сравнительно новый заметный игрок на этом рынке – Южная Корея. Стабильно растут израильские продажи, большие амбиции демонстрирует Турция. Так что продавать вооружения становится все сложнее – конкуренция действительно растет, и это не дежурные слова.
– Но ведь пока что мы на втором почетном месте после неоспоримого мирового лидера – Америки?
– Номинально российский экспорт вооружений непрерывно растет с 1999 года, и в последние годы превышал 15 миллиардов долларов. Хотя обычно говорят, что Россия занимает второе место по объемам поставок вооружений, в реальности это не всегда так. Периодически Великобритания выпрыгивает на показатель в восемь миллиардов фунтов и таким образом арифметически оттесняет Россию на третье место. Но вопрос в том, можно ли считать Великобританию автономным субъектом мирового рынка вооружений. Дело в том, что до половины британского экспорта приходится на американский рынок, а британские корпорации очень тесно интегрированы с американцами. Кроме того, в британский экспорт засчитывается участие в международных европейских программах, например, в производстве истребителя Eurofighter/Typhoon. Так что методологически Россия действительно, наверное, занимает второе место. Однако надо иметь в виду, что отмеченный рост объемов российского экспорта вооружений – это номинальные цифры. А если учитывать долларовую инфляцию, особенно ускорившуюся в последние несколько лет, с началом знаменитых количественных смягчений ФРС, то скорее всего окажется, что где-то с 2012–2013 годов наш военный экспорт стагнирует.
– И как к этому относиться: как к потере конкурентных позиций?
– Да нет. Это совершенно нормально: ни один экспортер вооружений, за исключением, может быть, Израиля, не рос так долго и стабильно, как Россия. У всех остальных поставщиков были очень сильные колебания объемов поставок. Замедление роста российского экспорта связано с ужесточением конкуренции на нашем основном – «якорном» – индийском рынке. Кроме того, где-то с середины нулевых годов резко сократил закупки Китай, оборонная промышленность которого сама способна обеспечивать большинство потребностей своей армии. Хотя с началом нового десятилетия китайские закупки снова начали расти.
– Куда вообще идет российское оружие и меняется ли круг его покупателей?
– Основными покупателями наших вооружений в последние несколько лет были Индия, Алжир, Вьетнам, Венесуэла, Ирак и Китай. Если говорить о последних изменениях в этой сфере, то тут надо отметить внезапное появление в числе крупных покупателей Ирака, причем в прошлом году эта страна даже вышла на второе место по объему поставок после Индии. Кроме того, явно растет спрос со стороны африканских стран, ранее никогда не практиковавших крупные покупки оружия. Но сейчас такие государства, как Уганда, Камерун, Ангола, закупают у России вооружения на сотни миллионов долларов.
– Как отразились на экспорте вооружений западные санкции, в том числе запрет на поставку в Россию технологий двойного назначения? И повлиял ли на него разрыв кооперационных связей с Украиной?
– Мне неизвестны конкретные случаи срыва экспортных контрактов из-за остановки кооперации с Украиной, но теоретически таковые могут быть в сегментах авиационных средств поражения, вертолетостроения и кораблестроения. Но мне кажется, что украинское эмбарго не распространяется в большинстве случаев на экспортные сделки, а касается только производства вооружения и военной техники в интересах российских силовых ведомств. То же самое относится и к воздействию на наш рынок вооружений западных санкций.
– Как можно оценить скандальную ситуацию с «Мистралями» – кто в итоге выиграл, а кто проиграл?
– На мой взгляд, проиграли обе стороны. Я всегда был сторонником приобретения «Мистралей» российским ВМФ, хотя согласен с мнением некоторых моих коллег, что эти корабли не являются приоритетом по сравнению с закупками сторожевых кораблей, тральщиков и подводных лодок. Тем не менее убежден, что сбалансированный флот должен иметь в своем составе средства дальней проекции силы. Однако потери России в результате аннулирования сделки меньше, чем французские издержки. В конце концов, свои деньги Россия назад получила: если верить моим французским источникам, сумма возврата составила 1,168 миллиарда долларов. Опыт сотрудничества с французскими корабелами также получен. При этом мы избежали рисков, связанных с эксплуатацией этих кораблей. Например, никто не представлял себе полную стоимость такой эксплуатации. А в нынешней экономической ситуации это далеко не праздный вопрос. Франция же понесла серьезные финансовые и имиджевые потери. Помимо уже возвращенных средств, французам надо будет тратиться на поддержание в нормальном состоянии обоих «Мистралей». Французским ВМС эти корабли не нужны, а продать их на экспорт будет очень непросто.
– Как строится наше военно-техническое сотрудничество с Сирией, Ираном и другими режимами, имеющими непростые отношения с Западом?
– Понятно, что после трех лет гражданской войны почти уже уничтоженная как государство Сирия не имеет ресурсов для закупок дорогих авиационных платформ и новых систем ПВО. По этой причине не состоялись даже передачи уже законтрактованных и частично оплаченных вооружений – истребителей МиГ?29М и ЗРС С-300ПМУ. Думаю, сейчас сирийцам более всего нужны боеприпасы, патроны, легкое и стрелковое вооружение, средства связи и беспилотники. Полагаю, в некоторых из этих сегментов сотрудничество России с Сирией имеет место. Что касается Ирана, то, как известно, в отношении этой страны действует эмбарго Совета Безопасности ООН на поставки вооружений. В настоящее время обсуждается вопрос о возобновлении проекта по продаже в Иран наших зенитных ракетных систем, которые не подпадают под эмбарго ООН. Вероятно, в ближайшее время соответствующий контракт будет заключен. Что же касается перспектив военно-технического сотрудничества России с Ираном после снятия ограничений ООН, то, боюсь, привилегированным партнером Тегерана в этой области станет Пекин, а не Москва.
