Выступая 29 марта на заседании Госсовета по космосу, президент России Владимир Путин подчеркнул, что диверсификация и интенсификация национальной экономики немыслимы без развития ракетно-космической техники. Подобное развитие, в свою очередь, невозможно без создания нового поколения пилотируемых объектов. Но данные объекты появятся лишь в том случае, если в них будет потребность. Сейчас такую потребность может сформировать только решение о пилотируемом освоении Луны или Марса.
И действительно, 6 марта в ходе встречи с коллективом Центра подготовки космонавтов им. Ю.А. Гагарина спикер Госдумы РФ Борис Грызлов высказал мнение, что космическая программа по освоению Луны может войти в разряд российских стратегических проектов. Однако вся пилотируемая деятельность СССР/России в космосе начиная с 1971 года, когда на орбиту вышла первая станция "Салют-1", и по завершении эксплуатации станции "Мир" в 2001 году была сфокусирована главным образом на подготовке к марсианской экспедиции. Россия продолжает двигаться в этом направлении и в рамках программы Международной космической станции (МКС) "Альфа".
Ракетно-космическая корпорация "Энергия" разработала вполне адекватный современным российским экономическим условиям проект облетно-орбитальной миссии к Марсу, который может быть реализован в течение ближайших 12 лет. Ничего похожего нет больше ни у одной страны мира.
Что касается Луны, то после закрытия в середине 1970-х годов программы "Н-1-Л-3" - советского ответа "Аполлону", никаких работ в направлении пилотируемого освоения Селены не проводилось. Почему же спикер Госдумы предлагает сделать экспедицию на Луну одним из отечественных стратегических проектов?
Ответ прост: потому, что в 2004 году президент Буш-младший в условиях отсутствия в США более или менее отработанного варианта марсианской экспедиции провозгласил для Америки задачу возобновить после 2015 года пилотируемые полеты на Луну, а в районе 2020 года начать строить там обитаемую базу. Грызлов фактически продемонстрировал глубоко укоренившуюся с 1991 года в сознании политической и государственной элиты страны черту: безоговорочно ориентироваться на Соединенные Штаты как на источник инновационных идей для России.
Однако история свидетельствует о том, что лишь собственные инициативные космические программы имеют шансы на успех. В СССР/России это - создание техники для полетов на околоземную орбиту (корабли "Восток", "Восход", и "Союз") и долговременные обитаемые станции - "Салюты" и "Мир". "Союз" эксплуатируется до сих пор, а МКС во многом является наследницей советских/российских околоземных комплексов.
В то же время попытки тянуться за Америкой приводили к возникновению программ, которые в целом заканчивались неудачно. Это уже упомянутая "Н-1-Л-3" и советский челнок "Энергия-Буран". В определенной степени принцип этот применим и к навигационной системе ГЛОНАСС, решение о развертывании которой было принято больше 30 лет назад в качестве ответа на американскую систему GPS. ГЛОНАСС лишь к следующему году предстоит выйти на "проектную" мощность.
Аналогичное правило действует и в отношении США. Проработавшая в 1973-1974 годах в пилотируемом режиме меньше восьми месяцев, станция "Скайлэб" была отчасти ответом на наш "Салют", так же как впоследствии не состоявшаяся "Фридом", из которой выросла МКС. Лишь через четверть века после "Скайлэб" на орбите стала эксплуатироваться "Альфа", созданная с участием США.
При этом Соединенные Штаты значительно сократили свой сегмент станции и после 2015-2017 годов намерены уйти с нее, целиком переключившись на свою лунную программу.
Причин, по которым космическая программа-ответ либо оканчивается неудачей, либо реализуется со значительными трудностями, три. Первая - программа не является продуктом научно-технических, политических и экономических потребностей, вызревш их внутри страны. Вторая - движение по проторенному пути не вызывает такого творческого и политического энтузиазма, как "первопроходческая" программа. Третья - возможность пользоваться результатами уже осуществленной кем-либо программы (GPS, например) не стимулирует реализацию собственного аналога (ГЛОНАСС). По этой же причине США "без энтузиазма" воплощают в жизнь программу МКС - опыт долгосрочных полетов был в значительной степени передан им Россией в рамках программ "шаттл-Мир" и "Альфа".
Если бы руководители СССР в конце 1950-х - начале 1960-х годов также ждали, когда США подскажут им, что делать в космосе, или же опасались оспорить ведущую технологическую роль Америки, научно-технический статус России сейчас не поддерживался бы ни первым спутником, ни полетом Гагарина, ни космической программой вообще. Этот урок истории должны учитывать те, кто разрабатывает современную космическую стратегию России.