Источник наших космических провалов носит нематериальный характер
Заявление американского государственного космического агентства о свертывании двухстороннего космического сотрудничества вновь пробудило увядший было интерес к отечественной космонавтике. Инициатива НАСА – очередной повод вспомнить позорную, но так и не разорванную пока цепь аварийных лет в данной отрасли и задуматься о нашем отношении к космической деятельности в целом. Пока успехи в деле освоения больших высот оптимизма не вызывают.
Пилотируемые полеты традиционно являются приоритетным космическим направлением бывшего СССР и современной России. МКС – это отечественное космическое «все», на которое уходит львиная доля соответствующей строки национального бюджета.
МКС – наше все
Роскосмос всегда выступал за продление сроков эксплуатации этого уникального международного долговременного орбитального комплекса, напоминая о разносторонней научной программе и гордясь крепнувшими научно-техническими российско-американскими связями.
Апофеозом радужной картины этого взаимодействия можно считать посленовогоднее предложение Альберта Гора присудить станции Нобелевскую премию мира за текущий год. Собственное нобелевское лауреатство в области становления мира во всем мире за 2007 год и память о совместном с российским премьером Виктором Черномырдиным заявлении в сентябре 1993 года, давшем старт программе МКС, показались Гору достойным основанием для такой инициативы.
Между тем даже беглое знакомство с документами, регламентирующими порядок и процедуру присуждения Нобелевской премии, говорит о том, что идея эта противоречит здравому смыслу.
Нобелевская премия мира – награда, ежегодно присуждаемая Нобелевским комитетом в Осло физическим лицам и организациям, внесшим, по мнению комитета, выдающийся вклад в области укрепления мира.
Станция строго разделена по национальным сегментам. Россия управляет МКС из Центра управления космическими полетами в подмосковном Королеве. Америка – из Центра управления полетами имени Линдона Джонсона в Хьюстоне. Управление европейского лабораторного модуля «Коламбус» осуществляет Центр управления Европейского космического агентства, расквартированный в немецком Оберпфаффенхофене. Япония руководит своим исследовательским модулем «Кибо» из города Цукуба, где расположено их Агентство аэрокосмических исследований.
 |
| Международная космическая станция |
| Источник: http://photoshtab.ru/ |
Оценить долю вклада в общее дело каждого нереально. Даже шорт-лист набросать не представляется возможным. Если говорить о разработчиках модулей станции, то у нас их пять, у американцев – семь. По одному – у европейцев с японцами. Кстати, в отличие от американцев мы свой сегмент до сих пор недостроили. Многоцелевому лабораторному модулю «Наука» минуло уже без одного года 20 лет со дня начала разработки и полных 10 лет со дня принятия решения о включении в состав отечественного сегмента МКС. Согласно информации, полученной от руководителя Роскосмоса Олега Остапенко, «Наука» останется на земле еще как минимум на год.
Никакой особой роли МКС в деле укрепления мира не играло и не играет. Понятно, что абсурдное предложение Гора так и не воплотилось в подачу официальной заявки в Нобелевский комитет.
Тем не менее Роскосмос обратился в РАН с просьбой поддержать это предложение. Президиум Российской академии наук принял предложение на ура. При этом академик Лев Матвеевич Зеленый, бессменный директор Института космических исследований РАН, отметил, что МКС исключительно успешно работает на протяжении 16 лет. Опыт работы станции Зеленый сравнил со строительством Вавилонской башни в космосе, когда строители не переругались между собой, а успешно эту башню эксплуатируют.
Ругани между экипажами действительно пока не наблюдалось, как, впрочем, и особой теплоты в отношениях.
Академик Лев Матвеевич Зеленый никогда пилотируемую космонавтику особенно не жаловал, отдавал предпочтение автоматическим научно-исследовательским аппаратам. Менее чем за неделю до этого заседания президиума он публично говорил о том, что именно человеку, а не созданным им приборам свойственно все открывать самому, и привел в пример экстремальный туризм. Полеты в космос, по мнению Зеленого, – это еще один ареал для проверки человеком его возможностей, иначе жизнь на Земле станет скучной.
С точки зрения науки академик Зеленый оценивает результаты пилотируемой космонавтики как скромные, хотя признает, что МКС дала многое практической, земной медицине. Конечно, существует определенная проблема с внедрением разработанных на МКС различных средств, препаратов, тренажеров, но, как отмечает Зеленый, внедрение – наша общая проблема не только в этой области. Многие научные инновации остаются «в портфеле».
Перечисленного явно недостаточно для того, чтобы претендовать на серьезную награду.
Теперь обратимся к оценкам деятельности МКС практиками.
В мае 2008 года заместитель руководителя летно-космического центра РКК «Энергия» Павел Виноградов заявил: «МКС с точки зрения решаемых на ней научных задач, к сожалению, далеко себя не оправдывает. Мы постоянно опаздываем с научной программой. Сегодня экипаж из трех человек может делать какую-то науку, может полноценно работать на станции, но когда на станции появится экипаж из шести человек, встанет задача, чем их загрузить. Научные исследования так построены, что мы должны все время опережать возможности доставки научных экспериментов на борт, а мы все время отстаем... Сегодня в большей степени мы летаем ради того, чтобы летать или обеспечивать наших американских и других партнеров».
В январе 2009 года академик Николай Анфимов, один из ведущих отечественных разработчиков космических транспортных систем, возглавлявший с 2000 по 2008 год головное наряду с РКК «Энергия» предприятие отечественной космической отрасли – Центральный НИИ машиностроения, заявил, что научная программа МКС выполнена на 20 процентов.
В марте 2009 года на МКС прибыл первый экипаж в составе шести человек.
Июнь 2011 года. Геннадий Райкунов, академик Российской академии космонавтики, разработчик гражданских и военных космических систем, генеральный директор ЦНИИМАШа с 2008 по 2013 год, говорит о том, что возможности МКС находятся на пределе. «Надо думать о чем-то более весомом и значимом, – рассуждает Райкунов. – Мы рассматриваем пока теоретически использование в качестве спутника естественный спутник – Луну, на которой можно поставить гораздо больше экспериментов».
Март текущего года. Олег Остапенко, нынешний глава Роскосмоса, который непосредственно отвечает за деятельность МКС, утверждает, что результаты проводимых российскими учеными на орбитальной станции экспериментов, в частности «Плазменный кристалл», достойны Нобелевской премии. При этом глава Роскосмоса оговаривается, что на МКС нередко проводились работы, малоэффективные для науки, в связи с чем российская научная программа сейчас серьезно пересматривается.
В переводе на нормальный русский язык это означает, что сила научного веса станции практически не давит на опору фундаментальных научных знаний. Иными словами – стремится к нулю.
Зуд реформаторства
Главная причина, по которой Роскосмос и РАН горячо откликнулись на явно сомнительное предложение Гора, заключается в том, что наша космонавтика в лице пилотируемой ее части прочно унаследовала советские традиции, когда на эту рекламно-пропагандистскую игрушку не жалели никаких средств. В ущерб всем остальным направлениям.
Ситуация не меняется десятилетиями. Юрий Коптев, возглавлявший Российское космическое агентство с 1999 по 2004 год, как-то обмолвился, что космическая наука в угоду МКС опять осталась на Земле. Спустя десять лет после этого высказывания мало что изменилось. И в 2014 году глава Совета РАН по космосу Лев Зеленый может рассказать только о планах, но не о результатах, потому что их нет.
Американцы с начала прошлого года запустили 23 спутника исключительно научного назначения. Мы – только «Чибис-М» и «Спектр-Р». Первый – микроспутник, запущенный в январе 2012-го, предназначен прежде всего для исследований гамма-излучений. Второй – действительно мощная космическая обсерватория, выведенная в космос в июле 2012 года.
Уже к началу 2012-го на счету Роскосмоса было две аварии, которые подорвали не только российский престиж, но и программу МКС и исследования дальнего космоса. В августе 2011-го – аварийный старт гордости средств выведения ракеты-носителя «Союз» с транспортным кораблем «Прогресс» с грузами для МКС. В январе 2012-го сгорела в атмосфере после неудачного отделения от носителя станция «Фобос-Грунт».
Дмитрий Рогозин в конце весны 2012 года поставил Роскосмосу грозный ультиматум: либо в течение июня 2012-го они четко формулируют конструктивную программу своей деятельности, либо придется решать судьбу и агентства, и программ, и соответственно тех людей, которые будут их вести. Рогозин подчеркнул: «Мы хотим, чтобы Роскосмос определил точно, чем он может быть полезен стране».
Роскосмос ответил предложением создать специальный президентский совет по космосу и существенно увеличить штат самого агентства.
Что же касается непосредственно космических задач, то в апреле 2012 года Роскосмос сформировал программу «Стратегия развития космической деятельности до 2030 года». В ней предусмотрено создание новой разнообразной техники – как пилотируемой, так и автоматической. А также развитие всевозможных технологий, расширение комплекса «космических услуг» и, конечно же, полеты космонавтов на Луну, развертывание станций на Марсе, исследования Венеры и Юпитера. К 2030-му российские космические аппараты обязаны удовлетворить потребности социально-экономической сферы, науки и обороны до 95 процентов вместо 40 в 2011 году.
Проблемные аспекты, которые в «железе» могли оказаться неудачными и аварийными, просто исчезли. Явно опасаясь повторения резонансной аварии аппарата «Фобос-Грунт», космические руководители приняли решение закрыть 15 программ по исследованию планет Солнечной системы. То есть в ответ на ультиматум были предложены освоение новых кабинетных площадей и планы, ответственность за исполнение которых ляжет на внуков.
«Объединенная ракетно-космическая корпорация зарегистрирована. Приступаем к масштабной реформе отечественной космонавтики», – заявил в начале марта этого года в своем твиттере курирующий российский ВПК и космос вице-премьер Дмитрий Рогозин.
Согласно тексту президентского указа корпорация будет заниматься обеспечением разработки, производства, испытаний, поставок, модернизации, реализации, сопровождением эксплуатации, гарантийным и сервисным обслуживанием, ремонтом ракетно-космической техники военного, двойного, научного и социально-экономического назначения в интересах государственных и иных заказчиков, включая иностранных. Кроме того, ОРКК обязана проводить единую техническую политику при создании современного космического оборудования. Роскосмос же, прежде являвшийся единоличным главой отрасли, будет определять госполитику в ракетно-космической отрасли и выступать в качестве заказчика.
Безусловно, разделять функции заказчика и подрядчика важно и необходимо. Но начинать нужно не с этого. Недавно директор корпорации Игорь Комаров, который до этого поста несколько месяцев побыл в должности замглавы Роскосмоса, а до той поры не один год командовал АвтоВАЗом, рассказал о том, что формирование ОАО «Объединенная ракетно-космическая корпорация» завершится в середине 2015 года. Исходя из исторического опыта и самого объема работ по акционированию всех предприятий с последующей процедурой передачи в состав ОРКК в столь короткие сроки уложиться вряд ли получится.
Единственная реформа, которая нас пока ожидает, – грандиозный чиновничий переезд. Гораздо продуктивнее было бы начать просто переоборудовать предприятия в рамках уже существующей подчиненности. Сегодня, по различным оценкам, более 70 процентов технологий, обеспечивающих потребности производства, физически и морально устарели. Половина станочного парка изношена на сто процентов, а средний возраст работников в оборонно-космической сфере приближается к 60 годам.
Мы выдвигаем МКС на премию, собираемся строить отели на орбите и катать туристов вокруг Луны, но при этом у нас нет никакой уверенности в том, что при ОРКК число наших научных аппаратов станет двузначным. Остается надеяться, что кто-то из новых кабинетов увидит, что источник наших космических провалов нематериален, что это не станки, авионика и ракетные ступени с плохим сварщиком. Дело в нашем отношении к тому, что мы производим. Нам просто необходимо ломать стойкие традиции, основанные на инертном мышлении и ориентированные на сиюминутный звонкий успех с непременным заверением в нашем лидерстве.
Андрей Кисляков
Опубликовано в выпуске № 16 (534) за 30 апреля 2014 года