Особенность "Пешмерги" в том, что это фильм без Бога. События происходят на земле ислама и рассказывают о борьбе иракских курдов с ДАИШ вдоль тысячекилометровой границы. Там нет ни молитв, ни храмов, ни ритуалов. Никаких криков "Аллах акбар", которые стали символом убийц всех мастей. Единственная мечеть во всем фильме была снята в Мосуле с беспилотника летом 2015 года помимо прочих впечатляющих кадров. Как люди живут в мировом центре терроризма, "столице зла"? На первый взгляд, вполне нормально. Те, кто разносят огонь и кровь по окрестным землям, могут погрузиться тут в мир и покой, обманчивый для несогласных, но вполне реальный с неба. В голову приходит мысль о Берлине за год до взятия, которое в случае Мосула совершенно неизбежно, хоть и обещает стать кровавым.
Отсутствие Бога в прославляющем курдское сопротивление фильме, без сомнения, было осознанным шагом: голос муэдзина еле слышен откуда-то издалека на фоне рассказа старого пешмерга о сражении за Кобане. У иракских и сирийских курдов, которые живут в раздираемом фанатиками всех мастей регионе, есть одна интересная черта: их вера уравновешивается непримиримым национализмом. Они все - сунниты, но их стремление создать для себя родину на границе Ирака, Ирана, Сирии и Турции подталкивает их к тому, чтобы отодвинуть религию на второй план. Образ требующего человеческих жертв Всевышнего кажется им чем-то чуждым. Все это накладывается на привычные уже картины войны, где люди убивают друг друга во имя единственно истинного Бога. На ум приходит страшное пророчество Мальро о том, что "XXI век будет духовным", однако курдский народ в своем большинстве опровергает его.
"Пешмерга" снимался по всей линии фронта, с севера на юг. Фильм рассказывает историю долгого отвоевания земель у "Исламского государства", которое летом 2014 года чуть не дошло до Эрбиля, когда Иракский Курдистан увяз в потребительстве и нефтедолларах. Снимавшийся на протяжении нескольких месяцев фильм рассказывает о боях трех бригад, которые отбивали земли и поселения у ДАИШ ценой тяжелых потерь. Дома и дороги заминированы. А если враг вынужден отступить, он оставляет после себя одни разрушения. На вид местность кажется пустынной, но за каждым холмом, в каждой развалине может скрываться готовый нажать на курок стрелок. В этих библейских пейзажах смерть поджидает на каждом шагу. Удары возглавляемой США коалиции гремят где-то вдали. Их слышно, но не видно, словно в воздухе разыгрывается какой-то другой сценарий. Появление в кадре светловолосого генерала Магдида Херки придает документальному фильму черты греческой трагедии: этого приятного и еще совсем молодого человека убьют через несколько дней (он, кстати, напоминает боснийского серба Йована Дивжака, который служил генералом в армии Сараево, сражался с войсками Младича и Милошевича и попал в фильм "Босния" Бернара-Анри Леви). Мы видим женщин-военных с длинными волосами и без ужасных черных балахонов, которые зачастую скрывают женские лица и тела в этой части света. Они - настоящий кошмар исламистов, которые убеждены, что не попадут в рай, если погибнут от рук женщины. Вспоминаются некоторые европейские левые, которые любой ценой защищают исламский платок от "колониального и расистского государства" при том, что на Ближнем Востоке девушки стремятся освободиться от этой угнетающей традиции. Среди сильных моментов фильма стоит отметить человека в Акре, который ведет режиссера к старым еврейским могилам и так называемому "мосту синагоги". Нельзя забыть и об отце Наджибе, которого мы видели год назад в Эрбиле: этому священнику удалось спасти большую часть рукописей из Бахдиды (главный христианский город Ирака), благодаря невероятной отваге и хитрости. Он читает "Аве Мария" на арамейском. Бернару-Анри хватило такта уйти в тень перед главными протагонистами фильма: он встречает их молча и появляется в кадре, чтобы лишь лучше их показать. Он зачитывает текст торжественным и размеренным тоном, словно псалмы, потому что "Пешмерга" - это еще и эпопея солдат и борцов за свободу, против исламо-фашизма.
Бернара-Анри Леви упрекали в том, что он излишне политизирован, идеализирует курдское сопротивление и представляет его в качестве глашатая просвещенного ислама. Это не совсем справедливо. Пешмерга (как и сирийские курды) воплощают не добро против зла, а предпочтительное против чудовищного. Они и только они готовы погибнуть, чтобы избавить нас от "Исламского государства". В каком восстании, в какой революции нет амбивалентности? Ему возразят, что между сирийскими и иракскими курдами нет никакого единства, что в самом Иракском Курдистане кланы Барзани и Талабани боролись за власть и даже несколько лет вели гражданскую войну. Напомнят, что летом 2014 года войска Эрбиля (по расчету или из-за неподготовленности) бросили христиан и езидов из Синджара, пусть затем и приняли их на своей территории вместе с шиитскими и суннитскими беженцами. Все это верно, но никак не меняет посыла фильма: речь идет о военном репортаже, который не позволяет отразить все нюансы противоборствующих сил. Бернар-Анри Леви убедительно доказывает существование народа, который отвергает религиозный фанатизм и сражается с фанатиками, несмотря на скудные ресурсы. Фильм представляет собой великолепное свидетельство упорного сопротивления варварству. Поэтому Франции нужно всеми средствами помогать курдам, поставить им тяжелое оружие, боеприпасы и беспилотники. Пешмерга вместе с христианскими и езидскими батальонами сражаются за нашу безопасность и демонстрируют то, чем может быть разумный ислам в империи варварства. Их нужно поддержать если не из симпатии, то из личного интереса. Бывает не только сомнительная и грязная борьба. Глупые рассуждения о тонкости и жестокости Востока всегда служили лишь оправданием бездействия.
Паскаль Брюкнер (Pascal Bruckner)